Слабое место

То, что до свадьбы они оба не дотерпят, Момо поняла на второй месяц после признания. Поцелуи Теньи становились напористей и несдержанней, да и себя она, к собственному стыду, не могла назвать образцом целомудрия. К примеру, уроков в бассейне Момо ждала теперь, наверное, сильнее, чем Асуи. Школьные плавки оставляли совсем немного простора воображению, но с таким телом, как у их старосты, воображать что-то было и ни к чему. Момо невыносимо хотелось коснуться блестящей от воды кожи, почувствовать под пальцами крепкие мышцы спины и рук, прижаться к груди… Конечно, сказать о таком ему она не могла. Это было слишком неприлично и стыдно. Невозможно было взять и пересилить себя. При этом и сдерживаться становилось всё трудней. Когда один раз, после собрания студсовета, они с Теньей оказались в кабинете последними (совершенно случайно, все просто как назло куда-то жутко спешили), то просто не сговариваясь, как по команде набросились друг на друга. Тенья придавил её всем весом к ближайшей парте, а Момо запускала пальцы ему в волосы и с переменным успехом сдерживала ужасно развратные вздохи, пока он припадал губами к её шее, чуть отодвинув воротничок блузки. Но даже в этот сумасшедший момент Момо не смогла выговорить это распроклятое «я хочу тебя». То, что воспитанный и правильный Иида просто не позволит себе замарать честь девушки без её прямого согласия, было очевидно. Но кто же мог знать, что признаться в таких чувствах окажется сложнее, чем в любви. И что чувства эти настолько невыносимы. Вполне вероятно, что она так и продолжала бы мучить себя и его бог знает сколько бесконечно тянущихся дней и полных стыда одиноких ночей, если бы не… Если бы не будничная просьба Кендо, которую она в один прекрасный вечер высказала в сообщении. «Яомомо-чан, после случившегося в лагере наши классы стали чуть лучше ладить, как думаешь, может, устроить что-то всем вместе, чтобы поддержать эту тенденцию? Знаю, я должна это обсуждать с Иидой, но меня немного пугает его энтузиазм… Передашь ему сама? Пожалуйста-пожалуйста!» И куча всяких мерцающих эмодзи. Момо совсем иначе общалась по почте: серьёзно и сухо. Но с Кендо они подружились ещё на стажировке, поэтому Момо знала: в понимании подруги так выглядит невероятно важное и деловое сообщение по крайне срочному поводу. Поэтому Момо решила не откладывать вопрос на завтра, несмотря на довольно поздний час. Она оторвалась от учебника, нашла ногами тапки и, протиснувшись между туалетным столиком и опорой балдахина, вышла из комнаты. Чтобы попасть в крыло мальчиков, нужно было спуститься до первого этажа и пройти через гостиную. В полодиннадцатого накануне учебного дня там редко кого можно было встретить. Сегодня засиделись Серо и Оджиро. — О, Яойорозу! Ещё не спишь? — Оджиро приветливо кивнул. Момо смущённо подняла руку, чтоб не показаться невежливой, но не притормозила. — Бежишь к своему суженому? — осклабился Серо, мерзко хохотнув ей в спину. — Молодец, мужику по вечерам надо куда-то руки девать. — Серо, не будь ты козлом. Иида таким не занимается, он вообще наверняка давно спит! — попытался осадить Оджиро, но дальше Момо слушать не стала. Она поднималась в спальню своего старосты по исключительно организационному вопросу. И если он не спит… А если спит? Разумное зерно в словах Оджиро было, Тенья в будние дни старался и встать, и лечь пораньше. Честно говоря, в половину одиннадцатого он почти гарантированно смотрел десятый сон… Момо в сомнениях замерла у двери. Неудобно было бы будить его из-за вопроса, который вполне можно решить завтра с утра. Немного помявшись, она зачем-то зажмурилась и прильнула ухом к двери, чтобы попытаться по звуку определить, спит Тенья или всё-таки… — Чёрт… — отчётливо послышалось из комнаты, и это было единственное членораздельное слово в потоке коротких выдохов, глухих стонов и даже иногда старательно сдерживаемого рычания. Момо распахнула глаза и почувствовала, как стремительно краснеет. «Мужику по вечерам надо куда-то руки девать», — назидательно повторил Серо в её голове, и она раскраснелась ещё пуще, довольно живо представив, куда в эту самую секунду «девает руки» Тенья. — Чёрт! — повторил он громче и злее, прежде чем долго и звучно выдохнуть. По какой-то очень гадкой и неправильной причине она не могла перестать слушать. Каждый звук, доносившийся из комнаты, заставлял сердце стучать быстрее, и каждый его удар отдавался всё ниже и ниже в животе, оседая между ног тягучим, нестерпимым желанием. Она уже готова была, наплевав на все приличия, распахнуть дверь и просто ему отдаться, ничего не объясняя, не произнося этих трёх невыговаревыемых слов. Сейчас он точно не смог бы ударить по тормозам. Но во-первых, дверь наверняка была заперта, а во-вторых… — Момо… — хрипло выдохнул Тенья. — Прости… Прости меня… Вздрогнув, она отпрянула от двери и прикрыла рот рукой. Столько стыда и презрения к себе было в этих словах, что её возбуждение улетучилось, будто по щелчку. Зато остались жуткие угрызения совести и железная решимость избавить любимого от мучений. Завтра же. Весь следующий день Момо провела, как на вулкане. Как назло, Айзава по уши загрузил их самыми разнообразными поручениями для старост, да ещё и просьба Кендо — будь она неладна! — оставалась невыполненной. Так что каждую секунду на переменах они с Теньей проводили вместе, заполняя, раздавая, собирая, сообщая, выясняя… Словом делая что угодно кроме того, что им действительно хотелось делать в компании друг друга. Впервые с того дня, проведённого в лодке, Момо было так неловко рядом с собственным женихом. Он тоже держался довольно отстранённо и старался на неё не смотреть. И поразмыслив, Момо даже вспомнила за последние недели не один и не два случая, когда Тенья вёл себя примерно так же. Только в те разы ей быстро удавалось разговорить его и вернуть всё в прежнее русло, а сейчас… Сейчас она знала, почему он так скован и немногословен. С трудом дождавшись, когда учебный день всё-таки кончится, Момо пулей умчалась в общежитие. И уже оттуда отправила Тенье сообщение с просьбой зайти к ней, как только он сможет. А потом началось мучительное ожидание, щедро приправленное сомнениями и паникой. Он не ответил даже по прошествии получаса, от чего Момо совершенно не становилось легче, а неуверенности копилось всё больше. Так что, когда в дверь наконец постучали, Момо, конечно же, не втащила будущего супруга внутрь за галстук, как рисовало поначалу её воображение. Она приоткрыла щель шириной в ладонь и, убедившись, что на пороге действительно Тенья, чересчур угрожающе шепнула: — Входи. Его ответ тоже оказался совсем не таким, как в её плане: — Извини, Момо, лучше будет обсудить то, зачем ты позвала меня, где-нибудь в другом месте. Если ты не против. Она растерялась. Неужели он настолько боялся не сдержать себя, оказавшись в её спальне? — Против, Тенья. Я прошу тебя, зайди, — твёрдо парировала Момо, уставившись ему в глаза. Он вздохнул. Нервно облизал губы. Перешагнул порог. Она закрыла дверь, щёлкнула замком и, обернувшись, сообщила чётко и внятно, будто координаты в рацию: — Я хочу тебя. Прямо сейчас. Сказала. Мамочки, сказала! Тенья стоял, опустив голову, и Момо не видела его взгляда. Видела только, как подрагивает нижняя губа. — Момо, — выдавил он осипшим голосом. — Если это шутка, тебе лучше сказать об этом побыстрее. Момо при всём желании не смогла бы повторить эти развратные слова, поэтому решила подтвердить свою серьезность действием. Шумно сглотнув, она набрала в грудь воздуха и принялась расстёгивать свой пиджак. Тенья всё ещё не поднимал глаз, но нижняя пуговица, видимо, всё-таки попадала в поле зрения, и, едва Момо коснулась её, все тормоза, ручники и стоп-краны, на которых он держался, наконец сорвало. Схватив за руку, чуть повыше локтя, он резко притянул Момо к себе и жадно поцеловал. Вторая рука скользнула вверх по её спине и шее, остановившись на затылке, и Момо смогла слегка откинуть голову на его ладонь. Возбуждение и напор Теньи отзывались внутри восторгом. Это она вытворяет с ним такое. Из-за неё он не может держать себя в руках и действовать обдуманно и последовательно — так, как привык. Она, Момо Яойорозу — его слабое место. Тенья спешил. Поцелуи были то смазанными и торопливыми, то глубокими, ненасытными, сбивающим дыхание. — Тише… — хихикнула Момо, улучив мгновение, когда он оторвался. — Я не передумаю. Необязательно так мчаться. — Прости… — шепнул он. — Я бы притормозил, если б мог. Едва договорив, Тенья опрокинул её на постель и, сорвав очки, продолжил целовать. Когда губы Момо уже начало покалывать с непривычки, он чуть спустился и мазнул языком по шее. Момо дёрнулась и не смогла сдержать полувздох-полустон. Тенья замер. — Момо. Я умоляю тебя. Подумай ещё раз. Ну что за человек, а! Как ещё дать ему понять, что она правда этого хочет? — Не останавливайся, — выдохнула Момо ему в волосы. Тенья не шевельнулся. Казалось, он не услышал. — Пойми, Момо… Ещё чуть-чуть, и я не остановлюсь, даже если ты попросишь, — проговорил он почти по слогам. В его голосе она уловила то же, что и вчера ночью. Отчаянье и раздирающий стыд. И это невыносимо всё осложняло. Сжав губы, Момо схватила его за галстук — прямо как в своей дурацкой фантазии — и потянула вверх, заставляя взглянуть ей в глаза. — Тенья Иида, — серьёзно начала она, — у тебя два варианта действий. Упрямо оставаться ханжой и грызть себя за то, что ты здоровый мужчина… Или понять наконец, что в этом нет ничего плохого, и избавить мои пальцы от тяжёлого ночного труда. Таким красным она Тенью ещё не видела. Подскочив, он лихорадочно замахал руками во всех направлениях, безуспешно пытаясь что-то сказать. Момо, стыдливо улыбаясь, отвела глаза. Всё-таки, было чудовищно трудно произнести нечто столь пошлое. Но если она хотела помочь Тенье, нужно было в первую очередь побороть собственное ханжество. — Прости, — послышался его голос. — Я действительно идиот… Давай ещё раз, сначала? Всё ещё стесняясь посмотреть ему в глаза, Момо снова притянула его за галстук и шепнула на ухо: — Я хочу тебя. В следующее мгновение его губы уже касались её шеи. Он целовал за ухом, по боковой стороне, насколько позволял ворот блузки, над ключицами… Момо было немного щекотно, но смеяться не хотелось. Было как-то… Жарко-щекотно. Очень скоро начало привычно тянуть между ног. Дышать становилось всё тяжелее, и стоны, с которыми в первые секунды она справлялась, уже невозможно было сдержать. — Тень-я… — прошептала она, запрокидывая голову и подставляясь под его ласки. Услышав своё имя, он выпустил хриплый выдох и прикусил мочку её уха. Это оказалось неожиданно приятно, хотя прежде Момо не замечала за своими ушами особенной чувствительности. Чиркнув языком по всей ушной раковине, Тенья оторвался и, тяжело дыша, принялся расстёгивать её блузку. Пальцы явно его не слушались, потому что с каждой пуговицей он возился жутко долго. Та, что под грудью, не поддавалась особенно активно (Момо и сама частенько воевала с ней), и в результате Тенья вместе с ней расстегнул и бюстгальтер. Отдёрнув руки он в панике уставился на Момо. — Я его порвал… — его растерянный голос немного привёл её в чувство. — Нет… Я ношу… С застёжкой спереди, — отозвалась она и, решив воспользоваться моментом, деловито взялась за его рубашку. Спустя минуту он уже сидел перед ней ровно в том виде, который так мучительно возбуждал на занятиях в бассейне. Пробежав пальцами по его груди — слишком мощной для старшеклассника, пусть даже будущего героя — Момо не удержалась и припала губами к чуть солоноватой коже, где-то в районе ключицы. Тенья дёрнулся и уткнулся носом ей в макушку. Момо мысленно возликовала: видеть, слышать и ощущать его возбуждение было едва ли не приятнее, чем отдаваться собственному. Гуляя языком по плечам и шее, она слишком увлеклась изучением его реакции и пропустила момент, когда Тенья спохватился и вернул себе инициативу. И вот, она уже снова утопала спиной в мягкой перине, а он нависал сверху, заведя одно колено между её ног, а руками упираясь по обе стороны от головы. «Траходром», — ни с того, ни с сего всплыло вдруг в голове Момо. Траходром. Именно так выразился Минета о её постели, когда в день заезда все ходили по комнатам друг друга и выбирали короля. Тенья тогда наорал на него и выставил вон, хотя ещё не был женихом Момо. Сейчас, глядя в его чуть затуманенные желанием глаза, Момо никак не могла выкинуть из головы это слово. — Момо… я люблю тебя, — вдруг крайне серьёзно сообщил Тенья. И только сейчас она поняла, что прямо он этих слов ещё ни разу не говорил. — Я тебя тоже. Она ласково провела ладонью по его щеке, но он перехватил руку за запястье и принялся целовать и облизывать её пальцы. Момо бросило в жар. Видеть, как он по одному кладёт их в рот, плотно обхватывая губами, было почему-то гораздо более стыдно, чем целовать его обнажённую грудь. Напоследок пройдясь языком по её ладони, Тенья вернулся к недобитой блузке: три нижних пуговицы так и оставались застёгнутыми. Его уже заметно потряхивало от нетерпения, так что с ними он расправился быстро (как минимум две, судя по звуку, просто оторвал). А дальше блузка с давно расстёгнутым бюстгальтером очень быстро покинули Момо, и Тенья склонился к её груди. Нежным он не был. Момо догадывалась, что с утра обнаружит на теле пару-тройку засосов, несовместимых с её геройским костюмом, а соски ещё пару часов останутся слегка набухшими от пальцев её благоверного. Она догадывалась и хотела этого. И хотела его. Чем дольше он наслаждался её губами, шеей, грудью, чем быстрее дышал, чем чаще повторял её имя — тем нестерпимей пекло и саднило внизу живота, и Момо выгибалась навстречу его языку и ладоням, сучила ногами, сбивая простыню, и стонала, ахала, всхлипывала. Дёрнувшись в какой-то стотысячный раз, она вдруг почувствовала его колено ровно между ног — там, где всё требовало, по-хорошему, совсем не колена. Но было уже неважно, и Момо качнула бёдрами навстречу, а потом ещё раз и ещё. Тенья быстро включился и упёрся ногой поувереннее, а одну руку запустил под спину, помогая двигаться. В общем-то, выходило, как с собственной рукой, только сейчас предмет её вечерних фантазий был не в фантазиях, поэтому довести себя удавалось гораздо быстрее. Момо уже чувствовала приближение разрядки, когда его ногу вдруг ритмично затрясло, и всё кончилось куда стремительней и… ярче, чем она ожидала. — Ты… как это сделал.? — выдохнула Момо, немного придя в себя. — Причуда… полезная, — смущённо усмехнулся Тенья и, сдвинув колено, запустил на его место руку. Момо сама никогда не делала больше одного «подхода», поэтому не знала, как отзовётся тело сейчас. В первые секунды показалось, что больше ей не хочется. Да и стыдно было уже невозможно как: всё-таки, он касался теперь её белья, а оно было насквозь мокрым, и совсем не от пота. Но когда один из пальцев Теньи оказался внутри, желание нахлынуло с новой силой. Свободной рукой он притянул Момо к себе и продолжил целовать везде, куда мог дотянуться, оставляя палец на месте. Ей так хотелось ответить ему такой же чуткой лаской, но сил сопротивляться наслаждению не было. Его палец проскальзывал в неё всё глубже, и вскоре Тенья добавил к нему второй, а большим пальцем прижал повыше, в том месте, которым она совсем недавно тёрлась об его колено. — Тенья, — ахнула Момо, выгибаясь, и подалась бёдрами навстречу. — Я сейчас… Я… — Потерпи, — прохрипел он, поспешно отводя руку чуть назад. — Момо, родная, потерпи… «Родная»? Ей хотелось заплакать от счастья, но сейчас получалось только стонать. В это мгновение она так сильно любила его, так сильно хотела… — Возьми… меня… — выдохнула она и, собрав все силы в дрожащих руках, повернула к себе его лицо. Оно всё раскраснелось, а лоб блестел от пота. Момо приникла к его губам долгим, нежным поцелуем. — Пожалуйста… — Прости, — шепнул Тенья. — Пока рано. Ещё чуть-чуть… Момо не поняла, почему рано, и ей очень хотелось спросить, но как раз к этому моменту два пальца внутри неё окончательно перестали причинять неудобства и заскользили вполне свободно, так что куда сильнее ей захотелось совсем другого. Она задвигалась в такт с его рукой, и в этот раз Тенья уже не просил потерпеть. Да она и не вытерпела бы. После второго раза приходить в себя оказалось сложнее. Тело совершенно размякло от жара и удовольствия, а между ног всё мокло и липло с удвоенной силой. Тенья освободил её от трусиков и юбки и без устали гладил и целовал всюду, даже там, и Момо было невероятно хорошо, а ещё жутко стыдно и… обидно? Да. Было обидно оттого, что он видел её сейчас такой беспомощной, но сам не показывал своей слабой стороны. Не зная, как ещё дать этому хитрецу понять, что дальше он не отделается одними руками да языком, Момо демонстративно раскрыла у него перед носом ладонь и вытянула из неё блестящий пакетик с презервативом. К её изумлению, никаких отговорок на этот раз не последовало, наоборот, Тенья вдруг очень быстро стащил с себя брюки с боксерами и носки и сосредоточенно раскатал полупрозрачное колечко по члену. Момо было очень неловко смотреть, но любопытство взяло верх и спасибо ему, этому любопытству. Придя к выводу, что её будущий муж прекрасно сложен, Момо смущённо уставилась в потолок и продолжала изучать узоры на ткани балдахина всю дорогу, пока Тенья языком и губами… подогревал её интерес. — Готова? — шепнул он и прихватил зубами её ухо. Момо смогла только утвердительно промычать. Всё тело била мелкая дрожь, а в горле пересохло. — Хорошо. Только не торопись, — проговорил Тенья и, схватив её за талию… вдруг перевернул их обоих, оказываясь под ней. Момо растерянно моргнула. — Ты… хочешь так? Не то, чтобы ей не нравилось сидеть на нём верхом. Так было даже больше шансов заставить его краснеть, стонать и хотеть её. Просто первый раз она рисовала в голове… иначе. — Да, если ты не против, — Тенья смотрел на неё таким голодным, измученным взглядом, что Момо стало совестно. Наверное, минут двадцать, а то и полчаса, он возился с ней, сдерживая собственное возбуждение. И если теперь ему хотелось просто лечь и нырнуть в свои ощущения, то наплевать на свою несбывшуюся фантазию о сегодняшнем вечере — это меньшее, что Момо могла сделать. Она легла ему на грудь, закрыла глаза и обвела языком его губы. — Не против. Спустившись губами к его шее, она завела правую руку за спину и наощупь отыскала обтянутый резиной член. — Момо! — сдавленно выкрикнул Тенья, когда она схватилась покрепче. — Больно? — испуганно пискнула она и отпустила. — Нет, — усмехнулся он и потянулся за поцелуем. — Наоборот. Поцелуй вышел очень долгим, мокрым и полным звуков. Тенья глухо постанывал, и Момо это жутко возбуждало. Когда она вернула руку на место, он застонал громче, а потом вдруг оторвался от неё и шумно, резко выдохнул. «Сейчас», — необыкновенно ясно поняла Момо. Он явно едва держался, у неё снова горело между ног и слегка кружилась голова. Сейчас. Уперевшись левой рукой ему в грудь, Момо приподнялась и поточнее пристроила самую верхушку пальцами. Она знала, что сейчас будет больно. Так что лучше было покончить с этим одним рывком — как с приставшим пластырем. — Момо… Только не резко, — дрожащим от нетерпения голосом проговорил Тенья. Значит, не рывком. Наверное, он боялся не выдержать. Ну ладно, чтоб не ранить его гордость, Момо готова была потерпеть боль подольше… Она постаралась расслабиться и, слегка качая бёдрами вниз-вверх, понемногу начала ощущать его внутри себя. Это был уже не палец, и даже не два. Член проходил с трудом, а где-то на трети длины её болезненно царапнуло. Момо ахнула от неожиданности и тут же почувствовала на поясе руки Теньи. — Больно? — взволнованно спросил он. — Можем остановиться… Момо мотнула головой. Вот ещё. Она не позволит ему и сегодня ночью довольствоваться рукой. Пусть будет хоть тысячу раз больно. Она решительно приподнялась и расслабила ноги, всем весом шлепаясь вниз. Больно не было. Вообще. Было очень… странно. — Как ты? — встрепенулся Тенья, заметив, что она немного зависла. — Всё хорошо, — Момо с улыбкой убрала с его взмокшего лба прилипшую прядь волос. — Совсем не больно. — Точно? В доказательство она чуть поёрзала вверх-вниз, упираясь ему в плечи. — Точно… — ответила Момо, заворожённо глядя, как его прошибает от малейшего её движения. Едва это слово слетело с её губ, Тенья, будто по свистку, сам толкнулся бёдрами в неё и снова ухватил за талию. Вышло очень внезапно, и ощущения были непонятные. Он приподнимал и опускал её, довольно стремительно наращивая темп. Чтобы облегчить жениху задачу, Момо поудобнее ухватилась за его плечи и попыталась синхронно двигаться навстречу. Тут его повело окончательно. Стиснув зубы, Тенья выдал хриплый стон и запрокинул голову: — Чёрт… Момо… Прости, я не могу больше! Вместо ответа она подалась вперёд и атаковала открывшуюся шею. Целовала, облизывала, не смущаясь лишней слюны, хватала зубами и в запале даже присосалась около плеча с твёрдым намерением оставить на нём свою метку. А он всё ускорялся и ускорялся, пока не… — Момо! — практически крикнул Тенья и, резко выгнувшись, глухо зарычал. Замерев, он прижал её к груди и напоследок толкнулся пару медленных, ленивых раз. — Я люблю тебя… — Я тебя — тоже, — промурлыкала Момо и чмокнула его куда-то в подбородок. — Рад, что не остановились? В ответ он только усмехнулся и крепче обнял будущую жену. — Очень больно было? — спросил Тенья, нахмурившись, когда они уже устали целоваться и просто лежали в обнимку, полусонные. — Нет! — оживилась Момо, у которой это никак не укладывалось в голове. — Совсем капельку, как будто бумагой порезалась, и то одну секунду… Ну, сейчас чуть побаливает, но это такая ерунда, что я и не чувствую почти. И крови нет… — Момо вдруг подскочила, чувствуя, как начинает краснеть. — Я не знаю, почему так! Это правда впервые, я ни с кем до тебя не… — Я знаю, — он улыбнулся и прервал её паническую тираду поцелуем. — Я рад, что всё сработало. Момо растерянно хлопала глазами. «Сработало?» То есть, у него был какой-то план, и он в таком состоянии умудрялся ему следовать? План, как снизить болезненные ощущения? Так вот, к чему было это «ещё рано»?! — Тенья… Ты о чём? — Ну, я читал, что женщинам в первый раз больно, — обстоятельно начал он, принимаясь увлечённо жестикулировать. — А поскольку боль — это последнее, что я хотел бы тебе причинить, я решил выяснить, как можно её избежать или хотя бы уменьшить. В общем, пункта всего три: побольше естественной смазки, никаких резких движений и главное — дать девушке самостоятельно… управлять процессом. Если следовать этим правилам… — Постой, — Момо приподнялась и внимательно посмотрела ему в глаза. — Так ты поэтому посадил меня сверху? — Ну да. В таком положении ты могла спокойно и постепенно… — Сколько же ты об этом прочитал?! — пискнула она, чувствуя, что опять краснеет. Тенья озадаченно нахмурился. — Прочитал? Да нет, я просто спросил Тенсея, и… — ТЫ СПРОСИЛ БРАТА, КАК ТЕБЕ ЛУЧШЕ ЛИШИТЬ ДЕВСТВЕННОСТИ НЕВЕСТУ?! — завопила Момо, благо, в женской половине её комната была на пятом этаже одна. — Ты серьёзно?! Он растерянно моргал и хлопал ртом, как рыба в сетях. Это было до того очаровательно, что возмущение улетучилось. В конце концов, если неженатый Тенсей Иида откуда-то знал такие тонкости, значит, сам он явно не дотерпел даже до помолвки, и им с Теньей стыдиться нечего. Так что она уж постарается как можно скорее перестать краснеть в присутствии будущего деверя. Да и что уж там, Тенья был бы не Тенья, проигнорируй он пример обожаемого брата хоть в чём-то. — Ну всё, успокойся, — шепнула Момо, пристраиваясь у него под боком. — Я не злюсь. Сработало же? — Сработало, — осторожно подтвердил Тенья и поцеловал её в лоб. — Только будь готов к тому, что совета по воспитанию детей он первый у тебя попросит, — промурлыкала она, проваливаясь в сон, и каким-то шестым чувством ощутила, как он пунцовеет до самых ушей.