Размолвка

      Мерлин и мухоморы. Как такое могло произойти? Впервые за все эти годы София указала на все мои недостатки, которых, как я сам прекрасно знал, было у меня великое множество.       Головой я понимал, что она сделала это не нарочно и не со зла, а больше от скопившейся в ней усталости. Однако в тот момент я был взбешен и наговорил ей в ответ уйму гадостей, которых она уж точно не заслуживала.       Быть женой такого человека, коим я являюсь, очень непросто. Воплощение занудства и вечного дурного настроения — это точно про меня.       Она — мой ангелок, моя прекрасная София всегда и во всём поддерживала меня, и я был безмерно благодарен ей за это.       София. София воплощение мудрости. Само её имя несет в себе это. Она всегда была такой. С самой нашей первой встречи в ней угадывалась эта черта. Наверно из-за этого с ней всегда было легко иметь дело. Она понимает. А если не понимает, то пытается.       Про себя могу заметить. За пол века своей никчёмной жизни я кое-как смог научиться контролировать себя, чему был безмерно счастлив. Особенно меня радовала реакция Бейливика, которого я в конце концов научился ставить на место. Теперь он был крайне осторожен в своих репликах, зная, что может получить если не достойный ответ, то какой-нибудь не очень приятный сюрприз в виде змеи за пазухой.       Вообще, с тех пор, как я вернулся к жизни стараниями семьи, всё в моей жизни складывалось весьма успешно. Я стал счастливым мужем и отцом. Работа доставляла великое удовольствие, особенно в те дни, когда моя милая женушка помогала мне.       Но с появлением в нашей жизни двух очаровательных малышей, весь мой контроль улетучился в неизвестном направлении. Никогда не задумывался, что быть родителем так хлопотно.       София. Она старалась сделать всех вокруг счастливыми, начиная с меня заканчивая последним нищим в королевстве. Многие считали, что это доставляет ей удовольствие и так оно и должно быть. И лишь я замечал, как порой тяжело ей приходится. Именно с этого и начался наш первый семейный конфликт, переросший в ссору.       — Ты не должна носиться с делами государства, как со своими личными проблемами. Есть Джеймс — прямой наследник и Эмбер. Пусть они занимаются этим. Ты же в первую очередь мать и жена.       — Седрик? — недоуменно смотрела она на меня. — Разве я не справляюсь со своими обязанностями? Мне так не кажется! — оправдывалась София.       А я соглашался с ней до некоторых пор, но не в этот раз. Сегодня всё закончилось иначе. В нашей перебранке я так сильно давил на неё, что она не выдержала и высказала наконец всё то, что копилось в ней многие годы. Когда же она закончила, я уже не мог сдерживается и наговорив в её адрес форменных гадостей, хлопнув дверью спустился в подвал башни где битый час переваривал случившееся.       Я уже сам осознал, что перегнул палку. Как только я не обозвал себя. Как только не корил за свою несдержанность. Но прошлого не вернуть. Скинув с себя мантию и перчатки, я побрел наверх в спальню. Поднимаясь по лестнице, я вслушивался в звуки. Слышно было лишь мирное сопение.       «Пронесло» — подумалось мне. «София в очередной раз поняла мое настроение и простив, легла спать».       Я подошел к детским кроваткам. Малыш Роберт мирно спал, раскинув свои маленькие ручки и ножки в разные стороны. Одеяльце закрывало лишь его стопы.       «Малыш, малыш. Ты сухой?» — я проверил. Нет. Уже мокрый, но спит крепко. И вновь на помощь пришла магия.       — Поднимись, обернись, — шепотом произнес я. Малыш поднялся в воздух, мокрая пеленка слетела на пол, а сухая заняла место на розовой попке сына. Медленно опустившись в кроватку, он продолжил сладко спать.       В соседней кровати почивала Сейя. Ох уж эта девчонка — колдует даже во сне. Я поднял с пола сбитый с кровати полог и установил его на место, чтобы сновидения дочери, проецируемые на стену голубоватым сиянием, ненароком не разбудили брата. Хотя вряд ли это возможно — он крепко спит.       Сегодня Сейя сражалась во сне с драконом. Она вцепилась ногами и руками в одеяло и что-то грозно нашептывала ему.       «Это бесполезно» — махнул я рукой. Накрывать её было бессмысленно. «Ладно. Хорошо, что всё хорошо…» — вздохнул я и направился к постели, готовый лечь спать. Каково же было мое удивление, когда я не обнаружил в ней своей жены.       — Ой дурак ты Седрик, — вслух произнес я и побрёл за своей благоверной на балкон. София всегда уходит туда, когда ей нужно подумать и собраться с мыслями.       Отодвинув штору, отделяющую балкон от комнаты, переминаясь с ноги на ногу, я уставился на спину своей любимой, пытался подобрать нужные слова. Она, уловив мое присутствие, обернулась, представив моему взору своё заплаканное лицо. Чувство вины, такое противное, заполнило всё мое существо. Кое-как собрав волю в кулак, я выдавил из себя что-то невразумительное, типа: — Я не должен был… и развёл руки.       Этого было достаточно. Она кинулась ко мне. Такая хрупкая, уставшая, с распухшим от рыданий лицом, закутанная в одеяло. Милая. Ну как я мог.       — Прости, — шепнула она. — Я тоже не должна…       Я прижал её к себе и почувствовал, как чувство вины сменяется другим, более приятным чувством. София, видимо, чувствовала тоже самое.       Одеяло упало на каменный пол, её трясущиеся руки обвили мою шею, а пухлые губы коснулись моих.       Мы улыбнулись друг другу. Подхватив её на руки, я с горем пополам пытался справиться со шторой, но запутавшись в ней, распластался на полу со своей дамой сердца.       Всхлип Софии перерос в смешок, а потом она невзначай добавила: — Одеяло забыли, волшебник.       — Позже, — ответил я, собираясь с силами и вновь беря Софию на руки. — Попытка номер два, — огласил я.       Глубокий вдох. За что она меня любит?       Романтик из меня не важный, но я все же довел дело до конца. Отнес любимую в постель и вернулся за одеялом. Накинув его себе на голову, на цыпочках вошел в комнату и расправив руки, прошептал: — Твой орел летит к тебе на крыльях ночи.       Она снова хихикнула. Забавно было наблюдать за её меняющимся настроением и эмоциями. Только что рыдавшая, теперь она сияла от счастья.       — Лети ко мне, орел, пока твоя птичка не замерзла! — заявила она, поежившись.       Да, что не говори. Милые бранятся, только тешатся, а близость после ссоры несравнима ни с чем. Эмоции всецело захлестнули нас. Запрыгнув в постель и укрыв наши замерзшие тела одеялом, я навис над ней, даря поцелуй за поцелуем. Внутри меня растеклось тепло и желание.       И она. О, она это что-то. Её ладони легли на моё лицо и заскользили в верх к вискам, забирая разлохмаченные патлы к затылку. Она знает — это ещё больше распалит меня. Затылок у меня вообще зона весьма чувствительная. А ещё это положение заставит меня снова поцеловать её, а она только этого и ждёт.       Губы соприкасаются. Она чуть раздвигает их и вот уже наши языки устраивают танец меж собой. О это прекрасно. Это заставляет меня чувствовать себя живым. Это будоражит мое сознание.       Нежные пальчики Софии пробегаются по моей спине и ложатся мне на поясницу и вновь скользят вверх, задирая мою рубашку. Такие чуть уловимые прикосновения вызывают в моем теле прилив возбуждения.       — Я люблю тебя, волшебник, — разбираю я её чуть слышные слова, сорвавшиеся с губ и чувствую, как её руки шаловливо стягивают с меня бриджи.       — О, Софи, — протягиваю я, не в состоянии сдерживать свое желание и заканчиваю начатое ею.       Тонкая сорочка с обилием кружев ручной работы моими стараниями сползает с её плеч и обнажает молодое, прекрасное тело. Поцелуй в шею, ключицу… Ниже и ниже… и вот уже я ласкаю её упругую грудь, которая после рождения малыша Роберта стала чуть больше, как и мои сексуальные фантазии.       София кормит сына грудью, и от этого соски её имеют запах молока. Я наслаждаюсь этим ароматом, этим сладковатым вкусом.       — Сладенькая моя, — шепчу я ей. — Хочу тебя. Ох, даже не…       Эта моя неуклюжая реплика смешит её.       — Рикки. Ты невозможен, — захлебывается она от смеха.       Да, с недавних пор она величает меня Рик.       — Седди — это для Калисты. Седричек — для маман. — заявила она однажды. — А для меня — ты Рик, мой Рик. Но именем этим она называет меня крайне редко, только в моменты, когда мы с ней остаемся наедине.       А я продолжил. От моих ласк она возбудилась не на шутку. На лице появился румянец, а в глазах заблестели яркие огоньки страсти. Она ждет продолжения, и я готов подарить ей его. Я хочу загладить свою вину и знаю, как это сделать.       Нетерпеливо содрав с себя ненавистную рубашку, я обнажил свой торс. Она тут же запустила свои руки в редкие кудряшки на моей груди и проурчала что-то романтическое. Увы я не расслышал, но это было уже не важно. Мы снова слились в долгом поцелуе, и я аккуратно опустил её на кровать. Знаю, она любит нежность и ласку. Да и кто не любит? Последнее усилие с моей стороны и её сорочка безжалостно падает на пол рядом с мокрой пеленкой. Плевать.       Теперь наши тела полностью обнажены и предоставлены друг другу. София тихонько постанывает. Теперь я спускаюсь ниже и покрывая поцелуями её животик нежно запускаю пальцы в её лоно.       — Ах, — её стоны — музыка для моих ушей. Ей нравится, что я творю с её телом. Раздвинув ей ножки, языком я касаюсь её потаенного местечка и дарю ей то наслаждения, которого она всегда ждет.       — Рикки. Рикки. Еще, ещё. Хочу сделать тебе приятно…       Есть. Готова пташка. Как раз вовремя, а то я больше не могу терпеть. Я ложусь на спину, ощущая ноющую боль в паху и облегчение, когда её рука касается моего мужского естества и медленно начинает ласкать его.       «Чёрт. Этак мы не доведем дело до конца» — думается мне и всё же лежу и молча наслаждаюсь моментом. Лишь моя рука поглаживает её бархатную кожу на спине. А она не прекращает и вот уже её ротик ласкает меня.       — Соф. О Соф.       Она поднимает голову и смотрит на меня затуманенным взглядом. Подобно змее она скользит вдоль моего тела и вот уже я ощущаю её теплое дыхание.       — Скажи мне, — просит она. — Скажи.       — Да, мой ангел. Прости меня, за всё. Люблю тебя. — я выполняю её просьбу и погружаюсь в её жаждущее тело. Мы сливаемся воедино. Мы движемся в унисон. Даже не вериться, что так бывает. Это даже лучше, чем в первый раз.       Она обхватила меня ногами за ягодицы, а руками за плечи. Теперь не слышно ни звука. Наши взгляды пересеклись, и мы не отрываясь смотрим друг на друга. Я напряжен до нельзя, и она тоже.       Глубже? угадываю я её мысль. Ну ещё бы.       — Волшебник, — стонет она подомной. Конечно же я волшебник. Грех не воспользоваться этим.       Приподняв её с кровати, я как могу до предела вхожу в неё и на секунду замираю.       Заклинания хоть и даются мне легко, всё же требуют концентрации. И вот мы уже парим в воздухе над кроватью. Она ещё крепче обхватила меня бедрами за таз, а руками за поясницу, сама же откинулась назад.       И вот наступает этот миг, когда вокруг все на мгновение погружается в тишину. Возможно такое случается только со мной. Но это есть. Я чувствую, как вибрирует тело моей жены. Я слышу стон удовлетворения. Вот он — момент её оргазма.       — Прекрасно. Удалось не облажаться. — радуюсь я.             Последние рывки и я тоже кончаю. Кончаю в неё. Уж не знаю с чего меня так колбасит, но в данный конкретный момент я явно хочу ещё одного ребенка. Вряд ли это возможно. В редких случаях кормящая женщина может понести. Хотя с моей наследственностью всё может быть. Род Гудвинов весьма многочислен.       Блаженная улыбка озаряет мое лицо. Я смотрю на женушку и ловлю её счастливый взгляд.       — О чём задумался, волшебник? — лукаво спрашивает она.       — О большой и дружной семье, — отшучиваюсь я.       — Волшебник, — снисходительно мотает она головой, прищуривая глаза.       — Спокойной ночи, Принцесса, — отвечаю я и накрываю нас одеялом. — Быть может нам надо почаще ссориться?       — Всё может быть.