Дознание. Призраки Винтерфелла

      Завтра он будет в Барротоуне, и, возможно, ему повезет. Возможно, Атлас остался в их домике, не ушел с лейтенантом Марчем в Королевскую гавань. Никуда не ушел.       Глупо было надеяться, Джон Сноу знал это, но ничего не мог с собой поделать. Нужно было протопать до Винтерфелла и обратно, чтобы понять, как ему отчаянно необходим Атлас. Особенно сейчас, когда за спиной этот пугающий, светящийся и днем, и по ночам меч.       Это была его ошибка, что он в какой-то момент поверил Мелисандре, но вид Грейджоя и бастарда Болтона был так невыносим, что он снова бы поверил и Боуэну Маршу, и его фальшивым слезам. А зря.       Сейчас это было понятно. Если бы он послушал Теона – не открывал бы эту гробницу и не брал в руки меч – может бы обошлось. А может… Он до сих пор до конца не понимал, что ему наговорил Грейджой про всех этих богов. Про Тьму и Свет, про действие и ответ. Но сам Перевертыш точно верил в это. В том, как он все это рассказывал, была какая-то отчаянная открытость и искренность.       Джон никогда не думал, что Теон может быть на такое способен. И пусть не сразу, но все же поверил ему полностью и безоговорочно. И даже хотел верить, что тот прав и в другом, в том, о чем Джон сожалел, – в необходимости убить красную жрицу.       Может, из Грейджоя выйдет неплохой командующий Ночного Дозора, лучший, чем из Джона, который не сумел когда-то убедить братьев в правильности своих решений. У Теона всегда язык был подвешен, как надо. И Грейджою, похоже, не все равно. Что-то изменилось. Вот только Рамси Болтон… Его присутствие рядом с Теоном не нравилось, вызывало темные, тяжелые подозрения, которые он решил просто выкинуть из головы. Довериться старым богам, о которых твердил Грейджой. Раз уж они говорят с ним – им виднее.       Тем более у Джона был теперь собственный страшный спутник. Они с Призраком шли на юг не один день. Не всегда рядом, - лютоволк предпочитал охотиться по ночам. Он, то отставал от Джона, то догонял его. Но когда Сноу засыпал, то видел волчьи сны, бегал по следам теплой крови вместе с Призраком. И не чувствовал себя одиноким. В одну из таких ночей он наткнулся на эту тварь – порождение Мелисандры. Она шла за ними вслед, и ее страшные белесые глаза не могла скрыть даже ночь. И еще у нее не было запаха. У Призрака шерсть вздыбилась от отвращения, когда он заметил это создание. Рычал и отступал назад. В этом перемещающемся среди стволов огромном теле не было даже крови – только черное дымное пламя внутри.       Однажды Призрак отстал на целых два дня. Джон чувствовал его издалека, вынюхивающего душистые следы волчьей стаи, а сам сидел у вечернего костра в одиночестве. В тот день тварь приблизилась к нему. Он даже не заметил как. Отпрянул прочь, когда она упала брюхом на землю около огня, и схватился за Длинный Коготь. Но тварь лежала тихо, неподвижно, лишь что-то шелестело в ее груди, словно угли перекатывались или мурлыкала гигантская простуженная кошка. И еще эти совершенно белые глаза – как слепые, но пробирающие насквозь.       После этой ночи, когда не было Призрака, тварь приближалась все чаще, иногда и днем. Шелестела своей утробой, разевала пасть, и оттуда вылетали хлопья густой черноты. - Что тебе нужно? – спрашивал Джон.       Ответа, конечно, не было. Только пугающий взгляд.       Потом он понял – она шла за проклятым мечом. Садилась или двигалась с того бока, где был Святозарный. Джон как-то ради любопытства переместил меч, положил с другой стороны от себя. Черный пес поднялся и обошел Джона. И Сноу отчетливо вспомнил слова Мелисандры о свойстве созданного ею зверя: Его невозможно сбить со следа того, что он, действительно, хочет получить. Пока это что-то еще существует.       Тварь шла за мечом, но Джона Сноу не трогала. Может, он был хорошим дополнением к этому оружию, или ей тоже бывало одиноко. - Знаешь, кто ты? - однажды сказал ей Джон. – Ты – Тень Бастарда. Ты идешь за бастардом, как тень и, возможно, рождена от кровавого бастарда. По воле Владыки Света и его жрицы, которым не было до тебя никакого дела.       Псина посмотрела на него своей белесой бездной и опустила жуткую морду в костер. Пламя обтекало ее и искрило.       С кем Джон Сноу покинет Вестерос, уходя на юг? Призрак – зверь севера. Атласа Джон может никогда не найти или тот не простит. Но Джон постарается, очень постарается. И они отправятся на юг вместе. Но пока только Тень Бастарда двигалась за ним по пятам. Меньше всего Рамси нужно было это отвратное место – Хорнвуд. Он, пекло как жалел, что когда-то связался в этой старой ведьмой Донеллой и пополнил ее землей достояние дома Болтонов. Русе быстро сдох, и теперь ему разгребать эту выстроенную из дерьма крепость. Убийство нескольких гвардейцев и кастеляна, уничтожение знаков дома Болтонов, - вот то, что можно было понять из письма, которое отправил мейстер Медрик из Хорнвуда. Впрочем, Рамси самого письма и не видел, только бесконечную истерику на свитке от Тибальда, который был, конечно, прав – такого спускать нельзя. Самое неприятное, что больше посланий из Хорнвуда не было, хотя с Тибальдом все эти дни отряд обменивался воронами в надежде на новости. Медрика могли тоже уже пустить на мейстерские балахоны. Радовало одно – будет кого разрезать по прибытии на куски, – и тяжелой сталью, и тонким лезвием. Рамси, пожалуй, задержится там на какое-то время и зальет двор кровью неверных вассалов, мать их. Хоть чьей-то. И может, станет чуть легче. Пекло! Что ему делать теперь? Что ему делать? Когда все так тухло и серо вокруг. Успокойся, бастард. Тебе нужно успокоиться. Дохлый Русе очнулся, как выглянуло солнце, и стучал который день в мозг как долбаный дятел. - Успокойся?! Я его отпустил! - Почему отпустил? Он же сказал тебе все, что ты хотел услышать. На коленях. Что будет твоим. Чего еще надо? - Эта гадина - не моя. Он ничего бы это не сделал ради меня. Но ради этой уродливой рыжеволосой сучки и молокососа с круглыми глазами он готов даже быть Вонючкой. Ради них, - не ради меня. - Какая разница? Ты мог просто получить его. - Не так! По-другому! Он сам должен хотеть меня. Русе недовольно молчал, видимо, поджимал в гробу съеденные червями губы. - Ты глуп, бастард. Он предложил это не ради них. Ради самого себя. Чтобы как раз не стать опять Вонючкой.       Эта мысль была странной и новой, и от неожиданности Рамси натянул поводья. Кровавый вскинулся на дыбы. И Уолтон, ехавший справа, сказал что-то неразборчивое. В пекло.       Хотелось возразить, что Теон бы не стал Вонючкой, если бы… Но это был замкнутый круг. - Все равно все закончилось дерьмом. - Успокойся, сын, ты правильно сделал, что отпустил. Он вернется. - С чего бы? - Я надеялся, ты поймешь со временем. Что держит крепче цепей. - И что же? Какая хрень может быть крепче? - Глупая уверенность, что ты свободен. Иллюзии. Когда кажется, что нечего обрывать и не от куда сбегать. - И что тогда? - Тогда, чтобы разобраться в себе, мотылек летит на огонь, а принц ищет свое чудовище. Он вернется, ему всегда нужно подойти к краю и заглянуть вниз.       Такие слова не мог сказать Русе, может, это был и не он. - Милорд, башни Хорнвуда впереди!       Рамси всмотрелся. Утреннее солнце слепило глаза. - Ты обязательно вернешься, Теон, - прошептал он. – А у меня есть один сочный кусок, пока я тебя жду. ***       Путь был долгий, и лицо у Белки почти зажило. Сначала она нормально не разговаривала, только огрызалась в ответ на любую фразу. Как будто это была его вина, что ее отловили в Дредфорте. Его вина, что выпустили, когда ей хотелось поплевать в лицо того, у кого нож в руке. Самонадеянная дура, укравшая Черного брата, чтобы попытаться убить Рамси. Да еще в одиночку.       Дичи в лесу по-прежнему было мало, а Теон чувствовал такую глубокую заторможенность и усталость, что даже не пытался ходить на охоту. Отправлялись Карен и Белка, а он разжигал огонь, приводил в порядок Черного брата и лошадь Карена. И ему было плевать на насмешки. Хотя насмешек и не было. Когда Белка пришла в себя после полного разгрома, она не задиралась, как раньше, зато рассказывала много разных историй о жизни вольного народа на севере, о красивых местечках, подземных теплых озерах, которые не так просто найти. Она могла бы стать неплохим разведчиком в Дозоре.       Карен был счастлив, как бывают счастливы только мальчишки, когда возвращаются из похода с победой. Он тараторил всякую ерунду о том, что Тормунд не верил, что стюард найдет лорда-командующего, не отпускал, велел ему ждать и не дергаться, раз никто Карена с собой не позвал. Но он все равно сбежал и нашел лорда Грейджоя. И еще Отец Тысяч всем сообщил, что лорд-командующий отправился куда-то по поручению королевы Дейенерис. А Карен никому не выдал секрет про письмо. И даже Малли не знал.       Он словно и не помнил, что его поймали на дороге и бросили под ноги милорда. Но это и хорошо.       Никто из его спутников не спрашивал о том, что случилось с ним самим. И тоже было неплохо.       Меч отправился на юг вместе с Джоном, и снег перестал засыпать север. Яростный ветер время от времени разгонял тучи, и солнце выглядывало все чаще. И еще неумолчно щебетали птицы. Хотелось верить, что угроза отступила, и Великий Иной опять задремал где-то в своем морозном сне. Оставалось надеяться, что в Винтерфелле успокоятся призраки, а лютоволк будет рядом с Джоном.       Теон не до конца понимал, почему Шестишкурый взял Призрака под контроль и поместил в крипты. А не убил. Даже следил за ним – проминал его тело по ночам, пугая обитателей замка. Загрыз кого-то из интереса.       Варгу нужен был Джон. Драконья кровь, драконья кровь… Почему драконья? Подходящая кровь для светящегося меча?       Ясно было одно – сам Варамир не мог взять меч, не мог забрать его из гробницы северного короля. А Джон – мог. Хотел ли он выманить или убить Сноу наверняка, а с ним и жрицу, чтобы под камнем навсегда похоронить страшное для его Хозяина оружие? Или обладать мечом, превращая мир в одну сплошную ледяную могилу? Возможно, оружие Владыки Пламени в руках Великого Иного давало бы последнему огромную силу. Для того, чтобы отправиться в свой собственный поход против Света.       С этими высшими силами все всегда непонятно. Намеки, недомолвки и игра в угадайки. Как с Рамси. Не знаешь, что ожидать. Почему он отпустил его и остальных? Это вопрос не давал покоя.       Первые две ночи Теон пялился в темноту палатки и ждал отдаленного лая собак. Он и днем их ждал. Молчал, прислушивался, едва сдерживался, чтобы не заткнуть болтающего ерунду Карена.       Но пришлось признать – в этот раз охоту Рамси решил пропустить. Или отложить на весьма приличное время.       Когда страх отпустил, Теон начал думать о других – удививших его моментах. Как Рамси смотрел на него со странным, почти детским недоверием, когда Теон сидел на нем и гладил живот и грудь. Как он отчаянно бросился на тварь красной жрицы, когда она почти прыгнула на Теона, и явно не знал, что останется невредимым. Как серьезно милорд суетился вокруг бадьи с водой, смешно сжимал в руке тряпку, а его член беспомощно выпирал из штанов. Но он убил меня, он разрезал мне горло.       И все это вместе – было правдой о Рамси Болтоне.       Были и другие картины, которые снились ночами. Черные волосы, раскачивающиеся у лица. Его собственные колени, поднятые и разведенные между двух рук. - Знаешь, - сказал он в какой-то момент Белке, ехавшей рядом. – Мне кажется, во мне живет что-то темное, больное. Желания, которые пугают меня самого. Иногда я делаю вещи, о которых не хотел бы никому рассказывать. Девушка глянула на него искоса и усмехнулась. - Ты дурак, Перевертыш, как и все поклонщики. Тьма живет в каждом человеке. - И что ты делаешь со своей? - Даю ей иногда волю. Но не позволяю взять вверх. Теон кивнул и коротко рассмеялся. Постстори к дилогии "Дела семейные или тринадцать лет спустя" https://ficbook.net/readfic/8038428