Зверь

      – Не зачитывайся допоздна, – только и сказал Котецу, устроив голову на бедре партнёра.       Канесада лишь хмыкнул, не отвлекаясь от книжки, но не стал противоречить. На дворе уже была ночь, и следовало бы отдохнуть до завтра, ведь могут ещё и на задание отправить. Но Изуминоками был для самого себя странно спокойным. Кинув мельком взгляд на Нагасонэ, он не смог сдержаться и погладил его по голове.       Всегда всё можно списать на атмосферу и ночные байки. Всегда, но не когда твой оппонент бодрствует. Остальные случаи уже лирика.       – Канесада, ложись, – напомнил Котецу.       – Давай ты не будешь мне говорить, что делать, ладно? – его явно зацепило такое к себе обращение.       – Завтра чтоб к ночи был готов, – спокойно продолжил Нагасонэ. – А то, судя по тону, давно я тебя не успокаивал.       Канесада цыкнул, ощущая лёгкое смущение. В одном Котецу был прав, хоть и признавать не хотелось: они давненько не уделяли время похоти. И именно секс делал Канесаду спокойным на ближайшее время. Иногда Котецу регулярно приводил его в чувства, но зачастую не получалось делать подобное постоянно. А потом Изуминоками начинал с жиру беситься, и снова они начинали марафон.       Книжку пришлось отложить, и вскоре Изуминоками был прижат к тёплому телу партнёра, укутан в одеяло и оставлен так до утра. Возражения принимались, но далее принятия они не уходили. Котецу слишком хорошо знал, чего стоит потерять власть над этим созданием. Поэтому, когда Канесада тихо уткнулся носом ему в грудь, это не стало чем-то особенным. Вот если бы он заартачился, то да, а так... Приучился уже.              Изуминоками про себя выругался, однако внешне остался спокойным. Подготовить себя к сегодняшней ночи было одним из пунктов его распорядка на ближайшее время, тем более что Нагасонэ внезапно сослали на дело. А может, и не внезапно, но концерт по этому поводу не хотелось закатывать – прошлый раз вспоминать не сильно хотелось...       Встряхнувшись, Канесада поднял волосы кверху и связал их в узел, а затем опустился в горячую воду купальни, чуть вздрогнув. Он был не один, однако в такое время никто не искал разговоров. Прикрыв глаза, он устроился поудобнее и позволил телу расслабиться.       «Ляг на спину»       «Разведи ноги»       «Прогнись ещё раз, чтобы я увидел»       «Не зажимайся так»       Изуминоками резко распахнул глаза. Перевёл взгляд ниже пояса. Едва сдержал ругательства. Воспоминания так и лезли в голову, особенно сейчас – когда внутри тела находилась растягивающая пробка. «Почистил» себя он чуть раньше. Что делать со вставшим членом сейчас, он решительно не знал. Перевести мысли в другое русло оказалось простым лишь на словах.       «Разведи их в стороны для меня»       «Двигайся сам»       «Что такое? Ты кончил лишь от моих ласк?»       Канесада прикрыл лицо ладонью, долго и тяжело вздыхая. Потом подумал о рутине. О младших. О смысле жизни. Мысли о Котецу приглушились, как и реакция организма, однако этот способ короткодействующий и ненадёжный. По себе Изуминоками знал, что сможет обманывать организм не более получаса. Потом... Нагасонэ не сказал, когда вернётся, но лучше бы ему вернуться побыстрее. Хотя ждать его, будучи возбуждённым, было недопустимо для гордости Канесады, и он чуточку успокоился от этого факта. Однако был один фактор, который учесть было просто невозможно.       – Здравствуй, – спокойный голос.       Всего одно приветствие сломило все попытки Изуминоками. Он затравленно глянул на Нагасонэ, стоящего перед купальней, пытаясь взглядом донести все свои мысли. Тот, видимо, часть из них всё же уловил, потому что усмехнулся украдкой.       – Я пойду, – нетвёрдо сказал Канесада, поднимаясь.       Он держался на грани. Рядом были ничего не знающие товарищи, поэтому своё тело нужно было запереть на замок. На счастье, Котецу не последовал за ним, и ему удалось с горем пополам сбежать. Пулей вылетев по направлению к комнате, Канесада уповал на то, что его никто не увидит в этом небрежно наброшенном на влажное тело облачении. Чёртов Котецу...              – Я даже порадовался, что с тобой погреюсь. А ты сбежал куда-то. Что-то случилось? – Нагасонэ стоял в дверях, не заходя.       Канесада сидел к нему спиной, и это он посчитал его злостью. Или обидой. Котецу вытянули с самого утра, он едва успел выйти из комнаты Изуминоками да пройти немного – и всё, больше Канесада его не видел до встречи в купальне. Возможно, это был ответ на столь внезапное исчезновение.       Сам Канесада мысленно ругал его последними словами, сжимая кулаки на коленях. Он ненавидел вот такое поведение Нагасонэ, ненавидел, когда тот находил какие-то мифические вещи в его действиях. Хотя, в данный момент это было вполне неплохой линией поведения. Но сдерживать себя долго и так не получалось.       – Да войди ты уже, – Изуминоками постарался не высказывать явного нетерпения.       Котецу подчинился, закрывая за собой дверь. Помявшись у двери, он прошёл дальше, сел за Канесадой. Положил руки ему на плечи, мягко массируя их. Изуминоками любил такое, да и сейчас не противился.       – Прости меня.       – Да не виноват ты ни в чём, – уже начал беситься Канесада. – Всё нормально! Выдумал же...       Котецу быстро взял его за плечи и потянул на себя, заставляя упасть в свои объятия. Благо, что сидел близко, иначе мог потянуть мышцы своего партнёра. Который, кстати, был подозрительно красным и тщательно отводил взгляд.       – Кане?       – Что? – тот упёрся взглядом в потолок.       – Посмотри на меня.       Изуминоками недовольно глянул в глаза Котецу, и понял, что попал. Нагасонэ улыбался, но той самой улыбкой – многообещающей. С намёком. Он понял его смущение верно.       – И сбежал ты из-за меня, я прав?       Канесада мотнул головой, но и вопрос был риторическим. Котецу помог ему перевернуться и подтянул к себе, переползая на матрас. Тут уже смысл теряться исчез, Изуминоками сам прильнул к партнёру.       – Я думал, убью тебя на месте, – сказал он, глядя в глаза Нагасонэ. – Сбежать так подло, когда я сижу и жду.       – Как верная жёнушка, – усмехнулся Котецу.       Канесада зарычал, и он примирительно поднял руки. Эти слова означали одно: его ждали. Ждали очень хорошо, судя по явной активности ниже пояса. Долго затягивать прелюдию не даст сам Канесада: он явно настроен на быстрое удовлетворение. Сбивать его настроение решительно не хотелось.       – Ещё раз так сбежишь, уйду от тебя, – пробормотал Изуминоками. – Устал уже ждать. Целые сутки в крепости, а я сижу и мучаюсь.       Разговорчивость Канесады проявлялась только в постели, он был не сколько шумным, сколько любил обвинять Котецу во всех бедах, не важно даже, чьих. Весь его трёп Нагасонэ научился не принимать близко, однако если вслушиваться, можно почерпнуть много нового. Например, сейчас Канесада нажаловался ему на то, что он сидел без секса, хотя партнёр был рядом. Не стоит думать, что такой, как Изуминоками, будет так ждать. Это впору бы оценить.       – Хочешь, чтобы я тебя вытрахал как следует? – Котецу смотрел на своего партнёра.       Тот кивнул, облизав губы.       – Не затягивай. Потом натешишься.       Канесада прелюдий не любил, всегда переходил сразу к главному. Какой смысл в прелюдии, если он был готов похоронить Котецу утром, а сейчас жаждал его член в себе? Они не юные девственники, Изуминоками не девушка, тем более, всё уже готово: смазал и поехали. Мариноваться он любил, находясь на грани. Специфический любовник, прямо говоря.       Пробку выталкивать пришлось самому – Котецу так-то тоже не юное дарование, возбудить его ещё нужно уметь, с учётом скорости Канесады. Поэтому Изуминоками слез с его коленей, развернулся, становясь на колени и упираясь локтями в пол. Раздвинул ноги, прогнулся слегка. Вздрогнул от шлепка.       – Давай, отрабатывай, – сказал Нагасонэ.       Пробка выходила нехотя, и ему пришлось помочь партнёру. За это Канесада тоже будет отрабатывать, но позже. По крайней мере, он перестал болтать и сосредоточился на процессе. Играть с пробкой было весело, и Котецу уверенно толкал её обратно, стоило Канесаде немного вытолкнуть её. Тот злился, но пойти против сейчас означало лишиться лакомого кусочка, поэтому терпел. Даже получал удовольствие в некоторой степени. Однако самому Нагасонэ скоро наскучила такая игра, и он всё же дал пробке покинуть тело его любовника, а после заменил пробку пальцами, оценивая, достаточно ли тот растянут.       – Да ты издеваешься, – Канесада поднялся на вытянутые руки, после сел на колени – и дальше не смог.       Нагасонэ держал его поперёк груди, двигая пальцами уже чисто ради ласки.       – А ну замолчал, – обманчиво ласково сказал Котецу. – Иначе не получишь самого главного.       – Подлый трюк.       С Канесадой кроме как шантажом вообще тяжело взаимодействовать. Заставить его плясать под свою дудку смог лишь санива, и тот – условно. Тут у Изуминоками вариантов не было. Даже Кунихиро для поддержания отношений принял тактику подчинения и обожествления – а может, просто восхищался. Как знать. Котецу далеко не ходил, как только понял, что иной управы нет – взялся за шантаж. Работало безотказно.       Однако трюки трюками, а Канесада был хорош собой настолько, что от вида этого обнажённого тела кровь приливала в мозг. И не только туда. Изуминоками сочетал красоту и силу, о чём, конечно же, не забывал напоминать окружающим. Истинно красивым, по мнению Котецу, он был обнажённым. А сила... Силы ему было не занимать. Он был тем самым инициативным любовником, который оседлает партнёра. Но активную роль на себя не примерял, что странно. Нагасонэ всё порывался спросить, почему, но вопрос часто вылетал из головы и всплывал в ненужные моменты.       – Нагасонэ, – зарычал Изуминоками.       Котецу очнулся от лёгкого забвения и ощутил волны злости. Бесконечной похоти и злости. Канесада недоволен его промедлениями. За терпение его можно и наградить, пожалуй.       – Давай, смажь меня, – сказал Котецу.       Канесаду дважды просить не нужно, однако его злость выплеснулась – он разорвал объятия и повалил партнёра на матрас, сел на его ноги и потянулся к смазке. Закончив с приготовлениями, он сам насадился на член, и словно бы это принесло ему облегчение. Даже застыл на секунду. Наваждение схлынуло быстро, и он стал сам двигаться, глядя прямо в глаза Котецу.       Нагасонэ на секунду засмотрелся, потерялся в этих голубых глазах. Но оскал Изуминоками вернул его в чувства, а движения на члене стали чуть более активными. Канесада научился двигаться в этой позе самостоятельно, но часто ему не хватало той самой звериной жестокости, когда его удерживали за бёдра и вбивались в тело. Котецу не отказывал любовнику, если тот просил большего. Никогда.       – Чёрт, тело даже успело забыть, какой ты большой, – поменяв немного позу, прокомментировал Канесада. – Даже трахнуть свою жену не можешь как нормальный мужчина.       – Это намёк? – хмыкнул Котецу, останавливая Изуминоками, удерживая на месте.       Тот снова оскалился, понимая, что будет дальше. Хватка на бёдрах усилилась, и Канесада наклонился вперёд, удерживаясь сверху. Когда он принял более-менее устойчивое положение, Нагасонэ взял жёсткий темп, выбивая наконец из этого горделивого красавца первые стоны.       Длилось это, правда, недолго. Изуминоками упал на грудь партнёра, довольный донельзя, и Котецу прекратил столь быстрые движения. Если Канесада хотел большего – а он хотел, разумеется, – то ему следовало вновь забирать инициативу. Впрочем, ему было привычно делать подобное, поэтому Котецу, даже не видя лица любовника, предположил, что он ухмыляется. Что, собственно, было правдой.       – Двигайся давай, разлёгся он тут.       – Заткнись, Изуми.       Тот даже поднялся на вытянутых руках, самодовольно скалясь. И всё же возобновил движения, резким движением головы откинув назад мешающие волосы. Мысль о смене позы пришла Котецу очень кстати, когда он увидел эти длинные пряди.       Он вышел из тела Канесады, и, встав уже на колени, вошёл вновь. Изуминоками стоял в коленно-локтевой, поэтому Нагасонэ не смог отказать себе в удовольствии вцепиться в его волосы. Пусть это и было запрещено самим Канесадой, когда дело доходило до постели, его приоритеты можно было...изменить.       – Я тебе руку сломаю, придурок, – шипел он, чувствуя боль от того, что его потянули за волосы. – Перестань их трогать!       – Я тебя твоими же волосами задушить могу, – усмехнулся Котецу, шлёпнув любовника.       Он взял средний темп, чтобы Изуминоками перестал наконец выпендриваться. Боль отрезвляла его разум, а волосы были предметом гордости, и вкупе сейчас Котецу был врагом народа для Канесады. Но продажная душенька последнего яростно жаждала качественного секса, поэтому пришлось выбирать. Выборы нечасто были в пользу своей красоты. Это льстило. За это можно и наградить.       Ускорив темп, Нагасонэ вновь услышал стоны Канесады, наслаждаясь ими. Низкий голос Изуминоками в такие моменты возрастал, становясь безумно привлекательным. За такие стоны Котецу мог душу продать. Но ещё сильнее он любил, когда они оба стояли лишь на коленях – он поднимал Канесаду с локтей, часто засовывал ему пальцы в рот, чтобы не зажимался как обычно. Изуминоками был понятливым, поэтому чётко знал, когда заканчивается услаждение его собственной жажды и начинается насыщение Нагасонэ. А насыщался он криками жертв... Или же стонами своего партнёра. Симулировать – подлое дело, поэтому Котецу вынужден был стараться хорошо, чтобы его любовник ответил ему тем же.       Подняв Канесаду на колени за волосы и выслушав ругань по этому поводу, Нагасонэ принялся за его член, рвано дёргая рукой в ритм движений внутри его тела. Канесада иногда рычал, совсем как дикий зверь, и это было сигналом того, что он доводит его до грани. До мучительной грани, когда начинаются игры со всеми частями тела. Нагасонэ собрал волосы любовника и откинул их назад, за себя, чтобы было удобнее, затем стал поглаживать чувствительную кожу за ушами. Иные ласки пришлось прекратить, хоть Канесада и убить готов был за это. Сейчас не его время, он должен это понять. Движений внутри тела Котецу не прекратил, но они сильно замедлились. Тогда Изуминоками попытался взять инициативу в свои руки, двигаясь самостоятельно, но это Котецу не устраивало. Он вышел из тела партнёра и толкнул его на матрас, рывком переворачивая на спину. Канесада вскинул руку, чтобы поранить любовника за такую дерзость, однако Нагасонэ наклонился, и получилось, что его лишь за шею обняли. Поняв это, Канесада усмехнулся, сбавляя напор своего гнева. Его волосы облепили их, и он потянул эту гриву вниз, на пол.       – Я тебя поимел, теперь давай, работай, чтобы и я мог кончить, – сказал Котецу.       – Разве? Даже не почувствовал, – внаглую провоцировал его Канесада.       И получил своё. Котецу скинул его руку, поднялся, затем закинул его ноги себе на плечи. Взял быстрый ритм, склоняясь ниже, чтобы наглец прочувствовал всё. Изуминоками зарычал, вскинул было руки, но ухватиться было не за что. Пришлось вцепиться в матрас. Стоны невольно начали срываться с губ. Темп неожиданно спал, движения стали более размеренными.       – Что, говоришь, недостаточно?       – Иди сюда, – Канесада облизал губы. – Ноги мои с плеч убери, а.       Нагасонэ скинул его ноги и наклонился, чувствуя, как партнёр обнимает его за плечи и тянет к себе. Целует, когда наконец добивается своего. За это, пожалуй, можно и немного подвигаться. Изуминоками на грани, ведь начинает тихо стонать лишь от обычных движений. Пусть поцелуй и глушит их, это явно чувствовалось. Котецу тянет руку вниз и сжимает его член, а затем отстраняется.       – Поласкай себя, – говорит он, всё ещё медленно двигаясь.       И этих движений недостаточно сейчас. Канесада ругается сквозь зубы, но выполняет: руками скользит по груди, и ниже, но Котецу не даёт ему касаться своего члена. Гнев во взгляде Изуминоками мог бы убивать. Однако он вынужден плясать под чужую дудку. Возвращается к груди, после решает идти на соблазнения – облизывает свои пальцы, явно намекая. Котецу по-своему истолковывает намёк и выходит из тела любовника, тянет его на себя, а сам садится. Затем рывком толкает вниз его голову.       – Тварь.       – На колени встань.       Канесада подчиняется. Делать минет он научился достаточно давно по инициативе Котецу. Вернее, учились они вместе, друг на друге сразу. Сегодня, видимо, Нагасонэ решил отлынивать от взаимности. Его больше заинтересовала задница Канесады, и он потянулся рукой к ней. Оценил расстояние, надавил партнёру на поясницу, чтоб прогнулся. Собрал его волосы, прилипшие везде, где угодно, перекинул их на одну сторону.       – Ну-ка, поднимись. Сядь на меня.       Изуминоками выполнил просьбу, Нагасонэ вновь вошёл в него, только теперь снова нужно было двигаться самому. И параллельно двигать рукой по члену. Котецу откинул его руку себе на спину и занялся этим сам, позволяя партнёру целиком уйти в движения.       Канесада поцеловал его, а затем содрогнулся всем телом. Ещё и ещё, пока сперма не излилась. Он неосознанно сжимался, и Нагасонэ шлёпнул его пару раз.       – Быстро ты, – хмыкнул он.       – Заткнись.       Канесада, видимо, и сам этому удивился. Обычно он оставался потом дрочить в сторонке, а сегодня вот что-то пошло не так. Видимо, Котецу позволил ему больше инициативы и вольностей, и за это нужно было расплатиться. Канесада стал двигаться, а затем толкнул любовника на матрас и уже полностью взял инициативу в свои руки. Нагасонэ двигался навстречу ему, и наконец кончил внутрь партнёра.       Канесада сидел сверху, ощущая, как член внутри него понемногу слабеет, и вскоре слез. Окинул взглядом комнату, нашёл свой шнурок для волос и наскоро перевязал их в низкий хвост. Сперма внутри мягко намекнула о себе, но Котецу потянулся рукой к партнёру и, собрав её пальцами, толкнул обратно внутрь.       – Всё? Успокоился?       Нагасонэ сел и потянул любовника к себе. Тот забрался к нему на колени.       – Занеси меня в купальни.       – Сам иди. Сильный и красивый.       Изуминоками слабо ударил его кулаком в плечо.       – И вот чтобы так чаще раза в месяц. Я понятно выразился? – спросил он.       Котецу хмыкнул сам себе и подтянул к себе любовника, но тот цыкнул и вывернулся. Затем поднялся на ноги и посмотрел вниз через плечо.       – И хватит кончать в меня!       – Сейчас исправим, – Нагасонэ подался вперёд, но Канесада шустро отпрыгнул.       Котецу наблюдал за тем, как он прошёлся по комнате, собрал кой-какую одежду, накинул на плечи и пошёл к выходу. Уже идя на выход, он вдруг остановился, поморщился, глянув вновь вниз через плечо, потом упёрся злым взглядом в любовника и показал ему средний палец. Нагасонэ аж удивился, и на этой ноте Канесада ушёл, напоследок пафосно тряхнув волосами.