Дитя убийцы

      «Дитя убийцы. Дитя убийцы. Дитя убийцы!»       Шёпот преследует его. Страх. Упрёк. Жалость. Какая-то женщина хватает дочь за руку, чтобы поскорее увести подальше.       «Лучше не общайся с этим мальчиком. Его отец – страшный человек»       Ведь никогда не знаешь, что может выкинуть генетика. Что может сотворить сын человека, названного убийцей.       А голоса всё не стихают.       «Дитя убийцы. Дитя убийцы. Дитя убийцы!»       Син изо всех сил закрывает уши. Не даёт каплям воды скатиться по щекам. Нельзя показывать слёз.       Он научился грубить и даже драться. Но никакая самозащита не спасает от режущей боли где-то в груди. Почему всё так? Почему его избегают? Почему отца называют убийцей? Он не мог понять. Если он вырастет, станет взрослее, то поймёт?       Мама плачет. По вечерам. Одна. Закрывшись в своей комнате. Она считает, что Син не замечает этого. При нём мама улыбается. Как-то грустно и неестественно, но улыбается. За что маме такие страдания?       «Мама, папа ещё вернётся?» - спросил он как-то. И пожалел о своих словах, глядя на её реакцию. Тогда она тоже улыбнулась. Такой же странной и неискренней улыбкой. Но ничего не сказала.       А Син делает вид, что верит, будто эта улыбка не искусственная.       «Дитя убийцы. Дитя убийцы. Дитя убийцы!»       - Вот ты где, Син, - звучит ужасно знакомый голос совсем рядом. Он не поднимает головы, продолжая буравить взглядом собственные разодранные колени. От вида крови тошнота подступает к горлу, но Син не обращает на это внимания.       Он не поднимает головы потому, что и так знает, что это она. Стоит, чуть наклонившись.       – А Тома где? – спрашивает он приглушённым голосом. Странно, что она находилась в подобном месте – тёмном и безлюдном закоулке – без самопровозглашённого старшего брата.       – Пошёл сказать твоей маме, что ты нашёлся, - по шороху Син понимает, что она присела на корточки напротив него. Теперь взгляд волей-неволей цепляется за мягкие русые пряди.       – Думаю, скоро вернётся, - добавляет она. На этом разговор обрывается, и какое-то время они сидят в тишине.       – Син? – вновь зовёт она. Он понимает, что это значит «подними голову». Но не поднимает. Слишком упрям. Да и не хочет, чтобы она видела его таким.       Жалким. Потерянным.       – Син… - хватит. Хватит произность это имя. Имя, придуманное отцом. Один одноклассник сказал сегодня, что его имя созвучно с английским sin. Что сказать, очень подходящее имя для сына убийцы.       «Дитя убийцы. Дитя убийцы. Дитя убийцы!»       Тонкие мягкие пальцы аккуратно касаются его лица и поднимают голову насильно. Теперь он видел не только пряди волос. Теперь он смотрел ей в глаза – глаза, которые знал столько, сколько себя помнил. Глаза, которым так не идут слёзы. Чистые, словно небо.       Она улыбалась тёплой, нежной улыбкой. Без слов говорила, что всё хорошо. И светлый взгляд был убедительнее всяких слов.       – Ну и что на этот раз случилось, Син? – раздался другой голос. Мальчишеский. Чуть обрывистый от бега. С беззлобной иронией он продолжает: – Что ты прячешься в углу, как плаксивая девочка?       Этот голос тоже невозможно было ни с чем перепутать. Это был Тома. Он тоже подошёл, склонился над ним и улыбнулся.       Эти двое всегда улыбались ему. Тепло. Уютно. Как всегда.       – Да ты весь в синяках! Опять подрался?       Что бы Син делал, не будь они его друзьями? Их бы здесь не было тогда. Если бы не счастливая случайность – стоящие рядом дома, то они, наверное, и не посмотрели бы в его сторону.       Почему они улыбались? Син ведь знал: настороженное отношение к нему немного передавалось и на них. Но каждый раз, слыша в свой адрес: «Нелегко, наверное, с ним дружить? Не повезло вам», - они злились, как будто оскорбили их. Защищали его, хотя никто их об этом не просил.       – Сам ты плаксивая девчонка, - буркнул Син, опустив взгляд. Почувствовал, как рука, до этого касавшаяся лица, теперь крепко сжала его ладонь. За другую руку взял Тома.       – Пошли, Син, - вновь улыбнулась она.       «Син. Син. Син!»