Непосредственность (не порок)

Предупреждение: Шино здесь по моему хотению имеет 2 формы: когда Мурасаме ворон — он взрослый парень. Когда меч — он ребенок. Такая вот плата за возможность сдержать силу в форме меча. Мурасаме, кого-то сожравший — Шино взрослый независимо от формы Мурасаме.

      Старый город не засыпает долго — Шино знает об этом, как никто другой.       Здесь всегда горят фонари и очень долго не спят торговцы. Можно выбраться посреди ночи и понять, что от дневного времени лавки отличаются только лицами зазывал. Те же товары, те же цены. Просто публика на улицах меняется — приличные девушки слишком поздно не гуляют.       Шино многое знает о старом городе — слишком уж часто ему выдавалось оставаться в Коная — что с Соске, что без него. Этот вечер не является исключением, и для него здесь уже имеется отдельное место и даже свое меню. Хочешь хорошо кушать — не ленись помогать. Шино и помогает — дегустациями. Все участники договора остаются довольными.       Кобунго сегодня загружен особенно плотно — клиентов полный зал, хозяйка рвет и мечет. Шино уже отработал свой ужин и теперь следит глазами за метаниями друга, лениво накручивая на палец длинные волосы. Отрезать он их не решается — лысый ребенок с мечом выглядит еще грустнее, чем рослый парень с хвостом. — Сидишь лодырничаешь? — подкравшийся со спины Соске благожелательно улыбается, но от его улыбки у Шино мороз по спине идет. Объединившийся со своей тенью, Соске стал помешан на нем ничуть не меньше, но заимел чуть больше своих дел, и пугать временами стал еще больше. Теперь в его глазах плещутся не свойственные ему амбиции, но пока что Ао успешно укрощается. Ёширо, когда Соске переходит во вторую форму, больше просто собака, чем человек, но исподволь всеми действиями руководит именно человеческая часть. Шино всегда под присмотром — даже когда надзор это то, чего он желает меньше всего. — Ты сегодня рано, что-то случилось? — Инудзука нервно улыбается, глотает ругательство по поводу манеры Соске подкрадываться со спины, и двигается, давая место рядом с собой. С благодарной улыбкой парень садится и первым делом получает свою порцию. Шино сегодня помогал с новым меню, так что в еде ограничений практически нет. — Полагаю, что на сегодня его возня со старушками окончена, — остановившийся сбоку Кено улыбается покровительственно и с превосходством. Обычное выражение лица артиста, если подумать. — А Шино уже отработал свою еду и может наслаждаться отдыхом, — длинные пальцы сложились в значок денег и Шино вздохнул. — Не вздыхай, вы выглядите, как старики, когда задаете друг другу глупые вопросы.       Несмотря на схожий темперамент, сегодня Шино находит в себе силы разве что зубами скрипнуть. Собачиться, оправдывая часть фамилии, они любили. Не сказать, чтобы процесс доставлял им наслаждение, да и Шино был в невыгодном положении — едва он в пылу ссоры призывал Мурасаме и становился физически ребенком, как Кено резко получал преимущество. Которым не гнушался пользоваться.       Драки на мечах для зрителей были полным провалом.       Соске, глядя на них, только улыбнулся и покачал головой, опуская лицо обратно к тарелке и неторопливо вкушая пищу. Шино ощутил смутную досаду, но тоже вернулся к ужину, успев в последний момент спасти из клюва Мурасаме кусочек вкуснейшей говядины. Ворон обиженно каркнул и подцепил себе кусочек рыбы.       Шино никогда не ощущал себя особенным. Он рос в любви и заботе Соске, беспокоясь за Хамаджи. Он рос братом, другом и семьей этим двоим, и потому для него многие вещи были нормой.       Нормально, что вот сейчас он подкладывает Соске куски получше. Нормально, что он заставляет Кено, принесшего бутылку, не спаивать его старшего брата, тихонько посмеивающегося над детской непосредственностью Инудзуки. Нормально, что он шикает и отмахивается от веселой трескотни Кобунго. И совсем не замечает долгого взгляда замершего в дверях Гемпачи.       Шино окружен мужчинами, которые уже давно видят в нем не ребенка, а юношу. Красивого, желанного. И даже ревностно хранящий его покой Соске, прикасаясь губами украдкой к навечно гладким щекам, уже давно видит в нем отнюдь не просто брата. Две половины души Соске если в чем-то и сходятся, так уж точно в том, что Шино принадлежит им.       Впрочем, здесь у них имелся ни разу не скрывавший своих намерений конкурент. Переодевшийся Гемпачи тянет бочонок и под радостный возглас Кено ставит на стол бокалы. На всех. Соске заранее беспомощно смотрит на Шино, но тот уже нервно ерзает: капитан Инукаи вновь не сводит с него взгляда, отмечает даже самые мелкие детали. Гемпачи твердит, что женится на малыше Шино и всерьез его рассуждения решается оборвать разве что Кобунго. Для остальных это сродни шутке, но уж точно не для самого капитана.       Инукаи поздравляет Шино с тем, что это его первая попойка, и почетно наливает первому. Соске гипнотическим взглядом провожает широкую ладонь Гемпачи, когда тот, пользуясь случаем, гладит Шино по щеке, и остальные почти видят, как пес внутри церковника скалит зубы. Сам юноша только хлопает глазами и чуть подозрительно прищуривается — для него нет ничего странного в нехитрой ласке, но сам жест в исполнении Гемпачи для него всегда с подвохом.       Выпивка оказывается приятней, чем Шино думал. Молодое вино кружит голову, и вот он уже смеется с остальными, позволяя приобнять себя то внимательному, играющему по его бокам пальцами Асакено, то подсевший Кобунго бесхитростно хватает его плечи рукой, приобнимая с плохо рассчитанной силой, но фонтанируя радостью так искренне, что всем ясно — никакого тайного подтекста в этом жесте нет.       Кобунго вообще единственный, кто точно ничего не ощущает к Шино, кроме приязни и желания заботиться. Хотя его непомерный аппетит и пугает сына хозяйки, однако он никогда не отказывался покормить мальчишку — а для него Шино и есть мальчишка. Мальчишка, который вполне сойдет за младшего брата.       Остальные же ловят себя на том, что часто скрещивают взгляды над высоко забранными в хвост волосами. Шино уже давно не похож на девчонку, но длинные волосы делают из хулигана настоящего ангела.       Вот и Соске повис на плечах беззаботного парня — игривая полуулыбка Ао на губах, в глазах предупреждение, однако мстительные демоны, переглянувшись между собой, быстро выводят его из игры. Потому что пить старший брат малыша Инудзуки так и не научился. Словно ничуть не пьяный, Шино укладывает брата спать, заботливо снабдив холодным компрессом на лоб, а сам возвращается смотреть битву титанов — Кено против Гемпачи. Кобунго азартно подливает обоим, но и Шино не успевает вовремя прикрыть ладонью бокал, и мало-помалу, даже у него щеки начинают нежно алеть, а взгляд чуть рассеивается, придавая истомленное выражение. Черты лица чуть плывут, мягчеет жесткий изгиб губ, Шино расстегивает рубашку, спасаясь от жары. И прежде, чем Инута успевает притормозить двух хищников, азартный Асакен, подметивший происходящие перемены, уже делает ставку: — Тот, кто выиграет, сможет поцеловать Шин-чана!       Шино прыскает в воздух от неожиданности. Кобунго пытается возразить, однако капитан уже заключает пари, пожимая руку сопернику, но жалуется: — Будет обидно напиться так, что даже запомнить такое событие не выйдет.       Кено недолго думает, а потом пододвигает к себе лишь три бутылки. — Сверх этих трех не пьем. Тот, кто не сможет дойти до двери в личные комнаты — продул.       Шино гневно сверкает глазами рядом с притихшим Кобунго. Его гложет досада пополам с обидой, и где-то совсем глубоко внутри скребется любопытство. Шино никогда не целовался раньше, так что процесс для него в новинку.       Он следит за «дуэлью» двух начинающих алкоголиков и тихо доходит до точки сам, стакан за стаканом, под вкусные овощи и еще более вкусное мясо. Мурасаме где-то за его спиной бочком крадется к зазевавшемуся тенеглоту, радуясь невнимательности своего хозяина. Клевать «всякую гадость» — его кредо.       Битва набирает обороты, мужчины целенаправленно напиваются. Вот осечка со стороны Кено — дрогнувшая рука и почти полностью пролитое саке выливаются в дополнительно наполненный стакан. Кобунго решительно льет до краев — жажда справедливости побеждает страх, что Гемпачи попытается вместо поцелуя принудить Шино к чему-нибудь нехорошему. В конце концов, парень тоже не дите, и если он чего-то не хочет, то никто его заставить не в силах. Разве что очень сильно умаслив, но для этого надо иметь много денег в любом случае, потому что и деньги, и мясо, которое так любит есть парень, Шино любит видеть в большом количестве.       Спустя три бутылки и одно падение Кено в руки своей благодетельницы прямо в дверях, Гемпачи, почти упругой походкой добравшийся до цели, возвращается и тянет к себе податливого Шино. Кобунго стыдливо прикрывает глаза руками — он почти не жалеет, что ерзнув, ненароком дернул под Инусакой дорожку. Гемпачи и пьяным способен ходить по веревке над ущельем. Вернее, именно пьяным он наверняка на нее и полезет. И не упадет. Райки на редкость устойчивый малый.       Шино решительно кладет на широкую грудь ладонь и требовательно смотрит снизу вверх. Гемпачи мгновенно попадает под чары глаз юноши и способен только подчиняться, а желанные губы уже требуют: — Медленно. Я никогда не целовался раньше.       Если рай все-таки есть, если есть возможность переродиться в лучшей жизни, то вот прямо сейчас Инукаи вытянул себе какой-то самый лучший билет: первый поцелуй Шино вот-вот достанется ему, и сам юноша уже выжидательно скосил глаза на его губы. Гемпачи стягивает резинку с длинных волос — эти с шелестом упавшие на плечи пряди всегда были его слабостью. А через мгновение чуть удивленный Шино уже прижат к сильному телу и способен только приоткрывать губы навстречу, да скользить пальчиками по широким плечам, разыскивая, за что уцепиться.       Капитан целуется основательно и сознательно: он ласкает теплый рот языком, ждет ответа и заодно учит в процессе. Любопытный мальчик Шино быстро втягивается в процесс и даже приподнимается, чтобы иметь возможность перехватить контроль. Гемпачи стонет под свист Кобунго, когда Инудзука ставит себя над мужчиной, и сам обхватывает ладонями словно богами вылепленное, красивое до боли лицо. Поцелуй становится только глубже, и на удивление, обоим участникам процесс нравится до ерзанья и теплой тесноты в штанах. — Достаточно, — жесткий голос, сопровождающий появление Сатоми, заставляет всех подскочить. Собачий бог Яцифус скалится фактически в лицо Шино, который моргает и с удивлением отмечает на лице своего почти опекуна выражение, близкое к бешенству. Играющие желваки не оставляют сомнений — зрелище молодому мужчине совсем не понравилось, а его хранитель видит в Шино чуть ли не предателя. Впрочем, настороженное отношение для Шино не ново — Мурасаме всех духов заставлял скалиться, а Яцифус меньше всего на свете любил тех, с кем приходится делить внимание хозяина. Тем более, что Рио даже про улыбку вспоминал лишь в присутствии одного непоседы. — Одержимый собачьим богом, — индифферентно поприветствовал ничуть не удивленный Гемпачи новоприбывшего. — Капитан Инукаи, — если бы голосом можно было замораживать, все присутствующие уже сидели бы под слоем льда. Но к счастью, Юки-химе путешествовала по стране со своим человеком, а не висела на плечах у самого неприступного на свете Сатоми.       Гемпачи быстро осознал, что льдинка между ним и этим человеком только что стала стеной, и обернулся к пунцовому, с зацелованными губами Шино. — Все хорошо? — на полном серьезе спросил мужчина, и дождавшись кивка, повернулся к Кобунго: — Брат, уложи Шино в его комнате и приготовь еще одну для гостя. Хозяйка не отпустит Шино посреди ночи даже с Сатоми, а сам Сатоми и с хранителем не вырвется отсюда. Потому что женщины всех страшней.       Несопротивляющийся Инудзука смог подняться сам. Успевший спонтанно протрезветь Кобунго в полном молчании вывел его из-за стола и повел в комнату, и предпоследней репликой, которую Шино услышал, была с металлическими нотками фраза Рио: — Кажется, нам надо серьезно поговорить, капитан Инукаи.       И звенящий предвкушением голос Гемпачи, давший ответ: — Однозначно.