Кое-что о Мэри хочу поведать вам

Кое-что о Мэри хочу поведать вам, О духе, злобном, тёмном, Бродящем по ночам. В далекой Пенсильвании, в каком-то там году Жила одна старуха — людям на беду. Её считали ведьмой, окрест деревни той, Кровавой Мэри звали и кликали — чумой. Боялись её люди, старались не встречать, Но маленькие девочки вдруг стали исчезать. Злобную старуху народ подозревал, Ведь вид ведуньи мерзкой вдруг моложавей стал. Была ужасна кожа лица её и рук, Скрипучий, тихий голос имел противный звук. Но годы обратились для ведьмы той лесной, Чем больше пропадало детей во мгле ночной, Тем становилась краше, моложе и сытней Уродливая ведьма далеких, жутких дней. Сомненья охватили сердца людей жгутом: Их жизнь сравнима стала с кошмарным, чёрным сном. Так продолжалось долго. Однако, есть предел. В тот вечер, сильно, дремучий лес шумел. Луна светила в небе, холодный ветер выл. Задумала старуха устроить себе пир. В ночи, тропой заветной, к деревне подошла, И затаившись в чаще, заклятье начала. Дом мельника попался под руку существу, А разум милой дочки подвергся колдовству. Ступила в тьму малышка, к старухе побрела, Неведомая сила в леса её влекла. Родители, в испуге, не знают чем помочь. И за руки хватают. Ну как же спасти дочь? Стенали и молились. Кричали в темноту. Проснулись все соседи, услыша, боль всю ту. Остановить её хотели, и не могли ни как понять, Что стало с ней, ведь не узнала, она родную свою мать. Вдруг силуэт увидел кто-то, у кромки леса, под сосной. Стояла ведьма в свете желтом, манила мерзкой пятерней. Лишь шум толпы спугнул колдунью, прервав занятье своё, Пустилась в бег. Но пуля в голень, вмиг, остудила пыл её. Что сделать с дьявольским отродьем? "Конечно, сжечь!" — кричали все. И вот, соорудив орудия, распяли ведьму на кресте. Ах, сколько сыпалось заклятий, когда коснулось пламя ног. Она рычала, проклиная, собравшийся вокруг народ. Сказала в гневе, умирая, что Дух её убьет любого, Кто в зеркало в полуночь глянет. И будет глуп, настолько, Что её имя упомянет.