***
Придурок Киришима не торопился уходить — помог собрать тарелки и стаканы, разложил подушки, даже посудомоечную машину запустил, поглядывая на него одним глазом. За окном давно стемнело, Серо ушел полчаса назад, Мину с Каминари Кацуки отправил восвояси еще раньше — те уже были не в состоянии стоять на ногах, а он совсем не планировал заново отмывать всю квартиру. Такси Киришимы все никак не приезжало, и тот настойчиво кружил по квартире, явно на что-то намекая. Кацуки даже догадывался, на что именно — подарки на новоселье лежали в свободном кресле большой кучей, и только дурацкий диск демонстративно валялся на журнальном столике перед диваном, весь вечер мозоля глаза. — Ты ведь попробуешь ее, правда? — вкрадчиво спросил Киришима, возвращаясь с кухни. Язык у него совсем немного заплетался — они вдвоем оказались самыми стойкими. Правда, Кацуки наверняка был трезвее. Недобро зыркнув, он сложил руки на груди, устраиваясь на диване в единственной комнате. Подушки были удобные, Кацуки сам купил их пару дней назад в новую съемную квартиру, и откинуться на них после бурной попойки, ознаменовавшей его новоселье, было настоящим удовольствием. Голова немного кружилась, тело казалось тяжелым, почти неподъемным, хотелось тишины и спать. Рабочая неделя и так выдалась непростой, а теперь и в первый выходной расслабиться не получилось — компания придурков оккупировала все его свободное время своим «празднованием». — Отвали, а? — вяло откликнулся Кацуки, закидывая ноги на диван. — Не сегодня. — Но это же самая ранняя версия! Я даже себе не смог достать еще одну, если бы не помощь… А, не важно. Бакуго, ну запусти, она еще не скоро в продаже появится, я же сдохну от любопытства! — Не сдохнешь, — ворчливо сказал Кацуки, закрывая лицо предплечьем, — для тебя было бы слишком просто… Киришима неопределенно хмыкнул. Гудящая голова уже сейчас начинала обещать неприятное утро, поэтому Кацуки почти миролюбиво сообщил: — Дверь найдешь сам, я не собираюсь устраивать тут приют для беспризорников. — Эй, это невежливо! — возмутился Киришима, пьяно засопев. Возмущения хватило ненадолго: — Может, все-таки запустишь, а? Ну хоть глазком глянуть, что там… — Нет. И иди уже нахрен. Кацуки устало оторвал голову от подушки, угрожающе приоткрыв один глаз, и Киришима, наконец, отвалил, перестав засыпать его тупыми просьбами. Попрощавшись, тот еще несколько раз громко печально вздохнул, копошась в коридоре — Кацуки не повелся — и входная дверь тихо захлопнулась, наконец-то оставляя его наедине с собой. Диск преткновения снова попался на глаза. Он лежал прямо перед ним — омерзительно зеленая коробка со стилизованными пластиковыми «ушами» чересчур очевидно намекала на содержание. Кацуки прищурился и протянул руку, цепляя пальцами упаковку. На обложке с лицевой стороны был изображен чертов Деку. Нет, конечно, там были и другие герои — и действующие про, и Старатель, и Джинс, и даже Всемогущий, но взгляд Кацуки зацепился именно за знакомый костюм и дебильное веснушчатое лицо. Глаза нарисованного радостного Деку смотрели прямо в душу. Кацуки сердито выдохнул: — Ну и чего пялишься, ублюдок? Доволен собой? С тобой уже игры делают… И поморщился. Мысли слипались между собой, неконтролируемо вытекая через рот. Кажется, он выпил слишком много в этот раз, если уже начинал вслух цепляться даже к нарисованному задроту. Его и так всегда было слишком много вокруг — в телевизоре, в разговорах их компании, в героике и в его, Кацуки, голове. Он перевернул диск другой стороной, бегло взглянул на картинки и вчитался в описание. По итогу новая «крутая» игра, которую Киришима так боготворил, выходила обычным слэшером, но сюжет разработчики упорно обещали нелинейным, а мир — открытым и «полным настоящей магии». Поэтому Кацуки даже почти заинтересовался — той частью своего мозга, которая процентов на двадцать сейчас была залита алкоголем. Больше процентов Кацуки представить не смог — гордость не позволила. Любопытство кольнуло куда-то в задницу, не иначе, и в следующую минуту он уже распаковывал свою приставку из подписанной коробки. Вооружившись остатками острой пиццы, Кацуки сжал в пальцах контроллер и дождался экрана загрузки. Меню показалось простеньким — какой-то яркий фэнтезийный пейзаж с парящим вдалеке красным драконом. Горы, зеленые луга и реки, ничего особенного. Кацуки не впечатлился, быстро листая дальше. — Привет, рад тебя видеть! — раздалось из колонок, и пластик в руках скрипнул раньше, чем он успел что-либо осознать. Сердце бухнуло и пропустило удар, знакомый голос раскаленной иглой вонзился прямо в мозг. —…я стану твоим проводником в мире меча и магии. Пожалуйста, давай пройдем этот путь вместе! Плюс Ультра! — тем временем продолжал закадровый рассказчик. Кацуки сжал зубы и сморгнул красную пелену с глаз, чувствуя, как кровь в венах превращается в кипяток. Казалось, это давно стало привычным рефлексом на любое появление Деку в его жизни — ощериться, продемонстрировать неприязнь, не допустить сближения. Но сейчас такая реакция не имела смысла — на него никто не смотрел, рядом были только диван с подушками и журнальный столик. Не перед кем было оправдываться, а задрот оставался всего лишь бесплотным голосом из колонок. Следующие двадцать минут Кацуки потратил на стартовую локацию, изучение управления и разглядывание окружающего мира. Все подсказки в игре были озвучены голосом Деку, и он поймал себя на том, что копается в настройках, ища громкость. Музыку и звуки Кацуки выставил на минимум, голос рассказчика — на максимум, и быстро закрыл, возвращаясь к игре и стараясь не задумываться, зачем он вообще это сделал. Просто нихрена было не понятно, решил он в итоге. Идиотская игра не оставляла ему другого выбора, а текстовые подсказки для нетрезвого мозга были хуже смерти. В какой-то момент прохождения вдруг стало жарко — и в игре, и в комнате. История набирала обороты, персонаж становился сильнее, Кацуки добрался до первого крупного босса, почти не заметив пролетевшего времени, и впервые умер. — Ох, — вздохнул Деку, — мне так жаль. «Ох», — прозвучало из колонок, прокатилось по комнате и остановилось на нем. «Ох», — сказал Деку, томно вытягивая «о» и глухую «х», и контроллер жалобно задымился в резко вспотевших пальцах. Кацуки сглотнул. Шокированно посмотрел вниз. Мурашки побежали по позвоночнику, волосы на загривке ощутимо встали дыбом — то ли от ужаса, то ли от неожиданности. Черные домашние штаны позорно топорщились на самом очевидном месте. — Какого хрена? — вслух возмутился Кацуки. Недоверчиво перевел взгляд на монитор, сохранился и отмотал обратно. Это было стремно, очень стремно, но проверить… Нужно было проверить. Это казалось важным прямо сейчас, пока мутная пелена опьянения еще позволяла делать глупости без последствий для собственной психики и окружающей мебели. — Ох, — печально вздохнул Деку, и Кацуки, выкрутивший громкость на полную, чуть не кончил в штаны, как гребаный спермотоксикозный подросток. — Пиздец, — прошипел он и осторожно, двумя пальцами, отложил контролер в сторону. Руки подрагивали. Глубоко внутри зародилось и тут же погасло желание разнести всю квартиру и ритуально взорвать диск, но спасительная алкогольная муть замедляла реакции и позволяла взглянуть на все со стороны. Поэтому Кацуки был заторможен и спокоен, как отживший свое удав, наглотавшийся перед смертью седативов. Произошедшее шокировало даже не тем, что у него вставал на голос Деку. Хуже всего оказалось то, что Кацуки почти не удивился. Такое ведь уже случалось однажды, хоть он и старался выкинуть это навсегда из своей биографии — после их вынужденного телефонного разговора сразу после выпуска. Задрот звонил уточнить что-то о местоположении его будущего офиса, совсем растеряв под конец обучения всю осторожность и безудержно засовывая веснушчатый нос в его дела, и они проговорили минут пять. Даже почти вежливо — Кацуки всего один раз назвал его придурком. «До встречи, Каччан, — уверенно прошептал Деку, особенно выделяя идиотское прозвище, хотя до этого разговаривал нормально, — еще увидимся». Тогда у него тоже встал, и телефон все-таки пришлось менять — пластик расплавился прямо в руке, и Кацуки добил его ногой, пытаясь выместить внезапную злость. После того случая он неделю ходил пришибленный, а потом все-таки вмазал себе, когда полез копаться в облачном хранилище, ища запись разговора. Поймав себя на этом неблагодарном деле, Кацуки остервенело стер вообще все, включая аккаунт и почту, не давая себе ни единого шанса откопать злосчастный разговор, даже если он понадобится для предотвращения уничтожения планеты. И теперь, спустя четыре года, это опять всплыло — стремное и постыдное нечто из недр его уставшего мозга. Внезапное и неожиданное, как Старатель в рекламе женской косметики. Какого хрена? Однозначно, главным открытием вечера стал тот факт, что у Кацуки вставал даже на бархатистый и огрубевший голос повзрослевшего задрота, даже спустя годы и несмотря на наличие какого-никакого сексуального опыта. И, кажется, теперь все это возбуждало даже сильнее, чем раньше. Он сцепил руки в замок и сел, упираясь локтями в колени. На плоском телевизионном экране крутился шарик ожидания паузы. Время подходило к четырем утра. Член болезненно пульсировал, упираясь в ткань штанов, и явно не собирался помогать с решениями. Кацуки бешено оглянулся, ища ответы и чувствуя, как реальность подрагивает под действием алкоголя. Мебель и стены подло молчали, не давая ни единой подсказки, зато на глаза снова попалась открытая коробка из-под диска. Кацуки потянулся к контроллеру — медленно и осторожно, будто тот был опасной ядовитой змеей. Запустил игру с последнего сохранения, не веря сам себе. И умер на первом же мобе. — Ммм, — протянул Деку виновато, и Кацуки мог поклясться, что это самый сексуальный звук, который он слышал в своей жизни. — Давай попробуем еще раз? «Сволочь, заткнись», — только и успел подумать Кацуки, рассыпаясь фейерверками. Пальцы на ногах поджались, искорки собрались в животе, приятно покалывая в паху. Вопреки собственным мыслям, он просунул руку под резинку штанов и трусов. Закусил губу, обхватывая горячий член пальцами, и снова снял с паузы, выбирая последнее сохранение. — Пожалуйста, не прекращай пытаться! — бодро вонзился ему в мозг Деку. Член в руке дрогнул, Кацуки на пробу натянул кожицу на головке, провел пальцами вниз, превращаясь в слух. — Все обязательно получится! Следующие десять минут он только и делал, что умирал — перезапускал сохранение одной рукой и раз за разом отправлял персонажа на смерть, выслушивая различные вариации мотивирующих фраз. Деку вздыхал, мычал и, как казалось затуманенному возбуждением разуму, даже постанывал. Электрические разряды удовольствия от каждого слова все сильнее били по нервам, собираясь в животе и скручиваясь тугой пружиной удовольствия, грозящей развернуться в любой момент. Кацуки двигал рукой, вслушиваясь в каждое слово, звук и вздох так жадно, будто от этого зависела вся его жизнь, попадая в ритм, представляя… Стараясь ничего не представлять. Влажное хлюпанье и хриплое дыхание заполнили комнату — член на ощупь был просто каменным, рука намокла от смазки. Казалось, он вообще никогда в жизни еще так не возбуждался — ни порно, ни живые люди не вызывали такой острой реакции. Но то был не человек, то был чертов Деку, и это все в корне меняло. — Ммм, ничего, — шепнул Деку в последний раз, — это еще не конец! Кацуки закусил губу, выгнулся на диване, зажимая головку в ладони, и кончил, обильно изливаясь. Тяжело выдохнув и ошарашенно уставившись в потолок, он попытался привести в порядок разбегающиеся мысли и быстро глянул на экран. Паузы не было, и теперь его персонаж просто стоял на месте, растерянно оглядываясь. — Хм, — вдруг задумчиво сообщил закадровый Деку, — я не уверен, в чем проблема, но, если хочешь, давай я постараюсь тебе помочь? Выбери подсказку… Интонации были смущенными и почти игривыми — так тот разговаривал с детьми и своими сайдкиками, Кацуки как-то подслушал. Не то чтобы нарочно, конечно. Короткая фраза оказалась сильнее удара под ребра. — Черт, — резко выдохнул он. Кто вообще научил задрота так разговаривать? Кацуки захотелось пожать этому человеку руку, а потом сразу убить — как лишнего свидетеля. — Черт… — обреченно повторил он в темный потолок, чувствуя, как снова твердеет в руке едва обмякший член.***
Утро выдалось паршивым — во рту ощущались все последствия кошачьего недержания, башка гудела от каждого движения, а между ног все слиплось намертво, будто Кацуки случайно пролил туда литр суперклея. В окно светило блядское солнышко, попадая лучом прямо в глаз и намекая на то, что день давно начался, а Кацуки явно заснул не в своей постели. Он осторожно приподнялся с локтя, осматриваясь. Кругом валялись использованные салфетки, на журнальном столике доживала последние мгновения черствая пицца, а на щеке отпечатался след от джойстика контроллера, на котором он заснул под утро. Экран телевизора приветливо мигал очередной паузой. У Кацуки невольно дернулся глаз. Осознание подкралось внезапно и навалилось тяжелой глыбой. После него утро показалось еще хуже. Зло вздохнув, Кацуки потер ладонью лицо, выключил телевизор и, удержав очередной порыв взорвать приставку и новую квартиру, уничтожив все улики, а потом сбежать в другую страну, выделил в приоритет три вещи. Первое: игра — распиаренное дерьмо, держащееся только на бешеной рекламе. Но Киришиме он ее отдавать не будет. Обойдется. Второе: гребаный Деку обладал талантом невыносимо портить ему жизнь даже вне учебы, работы и встреч. Не давал даже спокойно расслабиться, самым гадким и читерским способом мешая играть в игры. И третье, от чего Кацуки упорно отмахивался, но оно настойчиво долбилось в висок вместе с головной болью, раздражая своим существованием: в интернете наверняка было полно записей с интервью в хорошем качестве. А еще ему точно нужны были нормальные наушники. Чтобы сраные соседи хотя бы на новой квартире не пытались пожаловаться на него полиции, не веря, что он профессиональный герой. Кацуки должен был доказать себе, что сможет пройти эту бесполезную игру до конца, несмотря на идиотскую озвучку.