Бои без правил

Рассвет на набережной был прекрасен. Серое небо постепенно розовело, солнце медленно поднималось из-за противоположного берега реки, вода блестела, слепя глаза. Я устало наблюдала, опираясь руками на прохладные после ночи резные, кованые перила. Лёгкий ветер трепал пряди, выпавшие из причёски, они щекотали лицо. Короткий шлейф платья щекотал ноги сзади. Я прикрыла глаза, подставляя лицо ласковому ветру. Как давно я не встречала рассвет… Постояв так с минуту, наслаждаясь утренней тишиной и первыми лучами солнца, я открыла глаза и обернулась на толпу наряженных одноклассников. Теперь бывших. Девушки были в вечерних платьях всех возможных цветов и фасонов, парни — в рубашках и брюках. Сейчас мы все разойдёмся по домам и, кто знает, увидимся ли снова когда-нибудь? Я поймала себя на мысли, что, наверное, даже буду скучать. Совсем немного. Мы никогда не были близки, но всё-таки я провела с этими людьми одиннадцать лет. Теперь мы взрослые. Будущие студенты, будущие отцы и матери, будущие солдаты и рабочие, инженеры, переводчики и бухгалтеры. Мы больше не дети. Я вздохнула. Пора идти домой. ** У меня немного болели ноги от неудобных туфель, в которых я провела свой выпускной. Оказывается, за последний год я успела отвыкнуть от каблуков. И скучала по рассветам. Год. Целый год прошёл с тех пор, когда приключилась та заварушка в «Летней розе», где я схлопотала пулю в бок. Хорошо, что она только чиркнула по коже, не прошла глубоко, но шрам навсегда останется на боку, будто в память о тех беспокойных днях. Я невольно начала вспоминать те дни, когда работала в клубе, пока шла по родной улице в сторону дома, будто снова окунувшись в то время. Всё казалось далёким, будто сон. Будто было не со мной. Я невольно прикоснулась к правому боку, пусть не ощущая, но зная, где шрам. Нет, всё было со мной. Но как же давно… Я вспомнила, как очнулась в больнице и увидела перед собой бабушку. Она окружила меня такой заботой, что я ни на мгновение не оставалась одна. От неё узнала, что клуб закрыли, бойцы разбежались, кого-то посадили, в том числе моего отца. Я ни разу не сходила к нему в тюрьму за прошедший год… Бойко исчез, и я больше никогда его не видела. А Валмасов был мёртв, я хорошо помнила его белое лицо со стеклянными глазами и кровавое пятно на чёрной рубашке. Красную лужу на полу. Таким он часто приходил ко мне во снах, и я плакала, пугая бабушку. Потом стало немного легче. Меня тоже допрашивала полиция, я рассказала всё. Теперь мне нечего было бояться. Самый страшный для меня человек перестал существовать. Полиция довольно быстро отстала от меня, видимо, решив, что я итак натерпелась. Я зажила спокойнее. Почти. Коллина я больше не видела. Бабушка сказала, что ему пришлось срочно уехать на родину. Стоит ли говорить, в каком состоянии я была, когда узнала об этом? Я поморщилась. Сердце отозвалось глупой болью, как всегда, когда я вспоминала Коллина. Он был для меня первой любовью, которую я не смогла забыть даже спустя год. Он не уходил из моей головы ни на день, снился, я вспоминала его голос, его руки и его поцелуи, особенно те, которые он дарил мне в ту ночь, первую и последнюю ночь с ним. Но давно перестала плакать. Всё случилось так, как я предполагала с самого начала: он поиграл со мной, пусть и пытался мне помочь, за что я всегда буду ему благодарна, но бросил. И уехал. Навсегда. Я вошла в прохладный подъезд, полутёмный после улицы. Каблуки застучали по ступенькам. Интересно, бабушка спит? Может, надо было купить хлеба к завтраку? Магазин как раз попадался по пути… Эх, ладно, потом сбегаю. Я поднялась на нужный этаж и открыла дверь. Я не сразу поняла, что не так. Потом услышала голоса на кухне. Насторожилась. Один из них был мужской. Неприятные ассоциации возникли в голове. К мужчинам я относилась очень настороженно, с большой опаской. Даже одноклассники, пытавшиеся заигрывать со мной, казались мне врагами, пусть не такими опасными, как те мужчины, которых я знала в клубе. — Ба, у нас гости? — громко спросила я, выглядывая из коридора. Сердце гулко забилось в груди. — Алёнка пришла, — сказала бабушка кому-то, кого я пока не видела. — Алёнка, иди сюда! Мы давно тебя ждём. Я вздохнула. Сидеть не пойми с кем и болтать за жизнь — было моё последнее желание. После бессонной ночи я хотела спать, и глаза слипались сами собой. Чёрт бы побрал того, кто придумал эту дурацкую традицию — встречать рассвет на выпускном. Но я покорно поплелась на кухню. Я вошла и остановилась на пороге. Сердце кувыркнулось в груди и упало в живот. Я сглотнула. Брови сами собой полезли на лоб, и я открыла рот. За столом, напротив бабушки, сидел Коллин Рей. Почти такой же, каким я его запомнила. Волосы были такие же тёмные, только стриженые короче, лицо — гладко выбрито и даже без ссадин, хоть на щеке виднелся старый, белый шрам. Он был одет в белую футболку с расстёгнутым воротничком, и белый был ему к лицу. Коллин улыбнулся, глядя на меня чёрными, добрыми глазами и сказал, к моему ещё большему удивлению, по-русски: — Здра-ствуй, Алёна, — акцент был ужасный, но факт оставался фактом — Коллин говорил по-русски. Кухня пошатнулась перед глазами, и я едва успела сесть на табурет, чтобы не упасть. Я вздохнула, уже ничего не понимая. — Так, я оставлю вас на минутку, мне нужно… а, да есть одно дельце, пойду, пойду сделаю, — забормотала бабушка, поднявшись со своего места. Она убрала в раковину чашку и выплыла прочь из кухни, бросая меня одну. Как последняя предательница. Мы остались наедине, и повисло тяжёлое молчание. — Я скучал по те-бе, — сказал Коллин. Ко мне вернулась способность говорить. Я разозлилась и грубо огрызнулась: — Да неужели? А я — ни капли! Зачем ты пришёл, а? Явился, не запылился!.. Ты меня бросил, Коллин! Год прошёл, год! Как ты мог?! Ты даже не звонил! Не писал! Мог бы хотя бы прислать СМС-ку: «Алёна, ты мне надоела, прощай!», но нет! Ничего! — Прости. — Прости?! — Я вскочила и сжала кулаки. Меня потряхивало от злости. — Ты приходишь и говоришь «прости»? Ты что, издеваешься надо мной, да?! Я шумно дышала, кровь хлынула в лицо от возбуждения. Мне даже жарко стало. Коллин молча поднялся и подошёл ко мне. Во мне вспыхнуло то чувство — почти забытое чувство, — собственной слабости. Я резко выдохнула. Нет-нет-нет-нет!.. Только не это!.. Я больше не та слабая девочка, нет… Впрочем, больше я не была в том уверена. — Прости, Алёна, — Коллин обнял меня, прижимая к груди и не давая вырваться. Широкой, твёрдой, мускулистой груди. Я невольно вздрогнула в его руках, вспоминая, как он обнимал меня когда-то точно также. К горлу подступил ком. — Прости, я не хотел, чтобы ты… как это по-русски?.. Чтобы ты страдала. Ты простишь меня? Я глуп, я зря уехал… Но я много думал. Ты мне нужна. — Дурак ты, вот ты кто, — всхлипнула я, уткнувшись носом в его плечо, обняла за пояс. Я уже и забыла какой он на ощупь. Коллин, кажется, стал крупнее. Не удержавшись, я провела ладонью по широкой спине, ощупывая бугристые мышцы… Коллин терпел и не вырывался. — Ты злишь-ся? — Уже нет. — Хорошо… — Коллин отстранился и взял в руки моё лицо, заглядывая в глаза. — Ты другая. — Хе, так год же прошёл, — фыркнула я. Зачем-то добавила: — Я школу с золотой медалью закончила. Можешь меня поздравить. Коллин наклонился и поцеловал меня. Я выдохнула, раскрывая губы. Стало жарко, даже горячо. Я чувствовала себя так, будто целовалась впервые. Даже коленки задрожали… — Поздравления принимаются, — хмыкнула я, когда он отстранился и потёрся носом о мой висок. Его дыхание защекотало кожу. Коллин снова заговорил, и мурашки бежали по моему телу: — Алёна, я люблю тебя. Я хочу забрать тебя, поехали со мной? У меня есть большой дом. Я знаменит, я устрою тебя в любой колледж, только поехали со мной. — Н-но, Коллин… — Я знаю, я не умею красиво говорить по-русски, — с жаром заговорил он, глядя на меня блестящими глазами и сжимая плечи с такой силой, будто я пыталась убежать. Но я даже не собиралась. Попробуй от такого сбеги, ага… — Чёрт возьми, я по-английски тоже плохо говорю!.. Но поехали со мной. Что мне сделать, чтобы ты согласилась? Алёна!.. Он вдруг бухнулся на колени и ухватился за подол платья. Я растерялась. — Коллин, поднимайся, я прощаю тебя, я поеду, поеду! Поднимайся! Что ты на колени сразу… Я потянула его за плечи. — Правда?! — Коллин вскочил. Я кивнула. Он рассмеялся и сгрёб меня в охапку. Я только охнула, цепляясь за его плечи. — Алёна, спасибо! Спасибо!.. ** Так моя жизнь стремительно переменилась. Спустя месяц я уже была на другом континенте, в другой стране, и всё никак не могла привыкнуть к местным нравам и незнакомым улицам чужого города. Поступила в колледж, стала учиться на менеджера, хотя могла ничего не делать и просто быть второй хозяйкой в доме (после миссис Рей, конечно). Благо Коллин зарабатывал неплохо, даже очень неплохо. В его доме я первое время терялась, особенно ночью, по привычке не включая свет. Хорошо, что ванная была смежная с нашей спальней, а то бы поход в душ стал целым приключением на всю ночь. А Коллин не любил, когда ночью я была не в его постели и одета. Впрочем, я не сильно возражала… Миссис Рей, приняла меня тепло и радушно, будто знала меня с детства, и я была её соседкой, а не девушкой из другой страны. После знакомства с ней, я поняла, в кого Коллин такой упрямый и почему любит совать нос не в свои дела. Миссис Рей надо было знать обо мне всё. Она могла допрашивать меня часами, задавая порой такие вопросы, что я терялась. Коллин за меня вступаться не спешил, предпочитая растворяться где-то в доме, будто его не существует. Миссис Рей рассказывала мне многое: о детстве сыновей, о своих неудачах в общении с мужчинами, о том, как готовить лазанью… Много что она мне рассказывала, в общем. Например, про то, что Коллин целый год выносил ей и её младшему сыну Рональду мозги, упражняясь в «адском языке» — то есть русском, — и не переставал говорить обо мне. Ничего удивительного, что половину моей биографии все уже знали до моего приезда. Это немного пугало. После колледжа я поняла, что вполне могу перенять на себя обязанности мистера Харриса, который к тому моменту совсем выбивался из сил среди чемпионатов, конференций и прочего, чем была богата жизнь боксёра Коллина Рея. Сначала я просто помогала мистеру Харрису, была его ассистентом. Потом его обязанности полностью перешли ко мне, и мистер Харрис заслуженно ушёл на пенсию. А спустя ещё год история Алёны Кувчинской закончилась, и началась история Алёны Рей — менеджера чемпиона по боксу в полутяжёлом весе и… матери прекрасной девочки. Но это уже совсем другая история…

Конец