/
давайте будем честными — дело не в том, что юнги — что-то вроде редкого талисмана удачи, которого по неизвестной причине очень любит публика. ну, не совсем, чонгуку известны все эти причины, ведь время от времени он читает комментарии к видео своих друзей, хотя не то, чтобы это было необходимо, чтобы понять, что юнги очень смешной со своими невозмутимыми саркастичными и очень остроумными замечаниями и шутками; всех вводит в заблуждение грубоватый вид и поведение, за которыми, на самом деле, просто прячется стеснительность от направленной на него камеры, что пропадает уже во время трансляции, и вот тогда, не важно, знаете ли вы его или нет, он покажется вам либо очень классным, либо пиздец каким милым; и после он уже никак не внушает страха. чонгук видит это. он может проникнуть в сознание всех смотрящих и увидеть, что же привлекательного они нашли в мин юнги. людям нравится его улыбка. с открытыми дёснами. будто это просто нечто. около 80% их видео содержат «ft. юнги», или «ft. мой метровый друг», или «ft. злой котяра, которого я нашёл на улице» в названиях. (сокджин любит придумывать новые прозвища). после того, что случилось на видео хосока, люди часто стали оставлять такие комментарии, как это странно — желать, чтобы они были вместе? +103 юнги проверяет хосока, когда тот встаёт в 5:16… так же как и он… +546 Я ХОЧУ ЧТОБЫ ОНИ ВСЕГДА СНИМАЛИСЬ ВМЕСТЕ И ВОЗМОЖНО ВЫШЛИ ЗАМУЖ ДРУГ ЗА ДРУГА ЛОЛ КТО СКАЖЕТ ЭТО +139 и это просто… ладно. это всего лишь шутка. просто люди немного преувеличивают то, что они вместе. хосок в шутку даже сделал предложение юнги после того, как прочитал все эти комментарии, и они были в шутку женаты целый день, пока юнги не развёлся с хосоком, чтобы пойти купить кофе в старбаксе. и всё же. так что дело не только в том, что наличие юнги в видео подобно кадрам, подтверждающим существования йети, нет. и не в челленджах, мнениях или в чём-то подобном. причина, по которой чонгук кажется настолько, окей, ладно, одержимым, то, что чонгук — единственный, с кем юнги напрочь отказывается сниматься. он не хочет показаться раздражённым сим фактом, или будто он думает, что юнги ему что-то должен, потому что это не так. просто, когда чонгук спрашивает его, юнги даже не рассматривает варианты — будто дело совсем не в контенте видео, а в чонгуке. это просто… немного странно. странно, потому что чонгук знает, что юнги по правде не ненавидит его. старший не из тех людей, что тратят своё время и энергию на тех, кто им неприятен, а юнги был одним из первых людей, что заговорили с чонгуком, что помогли ему адаптироваться и подружился с ним. он не ненавидит видео младшего, стиль создания и редактирования. так же он не тот, кто будет дарить комплименты, в действительности не имея в виду их. вероятно, юнги сразу же откажется от видео, в названии которого есть такие слова, как «экстрим», «поход в горы» и «смертельно», но в то же время, чонгук хотел испробовать челлендж с покраской только из-за того, что думал, что юнги сможет присоединиться к нему. но это не точно. так же, как и то, что он часто думает о юнги и о том, что люди подумают об их парочке, когда они снимутся вместе, и будут ли комментарии похожи на те, что были под видео хосока со старшим. конечно же это не так. просто… это немного странно./
— как тебе мои волосики? юнги отрывает взгляд от компьютера. хосок выглядит, словно он добренький леший, сбежавший с болота. словно кто-то вывалил целую миску салата с ламинарией ему на голову. словно недавно снялся в одном из видео чонгука. — кажется, я увернулся от пули, — говорит юнги, облизывая нижнюю губу и возвращаясь к экрану. — ах, значит, он тебя первым попросил, — мурлыкает хосок. наступает какая-то странная пауза. — и ты ему отказал? — ага, и вот почему именно твои волосы похожи на сушёный морской салат, а не мои. — всё продолжаешь отказывать ему, — говорит хосок так, будто указывает на что-то конкретное, но доступное для понимания только ему, чем заставляет юнги раздражённо ёрзать в кресле. — а он всё продолжает тебя спрашивать. — и опять же, — сухо говорит юнги. — я не хочу закончить с волосами цвета водорослей. — не все его видео связаны с риском, и ты это знаешь, — подмечает хо, усаживаясь рядом. а ведь это даже не его рабочее место. — пару недель назад он до посинения старался выполнить челлендж «попробуй не рассмеяться». и какое у тебя на этот раз оправдание за отказ? юнги прокручивает документ вниз, стискивая челюсть. — где-то есть же видео и записи, где люди умирают со смеху? — бурчит он. — задыхаются и прочее дерьмо. хосок выпускает раздражённый вздох. — тебе не кажется, что ты выглядишь немножко мудаком, — говорит он. юнги резко поворачивается к нему, поднимая брови. — я просто о том… очевидно, он действительно хочет снять видео с тобой. так что тебе не кажется, что ему может быть больно? ты ведь кормишь его оправданиями, это всем видно. юнги открывает рот. и закрывает его сразу же. по груди снова расползаются те вина и сожаление, что он чувствует каждый раз, когда на предложения чонгука отвечает «нет, мне нужно работать» или «нет, думаю, тебе стоит поискать кого-то другого», и видит, как лицо младшего всего на долю секунды словно ломается. — не пытаюсь я ранить чьи-то чувства, — тихо говорит он. намного точнее было бы сказать «я пытаюсь не ранить чьи-то чувства». крошечная разница в расстановке слов, но её достаточно, чтобы в корне изменить значение. — ну, — начинает хосок в то же время, как громкий смех с другого конца офиса сотрясает воздух. он кивает в ту сторону. — что бы ты ни пытался сделать, думаю, пришло время сделать это снова. один смех принадлежит сокджину. по этому поводу трудно ошибиться. он хлопает ладошкой по столу после чего-то, определённо, не столь забавного, как ему кажется, судя по лицу намджуна. нечто, держащее небольшую камеру в руках, и на 100% более розовое, чем обычно, это чонгук. он морщится от широкой зубастой улыбки, которая поломала юнги, когда он увидел её впервые два года назад. это действительно похоже на съёмки для нового эпизода чонгуковой серии. та часть, где он бродит по офису, спрашивая людей, согласны ли они присоединиться к нему в борьбе с тигровыми акулами или ещё к чему-то такому. та часть, где он спросит юнги, а старший, как грёбанный идиот, ответит ему «нет», и в итоге тэхён примет челлендж, и люди будут писать кучу комментариев, насколько смешная и идеальная они парочка. не то чтобы это важно, и не то чтобы юнги читал комментарии, да. — хён! — да? — в унисон отвечают хосок с юнги. — юнги-хён, — уточняет чонгук, останавливаясь у стола юнги. камера чуть опускается до уровня ключиц, а на щеках виднеются тени ресниц чонгука, когда он смотрит в маленький монитор. юнги пытается не пялиться на него слишком долго, остро чувствуя, как на него направлена камера. — осмелишься ли ты приготовить дакбоккымтан со мной, юнги-хён? — пальцы старшего зависают над клавиатурой. он открывает рот, но, прежде чем оттуда вылетает хоть слово, он слышит, как чонгук вздыхает. — прежде чем ты откажешься… это не опасное видео, я обещаю. — тихо говорит он, глядя на юнги прямо, а не через камеру. — ничего не будет взрываться или загораться… ну, по крайней мере, не должно — просто готовка и поедание. клянусь. юнги смотрит на него. в груди громко отстукивает сердце, и он задаётся вопросом, видно ли это хоть как-нибудь на камеру. он действительно хочет снять видео с тобой. блять. он такой мудак, когда говорит этому ребёнку «нет». чонгук чуть усмехается, добавляя: — плюс — ты мой последний шанс, хён. больше никто не может прийти. — но ты у меня не спрашивал, — вставляет хосок. — больше никто не может прийти, — резко повторяет чонгук. хосок говорит что-то ещё, но юнги не слышит это, вместо этого он вздыхает и говорит, прежде чем может осознать, что делает: — окей. — т… ты сказал «окей»? — заикаясь, мямлит чонгук, случайно роняя камеру в мусорное ведро, что стоит возле стола. все смотрят на мусорку несколько секунд, пока чонгук не ругается вслух и наклоняется, чтобы поднять её, бормоча: — всё в порядке, это же просто бумажки. — магическим образом ему удаётся разбросать весь мусор по полу и даже столу юнги, но вместо того, чтобы раздражаться по этому поводу, юнги находит это забавным и… милым, да поможет ему господь. — да, я сказал «окей», — говорит юнги, кидая бумажку в чонгука. — ты сам спросил меня… так что не изображай удивление. когда будем снимать? — в четверг, ам… ты ведь сможешь в четверг, да? — чонгук мнёт в руках камеру. — передвину некоторые дела, — мягко обещает юнги. — ладно, — в конце концов выдыхает младший. он встречается глазами с юнги и растягивает губы в маленькую счастливую улыбку, что способна разрушить не только старшего, но и весь мир. — ладно, — неосознанно повторяет юнги. чонгук стоит неподвижно ещё несколько секунд, прежде чем, видимо, вспоминает, что они здесь, чтобы работать или хотя бы делать какую-то псевдо-журналистику, а не вот это вот всё, и отворачивается, недовольно глядя на камеру и бормоча: «я не могу пользоваться этим». — гук, — зовёт его юнги. чонгук мгновенно останавливается, оглядываясь. — мне нравятся твои волосы. чонгук хлопает большими глазками пару раз; улыбается почти робко, будто не уверен, имел ли в виду юнги то, что сказал. — спасибо, — мямлит он, почти спотыкаясь о мусорное ведро по пути. как только розовая макушка исчезает из поля зрения, юнги роняет голову на клавиатуру. — несмотря на то, что мне очень тяжело, как третьему колесу, — говорит хосок. — я скажу, что это было самое милое и самое неловкое взаимодействие, которое я когда-либо видел. а я, между прочим, делю стол с намджуном. и вижу подобные милые неловкие взаимодействия каждый день./
чонгук замечает огонёк лампы в задней части комнаты. он нервно облизывает губы, поправляет лямку рюкзака на плече. юнги сидит в наушниках, одна нога прижата коленом к груди, а вторая мягко качается в ритм, стуча по полу. он не замечает младшего, пока чонгук не касается рукой стола рядом с клавиатурой. юнги моргает, в замешательстве пялясь на него своими широко распахнутыми глазами и приоткрыв рот. людям нравится называть его котиком или котом и довольно часто — и иногда чонгук думает да, я понимаю, почему — мелькает в голове. — милый… чонгук кротко улыбается, поднимая руку в приветствии. пальцы старшего обхватывают наушники, опуская их к шее. — здравствуй, — говорит чонгук. — привет, — отвечает старший тихим мягким голосом. он всё ещё кажется чуточку озадаченным. — я думал, что здесь больше никого нет. — я как раз собирался уходить, — чонгук потирает шею. — обычно я редактирую утром, мне нравится, что всё так тихо, сонно и спокойно, но… сейчас тоже довольно классно, — он сам не уверен, к чему ведёт. может, к чему-то, наподобие если ты вдруг захочешь кого-то к себе за компанию… он морщит нос. — к тому же, тэ стал приходить раньше, и это… тревожит. он продолжает болтать о пчёлах. честно, по утрам тэхён даже пугает? юнги мягко фыркает. он смотрит на чонгука — не так, словно собирается послать его нахуй, но будто бы терпеливо ждёт, пока тот перейдёт к сути. чонгук чувствует себя как-то… взволнованным по этому поводу. или нервничающим? он сжимает лямку в ладошке. — просто хотел убедиться, что… с тобой всё окей, касаемо видео. знай, я не… заставляю тебя сниматься. это не так уж и важно. то есть… я конечно хочу сняться с тобой… просто, если тебе некомфортно… ух… юнги странно на него смотрит в этот момент. — всё в порядке, — говорит он. — я бы не согласился, если бы не хотел этого, — пауза. — спасибо… что убедился. — конечно, — мычит чонгук, терзая зубами нижнюю губу. — ах, я… рад. ладно. ам… увидимся завтра, хён. не заработайся, ладно? — увидимся завтра, — тихо отвечает юнги. и, когда чонгук уже почти уходит, добавляет: — вернись домой в целости и сохранности. это немного запоздало, и в действительности просто вежливость, которую обычно говорят люди; но чувствует, что говорит это не просто из вежливости, что он чувствует нечто очень… значащее к чонгуку, и он не уверен почему./
днём в четверг чонгук забирает юнги из квартиры. — у меня с собой камера, так что будь классным, хён, — острит он, сидя за рулём, когда юнги плюхается вперёд рядом с ним, и показывает на заднее сидение, где сидит здоровый парень с камерой. кажется, они будут снимать всё время. всё нормально, да. просто юнги, чонгук и две-три камеры, что будут постоянно следить за ними. что же, чёрт возьми, может пойти не так. — я всегда классный, — бурчит юнги, пихает руку в карман куртки и сжимая стаканчик кофе в другой. чонгук выглядит хорошо. чертовски хорошо. на улице мрачно, небо вот-вот и разразится дождём, пока они едут, но чонгук яркий, несмотря на это, или, возможно, как раз из-за этого… или, может, он всегда такой, независимо от погоды. он — свирепое пятнышко краски, но в то же время он — нечто противоположное цветовому спектру. вот, в чём вся суть чонгука. он полон противоположностей и противоречий, из-за чего вечно увлекает юнги. он похож на сорвиголову, зависимого от адреналина и стремящегося вытянуть из жизни всё возможное, но мало кто знает, что ему нравится заниматься постпроизводством, часами просто редактируя видео в каком-нибудь тихом комфортном уголочке. его видео насыщенно яркими красками и громкими звуками, но он тот, кто приходит на работу рано, потому что ему нравится, когда вокруг всё спокойно и витает атмосфера сонливости. иногда юнги не может сказать… похожи ли они друг на друга или, наоборот, в корне различны. с первого взгляда, они словно как день и ночь — но, когда начинаешь всерьёз размышлять об этом, то приходишь к выводу, что один просто продолжение другого; они тоже встречаются, сливаются, смешиваются друг с другом на рассвете и закате. юнги ненавидит его нелепые волосы цвета жвачки и то, как младший ездит, закатав рукава и расположив одну руку на рычаге переключения передач. юнги знает, что всего лишь около пяти секунд будут посвящены этой части, но он всеми силами удерживает глаза на лобовом стекле и пьёт кофе, потому что не хочет, чтобы даже эти пять секунд запечатлели, как он пялится на руки чонгука. — уверен, что мы будем только готовить? на кухне, в кулинарной студии, а не где-нибудь в глуши после того, как мы охотились на свою будущую еду и дрались со стаей енотов? — твоё недоверие ранит меня, хён, — подмечает чонгук. — не все мои видео связаны с почти-смертью. — сейчас я просмотрю статистику, — говорит старший, вытаскивая телефон, чтобы попялиться на фото своей собаки и выключить. — да, здесь говорится, что ты почти умираешь в 89,2% своих видео. — ну, думаю, конечный результат напрямую зависит от того, насколько ты хорош в готовке, — усмехается чонгук, щёлкая поворотником. — ты хорошо готовишь, хён? — звучит как вызов, чон, — юнги приподнимает бровь, вновь бросая на него взгляд. маленькая нахальная улыбка на губах чонгука чувствуется так же, как удар в лёгкие. — теперь ты понимаешь, для чего это всё, — говорит чонгук, останавливаясь у кулинарной студии./
— как прошли съёмки с юнги-хёном? — спрашивает чимин, ставя полулитровую* чашку кофе перед чонгуком, отчего младший пугается. чимин плюхается в кресло рядом и хмурит брови. — ты в порядке? — да. нет, — чонгук хватает принесённую чимином чашку и залпом выпивает половину, несмотря на то, что это кипяток. — это был полный хаос. или это во мне был хаос? но в чём-то там был хаос. — рассказывай, — просто говорит чимин. — я всё продолжал и продолжал абсолютно всё портить, — вздыхает чонгук. — единственная часть, в которой всё должно быть по сценарию, это там, где я объясняю, что происходит, но я… всё испортил. нам пришлось переснимать столько раз эту сцену, где я просто должен был сказать «давайте сделаем это», потому что я никак не мог сделать всё правильно. это же просто три грёбанных слова? которые я уже говорил миллион раз? но будто я нервничал в тысячу раз больше, чем когда снимал видео с банджи-джампингом. такая огромная куча бесполезных кадров… и был таким красным всё это время, и никто мне об этом не сказал… — редактируешь его прямо сейчас? — когда чонгук кивает, чимин подкатывает к нему на стуле. — можно посмотреть? — обычно мне требуется всего один дубль, — бурчит чонгук, вертя чашку в руках, пока чимин усаживается за компьютер и надевает на себя наушники. — в крайнем случае два. не знаю, просто… я не мог сосредоточиться. в какой-то момент заметил, что просто молча пялюсь на руки юнги-хёна уже несколько минут. — мм-хмм, — чмокает губами старший, краем глаза поглядывая на чонгука. — и почему же, как ты думаешь? — я… — чонгук сжимает чашку в ладошках, впиваясь в неё пальцами. — думаю… у него… красивые руки? и он, ух. и то, как он двигается, так… элегантно. и на него очень… интересно смотреть. ты понимаешь, о чём я? я сам даже не совсем понимаю, что в нём такого. он просто… был особенным для меня, всегда. например, в комнате может быть хоть двадцать, хоть сто человек, но мой взгляд сосредоточен именно на нём. и, например, когда я разговариваю с ним… я чувствую, что могу делать это вечно. или даже не разговаривать, а просто… молча сидеть рядом с ним, пока мы работаем или что-нибудь ещё. это невероятно, но он так успокаивает, но в другое время рядом с ним я нервничаю так сильно, что моё сердце однажды просто выскочит из груди. и я хочу делать всё на отлично, когда он рядом. хочу заставить его улыбнуться. улыбкой дёснами, от которой он щурится… или любой другой улыбкой, по правде. едва заметной, но такой нежной, из-за которой он выглядит таким добрым. или той, что похожа на цифру три, будто кошачий ротик. ты в порядке? чимин спрятал лицо в ладошках. чонгук думает, что тому резко стало плохо. — я знаю. знаю, о чём ты говоришь, — говорит чимин, убрав руки и пристально глядя ему в глаза. — потому что это то, что я чувствую к своему парню. к тому, с кем я встречаюсь и кого я люблю. — окей, — говорит чонгук, маленько сбитый с толку. — поздравляю? но я не встречаюсь или… влюблён… в… — когда ж ты, блять, додумаешься, — бубнит чимин, откидываясь на спинку сидения. — господи иисусе. блядский чёрт меня отдери. какая же неудачная операция. — я влюблён в юнги-хёна, — шепчет чонгук, невидящим взглядом уставившись на разбросанные по столу маркеры. его глаза уже начинают побаливать от того, как долго были слишком широко открыты. но вообще, они только что действительно открылись. святое дерьмецо. — и я не лез в сознание зрителей, когда думал, что понимаю, почему они считают его привлекательным. я был в своём уме. — огромнейшее спасибо господу, что я принял участие в твоём прозрении, — говорит чимин, активно отдаляясь от происходящего и подъезжая к своему столу. — я очень хочу поцеловать его, — всё ещё лепечет чонгук. — много-много раз. всё время. — молодец, очень рад за тебя. — с языком. и хочу держаться с ним за руки. — я правда очень за тебя рад. может теперь расскажешь… — хочу потрогать его за зад, — говорит чонгук. — и чтобы он потрогал меня за мой. хочу схватить его, толкнуть на… — чонгук, — резко отрезает чимин. — я тебе ясно показываю языком своего тела и тем, что типа пишу что-то на компьютере в то время, как ничего не пишу, то, что хочу закончить наш разговор. — да-да, просто… что мне теперь делать? должен ли я сделать это в видео? — говорит чонгук, отчаявшись. — признаться ему через видео? — ему бы это, мягко говоря, не понравилось, — категорически отвечает чимин. — и к тому же, тебя бы уволили. так что да, сделай это. и можно после я заберу твоё парковочное место себе?/
в конце концов, он не делает видео с драматичным признанием в любви, о котором бы узнал весь интернет, нет. несмотря на то, сколько раз чимин предлагает ему заплатить, чтобы чонгук написал в названии «Я Заставляю Своего Коллегу Тусить Со Мной И Понимаю, Что Я В Него Влюблён». видео, что в конечном счёте он делает, — это просто очередной выпуск из его серии. ну, не совсем. дело в том, что он никак не может скрыть намёки на свои чувства к юнги. они запрятаны во взглядах, которые бросает чонгук на юнги, в том, как он улыбается старшему, и в том, как он один раз чуть ли не роняет сковородку, потому что слишком волнуется рядом с ним. он не признаётся в видео, да, потому что в итоге он делает это совершенно нормально, без всякого драматизма — в полутьме кладовки, через дверь слыша крики людей, что убегают от пчёл. не то чтобы он хотел, что всё вышло именно таким вот образом, но когда первый человек закричал «пчела, здесь пчела!», тем самым запуская массовую панику, что, словно снежный ком, росла секунду за секундой, юнги схватил его за руку и, прежде чем младшего смогла бы снести куча людей, затащил его в подсобку, бубня «пчёлы дружелюбные и безобидные, если их не беспокоить, грёбанные вы идиоты». чонгук действительно очень тронут тем, что юнги решил спасти именно его, а не кого-либо другого, но также теперь он был заперт в своеобразной ловушке, в темноте комнатки и наедине со старшим, так что что бы ещё ему, чёрт возьми, поделать, если не признаться в своей недавно обнаруженной бессмертной любви к юнги. — смотрел видео? — пытается узнать чонгук между визгами сокджина, что фальцетными криками покрывает тэхёна ненормативной для офиса лексикой (материт, проще говоря). между ними всего метр, они стоят, повернувшись друг к другу, с полками, что впиваются в спину. сердце чонгука отстукивает дикую мелодию, когда юнги поднимает на него свои кошачьи глаза. — да, — говорит юнги низким нежным голосом, прикусывая нижнюю губу. — ты проделал отличную работу. я читал… несколько комментариев. людям очень понравилось, да? чонгук осторожно кивает. людям действительно понравилось видео. где они вместе. и это заставляло его чувствовать очень-очень хорошо, прежде чем сердце не начало болеть (когда он последний раз смотрел комментарии, соотношение было примерно таким: 60% — обсуждение гамми*-улыбки Юнги, 20% — дерьмо, как, например, «хочу, чтобы чонгук взбил меня так же, как он взбил эту пасту», 15% — комментарии, подобные тем, что были под видео хосока и юнги, ну, а всё остальное — это те, где люди просят, чтобы гук выполнил челлендж с наручниками вместе с юнги). — ты действительно нравишься людям, — начинает он, но почти сразу замолкает. — надеюсь, ты знаешь… что я захотел сняться с тобой не только из-за того, что ты нравишься людям… и что я не думаю, что ты что-то типа трофея… мне правда очень нравится работать с тобой. ты ведь знаешь, правда? — знаю, — уголки губ старшего чуть дёргаются. он кажется… почти смущённым, но трудно сказать точно из-за отсутствия света. — мне тоже понравилось работать с тобой. и… было весело. люди оставляли кучу комментариев, что я… много улыбался. так что… вот. — они всегда комментируют твою улыбку, — говорит чонгук. — это своего рода прекрасная, великолепная улыбка, — и сразу же, как он осознаёт, что сказал, он чувствует, как теплеют щёки. он пялится на юнги, что смотрит на него в ответ. и шёпотом добавляет: — объективно говоря. снаружи всё ещё бегают и кричат люди. кто-то или что-то стукается об дверь, падая с глухим звуком, но ни один из них не обращает на это внимание. более того, они даже не отрывают друг от друга взгляд. — чонгук… — начинает юнги. — мне нравится твоя улыбка, — выпаливает чонгук, а потом всё, вроде как, просто вываливается из него водопадом. — и мне нравится твой смех. всякий раз, когда я слышу его в офисе, я чувствую себя лучше, неважно, насколько хреновый был у меня день. и мне нравится твой голос. твои руки. мне нравится, как сильно ты заботишься о каждом, и как ты постоянно показываешь это почти незаметными, но чуткими жестами. например, когда хоби-хён простудился, и ты оставлял чашку чая с лимоном у него на столе. или, например, когда одна девушка написала про то, что у неё социофобия, и ты всю ночь сидел, переписываясь с ней. мне нравится, что ты такой добрый, милый и горячий. ты… нравишься мне, — чонгук закрывает глаза и вздыхает. — ты нравишься мне. так сильно, что я даже не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это. тебе не… не нужно ничего говорить. я… дерьмо. наверное, мне не стоило говорить это, пока мы здесь застряли, — он тихо смеётся. — извини. из-за меня тебе, наверное, неловко. и если ты предпочтёшь пойти в пчелиный апокалипсис вместо того, чтобы стоять здесь со мной, то я пойму. — чонгук, — младший открывает глаза. требуется несколько секунд, чтобы вновь привыкнуть к темноте, и, наконец, он видит — у юнги в глазах огоньком сияет нечто… свирепое, а брови нахмурены, будто от злости… или от боли. чонгук замечает, как дёргается кадык, когда он сглатывает. — я ненавижу тебя так сильно, — бурчит юнги, протягивая руку и хватаясь за ткань рубашки чонгука, сминая её в руках, чувствуя под пальцами горячую кожу талии. — почему ты до сих пор не поцеловал меня? чонгук моргает, широко распахнув глаза и приоткрыв от удивления рот. — ты… — да, — отчаянно говорит юнги. — как ты думаешь, иначе почему я не соглашался сниматься с тобой все эти месяцы? я пытался быть осторожным, был уверен, что ты сразу всё увидишь и поймёшь… ты мне так сильно нравишься, кажется, всю мою жизнь… — ох, — выдыхает чонгук. — ты… потому что… — на самом деле ты очень хочешь поцеловать меня. прямо сейчас, — юнги дёргает рубашку на себя, заставляя чонгука наклониться вперёд. и это срабатывает, потому что чонгук действительно хочет поцеловать его. и да, прямо сейчас. юнги на вкус такой же, как он и ожидал — капельку горьковатый, словно кофе и немного сладкий, словно сахар, есть что-то ещё, чонгук не уверен, что у этого есть название, что-то, чем он никак не может насытиться. он целует юнги, вжимая того в полки, одну ладошку уместив на щеке, а второй зарывшись в волосы; юнги обнимает его за талию, прижимая его к себе настолько близко, насколько возможно, и хрипло постанывая в рот. чонгук не может сказать, продолжается ли хаос за пределами комнатки или всё уже успокоилось — он слышит только юнги, и будто на расстоянии, как что-то, кажется, падает с полки. — о мой бог, — задыхается юнги, когда руки чонгука скользят к его заднице и он поднимается — чонгук поднимает его, прижимая к полкам, продолжая целовать его, прикусывая нижнюю губу, и юнги стонет, крепко обхватывая его ногами. свет заливает подсобку, когда дверь распахивается. чонгук не сразу реагирует, чтобы поставить юнги на место, но он хотя бы отрывается от губ старшего — они оба щурятся на слегка убитого намджуна, что стоит в дверном проёме. — вау, ладно, — говорит намджун. — я просто хотел проинформировать вас, что война с пчёлками закончилась и вы можете выйти, да. и я очень сожалею об этом решении, и если бы я мог вернуться на десять секунд назад, чтобы не тревожить вас, то знайте, я бы так и сделал. — уходи, намджун, — говорит юнги. — да, великолепная идея, — он уже начинает закрывать дверь, как вдруг останавливается. — поздравляю, очень рад, что вы наконец разобрались с этим, — он закрывает дверь, через секунду открывая её снова. — думаю, вам правда стоит рассказать об этом коллективу. ну, знаете, это стандартная процедура. юнги хватает папку за спиной и кидает в него./
— какого. блядского. хрена. ты. пытался. достичь, — сокджин выделяет каждое слово шлепком по тэхёнову затылку. — ау, ау, ау. — не знаю, — юнги задумывается. — думаю, это было что-то вроде эффективного способа повысить осведомлённость о пчёлах. они жизненно необходимы для нашей планеты, и, знаете, они умирают. — конечно же тебе понравилось, — сокджин смотрит на него, осуждающе тыча на чонгука, что минутой ранее плюхнулся на колени юнги с таким видом, будто это было единственное свободное место в офисе. — всё это время ты сосался с ним в подсобке. что, кстати говоря, чертовски типично. а я здесь умирал. и ты также посмел пропустить мой двойной каламбур. я спросил тэ «что жужжит*?», потому что мы работаем в buzzfeed и потому что он издавал загадочный жужжащий звук. конечно, как оказалось, это бзз из-за хаоса и смерти, что он принёс с собой в карманах, но на тот момент это было весело и смешно. так что пошёл ты в задницу. — здесь была только одна пчела, — жалуется тэхён. — откуда мне было знать, что ты обосрёшься из-за одной маленькой пчёлки, господи. — не могу поверить, что была только одна пчела, — фыркает чонгук, и все ненадолго забываются в смехе; в конце концов к веселью присоединяется даже сокджин. юнги прячет улыбку в плече младшего. — я иду домой, — качает головой намджун. — это был до задницы длинный день. — я с тобой, — чимин тоже встаёт, хватая сумку с курткой, что висели на спинке стула. юнги ловит его, ухмыляясь чонгуку, и посылает короткий воздушный поцелуй, сцепив пальцы в знак v. и чонгук делает то же. один за другим все уходят, на прощание бросив «доброй ночи» или «увидимся завтра», а чонгук всё ещё сидит на коленках юнги. — ты остаёшься? — спрашивает он, поворачиваясь корпусом к юнги. — собирался, — колеблется юнги. — но… — я останусь с тобой, — говорит чонгук, хлопая глазками и глядя на старшего с нежностью. — если, конечно, ты не против моей компании? юнги улыбается, счастливый. — при условии, что ты не станешь принимать челлендж с наручниками, — бормочет он. — я ведь не смогу сосредоточиться. — пока никаких наручников, — злорадно ухмыляется чонгук, наклоняясь и шепча прямо в губы юнги. — я понял. юнги думает, что чонгук сродни смертельному эксперименту. единственному, на который он когда-либо согласится.