Третья ревность

Ревность. Ревность — страшное чувство. Страшное, потому что настолько сильное, что затмевает здравый смысл, заставляя делать, и что еще более ужасающе — думать. Думать о человеке так, как никогда бы не подумал, будь ты в трезвом уме. Если думаешь, то начинаешь накручивать себя, придумывать события, людей, которых даже не существует. Это начало, а дальше как цепная реакция. Зажег спичку, развел костер, не потушил до конца — полыхает целый лес. Думаешь, накручиваешь, не веришь словам — говоришь. Говоришь всё, что думаешь и даже больше. Не следишь за ходом мысли, говоря на эмоциях, которые полыхали внутри тебя, желая съесть не только себя, там, внутри, но и того человека, объекта ревности. Потому что чувствуешь дикую злость и несправедливость по отношению к себе, ведь этот человечишка так просто наплевал на тебя, ваши отношения и просто предал всё это, променяв на кого-то, кого знает всего ничего. Ты с ним и дольше, и больше, и лучше, а он убегает от тебя к кому-то другому, проводя время там, а не с тобой, переписываясь и хохоча над шутками с ним, а не с тобой, говоря постоянно о нем, а не о тебе. Всё это о нем, ней, них, ком угодно, но не о тебе. Уже не о тебе… Так, почему ты не можешь причинить такую же боль в ответ? Почему не можешь сказать то, что не является правдой? Почему не можешь обвинить в предательстве, если это оно и есть? Почему не можешь высказать всё, что терпел всё это время? Поджидая, умоляя и оправдывая его на протяжении большого количества времени, стараясь просто видеть в человеке всё ту же нужду в себе. Но не видишь, замечаешь лишь строки сообщений на дне глаз… не твоих сообщений. И как оказывается мало, что осталось твоего в человеке, стоящем напротив, да, Тэхен? *** Всё началось с июля. Середина июля — это время, когда листья чуть прибавили желтизны в своем окрасе, погода все еще летняя, но не такая жаркая. Июль — время идеальной погоды, хочется отдыхать: ничего не делать весь день, к вечеру выбраться на улицу и бродить, наслаждаясь свежестью. Не обязательно даже идти в парк, сквер, можно просто походить вокруг общежития по тропинкам, посидеть на лавочке во внутреннем дворе, скрыв свое хорошее настроение от чужих глаз, что постоянно наблюдают. Но всё это хочется делать не в немом одиночестве, а под звуки бормотания, восклицаний о новой классной манге или аниме, что он посмотрел не так давно. Хочется, сидя на лавочке во внутреннем дворе общежития, в котором живешь чуть больше года, но так и не обошел все его округи, потому что некогда, слушать очередные абсолютно фантастические теории о жизни на луне, о классификации лунных кроликов и о том, что будет, если кролик полюбит лунную акулу, и у них появятся маленькие крокулы. Хочется всего этого, а не бесконечного ожидания в гостиной, нервно поглядывая на дверь. Скучаешь. Очень сильно. Из-за этого как только приходишь с тренировки, то первый бежишь в душ, одеваешься и занимаешь место на диване такое, чтобы было хорошо видно входную дверь. Даже принимаешь заказ у курьера, что принес китайскую еду, разложенную на семь сетов. ты открываешь ему каждый раз на протяжении двух недель, паренек уже начинает странно косится, как только видит одно и то же лицо на протяжении двух недель. Ты уговариваешь своих хёнов сесть в гостиной под предлогом, что там есть телевизор, который неделю назад починил электрик, потому что совершенно неизвестная личность пролила на него кофе и ведь не догадаешься кто же это… Юнги еще долго закатывал глаза, поглядывая на Кима среднего с прищуром. После ужина ты даже побеждаешь в поединке с Хосоком в камень, ножницы, бумага на помывку посуды, что осталась еще от завтрака. Сидишь все в той же гостиной, когда все уже разошлись по комнатам, а Джин сделал свой вечерний ритуал — прошелся по квартире со своими белочками. Чимин как-то спросил, что он делает и получил такой ответ «Это как прогулка на свежем воздухе, они потом лучше спят». — Но они не на свежем воздухе. — Мы постояли около открытого окна, — с этими словами оба расходятся, планируя не выходить из своих комнат до самого утра, что наступает гораздо быстрее. А ты все еще сидишь на том же месте, том же диване, ожидая человека, с которым ты хочешь поговорить просто жуть как. Хочешь посидеть рядом, вдыхая запах улицы, порфюма или даже аромат елочки в чье-нибудь машине, потому что его подвозил один из его хёнов. ведь уже поздно, как он пойдет домой по темноте? Да! Но неужели нельзя было позвонить ему, Чонгуку и попросить приехать? Да пускай это не личный автомобиль, но метро это тоже круто, особенно, если надеть маску, кепку и всё. Тебя даже никто и не узнает, потому что все люди уставшие или подвыпившие в девять то часов вечера. Потом можно прогуляться до общежития. обойти его, поговорить, подержаться за руки, ведь они так давно этого не делали. Так давно… — Можешь не ждать его, он сказала, что после съемок они еще заедут к кому-то в гости, — Юнги появляется совершенно неожиданно, он плюхается рядом на диван, вытягивая свои худые ноги. облаченные в пижамные штаны с Шуки. — Он так сказал? — Мин кивает. — Кому? — Звонил Чимину, — просто и ясно. Чимину. Чимину? Почему не позвонил ему, Чонгуку? Почему не сказала, черт возьми, что будет еще кутить где-то там со своими новыми друзьями? Почему он там с ними, а Чонгук должен его ждать как благоверная женушка? — Чонгук не расстраивайся, еще две недели и всё. Съемки окончатся. и он будет… — Нет, не будет, хён. Ничего не будет. Потому что после съемок будет пред показ, прессконференция, промоушен. Всё это, и он опять будет с ними, — Чон говорил шепотом, не желая, чтобы об их разговоре с хёном услышали другие. Говорил шепотом, но даже так можно было услышать и увидеть ту боль, что вырывалась из молодого тела, но не давала это сделать маленькая крупица надежды, что всё будет как раньше. — Хэй, Чонгук, ты же знаешь этого Кима, он просто очень общительный, он очень переживает за дораму, поэтому хочет, чтобы их взаимоотношения были такими теплыми, понимаешь? Как только съемки окончатся. он вернется к тебе под крылышко, и вы снова будете вести себя как до ужаса слюнявая парочка, — Мин даже скривился под конец, вызывая улыбку на лице младшего. — Хорошо. спасибо. хён. Я, наверное. пойду к себе, — Юнги похлопал мелкого по плечу и направился в свою обитель. Чонгук же немного воспрянув духом то же отправился в комнату, чтобы поваляться на кровати, просматривая фотки с его любимым хёном. *** Воскресенье. В кои-то веки им дали целых два выходных. Парни отсыпались весь первый день и занимались ничегонеделаньем под вечер. валяясь на кровати и тыкая что-то в телефоне, в одиннадцать все уже снова спали, видя третий сон… почти все. Чонгук опять сидел на диване, ожидая прихода его хёна, что вышел в магазин с утра и так и не вернулся, игнорируя первые тринадцать смс от Чона, ответив всего лишь на одно лаконичным «Я в порядке, не переживай». Это было где-то в час дня, когда в общежитии ничего не было слышно кроме как легкого храпа из комнаты Джуна. А Чонгук не спал, он всё ждал и ждал, надеясь провести выходной с Тэхёном, которого и след простыл с самого утра. Видимо у него были совсем другие планы на этот день. Решив, что время быстрее пролетит, если лечь спать, что делают все нормальные люди. которые спят по шесть часов в сутки на протяжении месяца, тем более глаза нещадно слипались, и дверь расплывалась. Поэтому пойти и вздремнуть было очень даже хорошей идеей. Проснулся Чон от галдежа на кухне, похоже хёны не могли определиться с меню на ужин. Взглянув на часы, Куки понял. что уже восемь часов вечера, значит Тэхён точно должен был прийти! Воодушевившись этой мыслью, он тут же помчался на кухню, мечтая увидеть любимого хёна, но его ждало разочарования, ведь этого самого хёна всё еще не было. Он не пришел. До сих пор. Он снова со своими друзьями из дорамы! Он снова бросил меня! Этот чертов хён! — набатом звучало в голове Чона, не имея больше сил смотреть на пустующий стул, он просто ушел к себе в комнату, начиная всхлипывать еще даже не зайдя в нее, где-то по середине пути. Потому что больно… хочется пожалеть себя хоть чуть-чуть. Но парни не плачут! Он ведь чон Чонгук — самый мужественный из Bantan, он ведь… да плевать ему сейчас на это с горы Халласан*. Но Чонгук не маленькая девочка, спустя пару минут он успокоился и принялся думать, чем себя занять. пока он ждет своего хёна. Сегодня не зависимо от того, во сколько тот придет, Чон его дождется и поговорить наконец. *** Одиннадцать часов вечера. Хёны сопят в обе норки, видя хорошие, а может и не очень сны (Было слышно, как Юнги-хён ругался во сне на Чимина). Чонгук же сидит и смотрит повторный показ дорамы «Убей меня, исцели меня» уже который час, это можно понять по заставленному пустыми тарелками кофейному столику, завтра Чимин будет бубнить о том, что нерадивый донсен насвинячил и не убрал, а Чонгук ведь не уберет, специально оставив это для хёна-чистюли. — Привет, — Куки пугается. потому что не слышал не звуков отворения двери, не звяканья ключей, совсем ничего. Похоже все эти ночные приходы домой не прошли даром для самого младшего хёна, научился входить, и судя по всему выходить, совешенно не замеченным. — Привет, — он окидывает взглядом парня, стоящего напротив и отмечает таки парочку отличий: взъерошенные волосы, пятно от чего-то на цветастой рубашке и легкий румянец на щеках. Уходил хён совсем не таким, совсем. Чонгук вдруг понимает, что так соскучился по этому Киму, что просто в задницу все эти разговоры и страдания, сейчас он хочет насладиться своим человеком сполна, заполнив ту дыру, что образовалась за эти две недели. Поэтому Чон начинает целовать Тэхёна так жадно, будто добрался до воды после недели в пустыне, но на самом деле он пробыл в пустыне гораздо больше. Да, там была вода, еда, другие люди, но ему для жизни нужен лишь этот человек. Он хочет его выпить, съесть, оставить себе, в своих объятиях и никуда не отпускать завтра, слава Богу они могут себе это позволить. — Чонгук, подожди, — Тэхён отстраняется сам и отстраняет Куки, немного отходя от него. — Что такое, Тэ? — Чон реально не понимает, что не так. Разве хён не соскучился по нему? Разве он не хочет провести ближайшие часа два с ним, в одной кровати и возможно не тольк? Разве хён не вернулся к нему? — Чонгук, я так устал. У меня нет сил, и если честно желания сейчас с тобой… — он неопределенно размахивает руками, указывая на Чонгука. — Хорошо, тогда ты иди, прими душ, а потом просто полежим у меня в комнате, — Куки уже берется за опустошенные им тарелки, не потому что хочет сделать приятно Чимин-хёну., а просто потому что надо куда-то деть свои руки и взгляд, чтобы не смотреть на Тэхёна. И он чуть не роняет эти тарелки, слыша ответ любимого хёна. — Нет, я хочу сейчас полежать в кровати без тебя, Чонгук, — голос звучит тихо и… это всё, что может подумать Чон о голосе, обладатель которого только, что отказал ему в совместном времяпрепровождении. — Что? — он ставит тарелки обратно на стол. поворачиваясь и смотря в глаза Киму. — Я очень устал и поэтому… — И что? Когда это усталость останавливала нас? мы живем с ней как с постоянной соседкой, Тэ! Что ты мелишь? — Чонгук начинает говорить чуть громче, заставляя Тэ испуганно оглядываться на комнаты хёнов. — Не кричи, хёны могут проснуться, — он пытается пройти мимо Чона к ванной, но его руку перехватывают и сжимают. — Отпусти! Мне надо в душ! Тэхен шипит и отдергивается свою руку… пытается. — А мне надо понять. что происходит, черт тебя дери! — Чонгук волочит его к себе в комнату, заталкивает туда и закрывает дверь. — Объясняй! Какого хера творится с тобой, а? — Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! — похоже, что Тэ то же начал раздражаться, но не понятно от чего. От ситуации или от грубости макне. — Прекращу, когда ты ответишь на мои вопросы! Какого хера ты творишь?! Ты постоянно с этими твоими хёнами, то вы на съемках, то заехали к кому-то в гости, то в баре, то гуляете, то какой-то хрен подвозит тебя на своей машине., а ты словно мальчик по вызову выходишь из нее с таким личиком довольным! Меня это уже заебало! Ясно тебе! Еще и щебечет о них постоянно! Достал ты уже! И не только меня! Я то думал, походит неделю-другую, попереписывается с ними чуть-чуть, да и всё на свои места, а нет! Ты чертов изменщик, Тэ! — Кук кричал и рычал, не заботясь о всеуслышание, потому что было плевать, когда перед ним стоит этот человечишка и строит из себя не пойми кого. Всё. Хватит, Тут не съемочная площадка, пора снимать маски. — Что? Как ты смеешь меня в подобном обвинять?! Ты считаешь, что я изменил тебе? Это ты чертов идиот, Чон Чонгук! Понапридумывал себе не понятно что! Еще и небось хёнам нажаловался. «Я такой одинокий, меня Тэхён обижает, помогите мне», да? — Да, пошел ты. Тэхён-хён, — Чонгук разворачивается, чтобы отворить дверь, но слова, прилетевшие в спину останавливают его. — Я и не думал, что ты такой идиот… — Что? Ты сейчас сказал, что я идиот? — Кук надвигался на Кима черной тучей так, что второй начал пятиться, смотря в ад, изображенный на дне глаз Чона. -Ты хоть помнишь. когда мы последний раз спали? Мм? Да. хрен с сексом! Ты помнишь, когда мы обнимались вне сцены, по-нашему? Ты помнишь. когда держались за руки, когда гуляли, целовались? Просто валялись на кровати и так засыпали? А? Тэхён, ответь мне! Когда всё это было?! — Чон трясет своего хёна, сильно сжимая предплечья так, что тот морщится от боли, но когда он открывает глаза, становится еще больнее, потому что в черных глазах напротив столько отчаяния и безысходности, что самому грустно. — Прости меня, Куки, — он разжимает руки и отходит, Тэ обнимает его со спины, пытаясб сдерживать слезы за своего маленького кролика, что столько перенес, пока Ким с друзьями развлекался и даже не думал о своем макне. — Нам нужно что-то делать, хён, я не могу так. Я хочу прекратить это, — выдыхает устало Чон, он трет свое лицо руками, чувствуя как тяжесть на спине становится легче и легче. Брюнет отходит от парня и не верит. Неужели, всё настолько плохо, что его малыш решил оставить его? Нет! Это не может быть так… они не могут расстаться. нет! Это всего-лишь новые друзья, они были есть и будут, но его Чонгуки один, и он не может его оставить. — Нет! Куки, ты что? Ты же знаешь меня, я общительный и тактильный, это всё пройдет! Уже прошло! Я буду рядом только с тобой, правда! Мы не можем… ты не можешь! Мы ведь так долго к этому шли, а теперь… прости меня, прошу! Я дурак, идиот, но не оставляй меня, Куки! Прошу! — Ким ревет, захлебывается слезами. лицо краснеет, он морщится в плаче. от чего слезы катятся одна за другой без передоха. Он вытирает нос рукавом, но сопли размазываются по всему лицу, он снова трет его рукавом, продолжая уже руками. Он трет и трет лицо, задыхаясь в плаче, не заглушая его ничем. Тянет руки к Чонгуку, тот отходит, пораженно глядя на состояни своего хёна. Старший вдруг падает перед Чоном на колени и кланяется ему в ноги два раза, а потом цепляется за ноги мокрыми от слез и соплей руками, смотря в глаза снизу вверх. — Я умоляю тебя! Не бросай! Прошу! Я никогда больше… честно! Никогда! Буду только с тобой! Сделаю всё, что хочешь! Только прошу не бросай! Не разрушай меня! Я исправлюсь! Всё сделаю, Чонгук! Правда! — Тэхён кричит и плачет, прижимается лицом к животу Чонгука, не давая ему пошевелиться, а тот и не может этого сделать из-за шока. Он и не ожидал такой реакции от старшего, даже не думал, что тот будет стоять на коленях перед ним, умоляя не бросать. — Что хочешь сделаю! Ты. ты хотел… а я отказал! Я-я… мы можем заняться сексом, куки! Если ты того хочешь! Можем как хочешь ты! Мне неважно! Куки! — Ким начинает трясущимися руками расстегивать рубашку и ремень на брюках, всё также стоя на коленях, он уже был готов снять рубашку, как в комнату стали стучать: — Что у вас происходит, Чонгук? — голос Джина. — Почему Тэхён плачет? — Намджун. — Откройте чертову дверь, два мелких пизд… — Юнги. Тэ еще сильнее ревет, продолжая раздеваться, смотря с мольбой в глаза черные, что выше его. Он уже снял цветастую рубашенку и потянулся к брюкам, как Чон его остановил, наконец придя в себя и тут же падая на колени напротив его хёна, обнимая, прижимая к себе крепко-крепко. Успокаивает, гладит по спине, шепчет, что всё хорошо, что он не бросит, что сам будет рядом. — П-пра-а-а-авда-а-а? — всхлипывает, сжимает в объятиях, боясь потерять, отпустить. — Конечно, я же люблю тебя, — в подтверждение целует за правым ушком. — Т-то-о-о-оже-е-е-е, — в ответ за левым. Вскоре они перемещаются на кровать Чонгука, крикнув хёнам, что всё хорошо. Долго лежат, до самого утра, разговаривая друг с другом, поглаживая и время от времени прерываясь на соленые поцелуи. Чон гладит Тэ по голой груди, потому что рубашка валяется где-то у двери, а старший в ответ теребит ухо макне, постепенно успокаиваясь, шмыгая, редко, но всё же тот всхлипывает. Оба так и засыпают часов в пять утра в обнимку.