Пробуждение весны

Гарри Поттера после операции перевели в палату. Мальчик до сих пор не приходил в сознание, хотя прошло уже более трех дней. Доктора разводили руками, говоря, что показатели пациента в порядке. Но скорее всего можно ожидать кому. Черепно-мозговая травма и опухоль мозга так просто не проходят без последствий. Петунья почти не покидала своего племянника, ее покрасневшие глаза, все время всматривались в такое бледное и умиротворенное лицо племянника. Она периодически шептала: - Прости Лили, не доглядела…Прости… - Вернон Дурсль, каждый день приходил к жене, прося, чтобы она вернулась домой, но она грустно ему улыбалась. После короткого разговора, произошедшего между супругами после операции Гарри, Вернон Дурсль пообещал жене, измениться по отношению к племяннику. Он понимал, что сам спровоцировал такое несчастье. Как бы он не относился к Поттеру, он ни в коем случае не хотел ему навредить. Тем более чтобы он попал в больницу и был в коме. Дадли не пускали в больницу, он сидел под домашним арестом дома, лишенный телевизора, игр и сладостей. Он пока не слишком понимал, что чуть не натворил с друзьями. Почему вдруг родители стали заботиться об этом уродце, почему мать проводит все время с ним в больнице, и наконец, почему у него забрали его вторую спальню, убрав все его сломанные игрушки, и сделали ЭТОМУ комнату?! Он пытался устроить истерики отцу, но одного раза удара ремнем по заднице, хватило, чтобы Дадли больше так не делал. Что-то все же грызло его, хотя он не очень понимал что. Поэтому Вернон договорился о посещении психолога, для своего сына и его друзей, которые более или менее понимали что произошло. Особенно Пирс. Он уже который день плакал, ведь он видел момент аварии. На пятый день пребывания Гарри в больнице, мать Дадли пришла домой, чтобы принять душ, приготовить обед и одеться в чистое. Дадли видел, какой измотанной выглядит мама, он подошел и обнял ее со спины. Петунья всхлипнула и, обернувшись, обняла своего сына. Вчера с ним говорил психолог, которого наняли Дурсли. Психолог подписал бумагу о неразглашении информации, ведь только на этих условиях Вернон допустил его до своего ребенка. Он в течение нескольких часов объяснял все поступки Дадли по отношению к кузену, выслушав все его проделки. И впервые, маленький Дурсль почувствовал себя виноватым до такой степени, что расплакался. Не потому, что ему что-то захотелось, не потому что слезы, лучший стимулятор, для выполнения его желаний родителями, а просто. Потому что проснулась совесть и чувство вины, так долго отрицаемое маленьким хулиганом. Тем же вечером он обнял отца, захлёбываясь слезами и говоря о выводах психолога. Вернон, прижав посильнее сына к себе, молча поглаживал его по спине. Ещё после разговора с женой, он ощущал те же чувства, что и его сын. Ведь нужен же этот болезненный удар, чтобы посмотреть, что ты натворил. Оглянуться, смотря на свою жизнь. Так трудно ломать себя, понимая и принимая, что труднее всего всё это. Но ты понимаешь, что надо! Иначе нельзя! Петунья, прикрыв глаза, обнимала своего любимого сына. Потом отстранилась и принялась готовить обед дальше. Потянувшись резать овощи, она удивленно замерла. И было от чего. Дадли, не ушедший в свою комнату, стоял рядом, взяв нож, принялся неловко и не умело, от непривычки, резать овощи. Нож все время соскальзывал, а кружочки были неровными. Петунья слегка улыбнулась и, подхватив своими руками, руки сына показала, как правильно резать. Дадли улыбнулся матери и, пыхтя, принялся нарезать дальше, стараясь, чтобы все было ровно. Начались маленькие шаги к изменению семейства Дурсль. Вернон Дурсль ехал со своей фирмы «Граннингс» домой. Внезапно, его внимание привлек магазин подарков. Точнее не сам магазин, а товар, находящийся в витрине. Он остановил машину возле заинтересовавшего его магазина и вышел. Он подошел к витрине и пригляделся повнимательнее. Легкая улыбка скользнула по полноватому лицу мужчины, скрываясь от прохожих в его моржовых усах, которые он чуть подкрутил. Решительно выпрямившись, мистер Дурсль открыл дверь магазина, звякнув колокольчиком, висевшим на входе. Через пятнадцать минут он вышел, аккуратно прижимая к себе небольшую коробочку, как маленькую драгоценность. Он двинулся к машине но, не дойдя замер, смотря на противоположную сторону. Некоторое время Вернон, будто собирался с силами и, внутренне борясь с собой, смотря на противоположную улицу. Потом решительно кивнул и, положив коробочку в машину, перешел дорогу. Петунья и Дадли Дурсль напряженно ждали главу семейства. Он опаздывал уже на два часа. Хотя с работы ушел как обычно. Вот послышался звук подъезжающей машины. Петунья быстренько поставила подогревать обед, а Дадли побежал встречать отца. Возглас удивления, заставил Петунью выглянуть в прихожую. Она расширенными глазами от удивления смотрела на своего мужа обвешанного разными пакетами с покупками. Он посмотрел прямо в глаза жене и сказал немного дрогнувшим голосом. - М…Я тут подумал, что…Гарри же нужны вещи и…игрушки, – он выставил вперед белоснежного медведя, с блестящими черными глазами. Мужчина замялся, смотря на свою жену и сына. Дадли с открытым ртом смотрел на отца, поняв, что все эти покупки не для него. А Петунья, прижав ладошки ко рту, всхлипнув ,расплакалась и кинулась обнимать мужа. Тот аккуратно поставил покупки на пол и нежно обнял жену. – Я, знаю…что не очень обращался с племянником. Но я надеюсь, что он сможет нас простить. Я… не очень отношусь к этим…штучкам. Ты это знаешь.… Нет, нет. Молчи, – приложил он палец к её губам, увидев как Петунья, попыталась что-то сказать. - Я негативно отношусь к в... вол…волшебству. – Понизив голос, прошептал последнее слово Вернон, чуть сжав кулаки. – Но… он ведь неотъемлемая часть…ЭТОГО мира. Поэтому…поэтому, я приму его. Таким, какой он есть. Вол…Волшебником, – сказал свою речь Вернон Дурсль. По выступившим капелькам пота, на его лице, было видно. Как трудно ему далась эта речь. Петунья снова обняла его, ещё крепче сжав объятия. Вернон уткнулся в шею жены. Потом немного отстранился и открыл объятия, улыбаясь, смотря на Дадли, который смотрел на родителей. Тот, помедлив, обнял родителей. Постояв так немного, Вернон отстранился от домочадцев и с широкой улыбкой сказал. - Ну, чем накормите голодного отца? – Петунья широко улыбнулась, впервые после аварии и подмигнула Дадли, который тоже широко улыбнулся отцу. - А я вместе с мамой тебе обед приготовил! – с гордостью пропел Дадли, таща отца и покупки в гостиную. - Дадли! Ого! – восхищенно ответил Вернон, подхватив остальные покупки. – Ты теперь настоящий мужчина! – похвалил он сына. Петунья с улыбкой проводила их взглядом и, поправив фартук, прошла на кухню, доставая остальные блюда. Вернон помыв руки и сменив одежду, пошел за рассказывающим сыном, как он, великий Дадли, готовил отцу обед, на кухню к ожидающей его жене. Потом он долго восторгался блюдами и хвалил свою чудесную Петти и умницу Дадлика! После чудесного обеда. Вернон перехватил, собирающуюся к Гарри, Петунью и позвал в комнату. Петунья немного удивленно посмотрела на мужа, пока тот рылся в пакетах. Тот, вытащив небольшую коробочку, ту самую, которую купил первой, повернулся к жене. - Когда я увидел это, то подумал сразу о Гарри. Я думаю, она ему должна понравиться, – с этими словами он открыл коробочку, пока заинтригованная Петунья смотрела на него. Вернон достал большой хрустальный шар, а внутри… замок, так похожий на Хогвартс, хотя они этого не знали, и маленьким рыжий дракончик. И все в снегу. Петунья растроганно смотрела на мужа. Она сглотнула ком, образовавшийся в горле и, прокашлявшись, сказала немного охрипшим голосом. - Я… кхе-кхе…я думаю, ему очень понравится, – она бережно взяла шар в руки и сияющими глазами посмотрела на мужа. Тот, улыбнувшись, поцеловал жену и подтолкнул её к выходу. - Иди. Он ждет тебя! – и проводил Петунью до двери, собираясь подвезти её в больницу. А в соседнем доме № 6, человек, сидящий с наушниками, тепло улыбнулся, отключая аппаратуру, пока девушка, подошедшая к окну, смотрела на уезжавшую машину соседей. Миссис Арабелла Фигг, гладя своих кошек, немного грустно смотрела на дом напротив. Дамблдор, письмо которому она отправила сразу, как только узнала о несчастье с Гарри, велел не вмешиваться. А миссис Фигг было больно, из-за того что она не могла вмешаться. Поэтому она тяжело вздохнула, одев свою соломенную шляпку и выпустив кота из рук, взяла сумочку и пошла за продуктами в магазин, не заметив вспышки фотоаппарата из дома № 6.