***
Это началось этим утром, когда подростки сидели на кухне на ферме Кентов, и Джон живо рассказывал матери о том, как круто и ловко они уложили Бумеранга прошлой ночью. Раньше Лоис в ответ на такие рассказы лишь качала головой неодобрительно и говорила, что Джонатану стоило бы поумерить пыл и быть осторожнее. Но ему было почти пятнадцать, самый разгар подросткового возраста, когда спорить с ребенком просто бесполезно. Да и сейчас у мальчишки сил было столько, сколько у его отца в этом возрасте не было. К тому же, Супербой был в надежных руках Дэмиана, который вырос в тех условиях, где выживать и бороться за свою жизнь приходилось каждый божий день. — Джон, — Дэмиан пихнул друга локтем в бок, не отвлекаясь от своего телефона. — Кажется, у нас проблемы, переодевайся, — скомандовал юноша, тут же выходя из-за стола. Как и всегда, он вежливо благодарит миссис Кент за завтрак и хвалит ее блинчики, а после скрывается в комнате Джона. — Там что-то серьезное? — заходя в комнату, Джонатан уже стягивает домашнюю футболку, глядя при этом взволнованно на Уэйна. Тот тоже уже переодевался. Вернее, тот уже умудрился почти закончить с этим делом, пока Джон только шел от кухни до комнаты. — Бэтмен никогда не вызывает нас после дежурства с утра без веской причины, — хмуро отзывается Уэйн, уже застегивая плащ и поправляя на себе костюм. Он смотрит серьезно на Джона, который даже переодеваться перестал, застыв в одних трусах посреди комнаты. Пускай он и подрос, подкачался и теперь уже не выглядел, как сладкая булочка, но все же в такие моменты пугался и слишком много волновался. Дэмиан вздыхает и подходит ближе, в очередной раз недовольно цокая языком, когда ему приходится заставить Джона наклониться, чтобы оказаться достаточно близко к его лицу. — Все будет нормально, слышишь? Мы со всем справимся, и уже вечером будем играть в приставку за пиццей и газировкой, понял? — Ты быстро собрался, значит там что-то очень серьезное… — проговорил неуверенно Кент, поджимая губы и глядя в зеленые глаза напротив. — Я просто боюсь, а вдруг… — Тц. Кент, все будет нормально. Мы справимся, — раздраженно выдает Дэмиан и, чтобы у Джона больше и мысли не было продолжать пререкаться – целует его коротко в губы. Обычно он делает так нечасто, и Джон не обижается, знает, что Робин терпеть не может все эти телячьи нежности. — Поторопись. Дэмиан настойчиво уверял Джона, что все будет нормально, что они справятся, что еще до вечерних новостей они вернутся и сядут играть в приставку. Однако, он и предположить не мог, как все это обернется. Никто не мог.***
Эти чудовища, эти монстры, что напали так внезапно и быстро, забирали в плен всех. Мужчин, женщин, детей, стариков – без разбора. Они не тратили время лишь на больных и совсем немощных. Поэтому вскоре по улицам потекли реки крови. То тут, то там, на широких улицах скапливались настоящие горы тел. Это были те, кто не проходил отбор. И те, кто оказывал сопротивление. И среди обычных людей, тех, что не хотели оказаться в инопланетном рабстве, оказались и они – именитые герои Земли. Вся чертова Лига лежала порознь где-то здесь, в этих кучах. И пришельцы настолько не воспринимали их угрозу, что в конечном итоге героев не свалили даже… Ну, хотя бы в отдельную кучу. Их тела потерялись где-то среди кровавого месива остальных людей и выделяли их лишь яркие костюмы. Того и гляди, там из под груды тел выскользнет краешек черного плаща, а вот там, на совершенно обычных руках раскидалось Лассо Истины, а в другой куче, у самого основания, торчит нога в золотистом ботинке и красных трико. Они все были здесь, погребенные под телами, захлебнувшиеся в собственной крови. И этой участи не избежал даже самый сильный герой. Тот, чье имя знала вся планета, вся галактика. Обрывок именно его плаща, заляпанный кровью и грязью, вяло развивался на покосившемся столбе. Само же тело найти точно не удастся. Не здесь, не сейчас. Да и кто будет его искать, когда все, кто еще остался жив и не попался в холодные цепкие лапы пришельцев, спрятались так глубоко в самые темные и вонючие выгребные ямы, что их не найдут там и через сотню лет.***
— Ты уверен, что если мы убьем главного, то все закончится? — Супербой, наконец, с шумным вздохом опускается на пол рядом с Уэйном. Он поджимает губы, глядя на изодранный костюм, на искривленную, явно сломанную ногу, на обрывки плаща и зияющую под чужой рукой рану. — Вспомни отряд у твоей фермы. Когда мы прикончили их главаря, остальные просто безвольно свалились на землю, — Уэйн с трудом говорил, он даже с трудом открывал глаза снова и дышал. Все, чего ему сейчас хотелось – просто вырубиться и окунуться в холодное липкое забытие. И пусть все эти пришельцы, весь этот гребанный мир катятся ко всем чертям. — Но как мы это сделаем? Я ведь… я потерял все свои силы, — Джонатан, который выглядел немного лучше своего напарника, все продолжал сыпать вопросами, пытаясь получить ответы, чтобы почувствовать ту уверенность, которую утратил вместе со способностями.***
Пушек, что вырубали суперсилы криптонцев было всего три. Кларк не знал, что оружие это необычное, и нарвался первым. И все же, им удалось уничтожить практически безболезненно две из трех. Последнюю уничтожил сам Джонатан. Он просто разломал ее пополам, рыча от гнева и отчаяния, потому что уже к этому моменту его отец был мертв. И разве мог мальчишка знать, что этот маленький слабенький взрыв несет за собой такие последствия? Последний заряд, не совершенный выстрел, и вот последний криптонец едва ли поднимет хотя бы каменную глыбу.***
— Мы что-нибудь придумаем, — уверенно проговорил Уэйн, который, на самом деле, не имел ни малейшего представления о том, как они хотя бы доберутся до этого корабля, ведь сам он вряд ли до него дойдет. Быть может, с поддержкой Супербоя еще доковыляет, но вот что будет потом… — Уверен, у них там есть оружие. Убьем их всех им же. Или просто подорвем их корабль со всеми крысами. — Ладно, это… Это звучит не очень сложно, — юноша садится на корточки и поворачивается лицом к Робину, который давно потерял свою маску. Смотреть на него было больно, до скрежета зубов, до слез и кровавых соплей. Ссадины, синяки, разбитая губа, рассеченная бровь и заплывший левый глаз. Джон, только недавно познавший настоящую боль и увидевший на собственном теле первую в своей жизни кровоточащую рану, даже представить боялся – как же сейчас хреново его напарнику. — Давай, мы справимся. Нужно только дойти, верно? — парень приближается, позволяя Дэмиану обнять его слабо одной рукой за шею, чтобы подняться кое-как на ноги. Но одну ногу, на которую он опирался с трудом. Джон спрашивает, все ли в порядке, но его голос заглушает шум начавшегося дождя. Действительно, что же может быть лучше в такой ситуации, чем чертов ледяной ливень. Оставалось лишь надеяться, что продлится это не долго. Корабль был не слишком далеко и, кажется, рядом с ним никого не было. Махина просто стояла посреди центрального парка, вонзившись своими гигантскими металлическими ногами в землю. Трап был спущен, и, кажется, проникнуть туда не составит двум последним героям Земли труда. Однако, задача кажется просто невыполнимой, когда их ноги ступают на влажную землю. Грязь, слякоть и проливной дождь в довершении печальной картины. — Все будет хорошо, Дэмиан, — негромко говорит Джон, таща на себе напарника и тихо пыхтя. Он раньше и подумать не мог, что это так тяжело – тащить на себе человека. И ведь Уэйн не был толстяком. Но как же тяжело было тащить его по этой грязи. А корабль, кажется, даже не думал приближаться, с каждым новым шагом, дававшимся героям с большим трудом, тот лишь отдалялся, превращаясь в просто недостижимую цель. — Только держись, ладно? Осталось немного. Мы почти пришли. Нам бы только… Кажется, Уэйн оступается, запинается больной ногой, но все еще держится. Джонатан тихо ухает под его весом, но удерживает, чувствуя, как слабеет чужая хватка на его одежде. Пальцы сжимают сине-красную толстовку на плече, держатся из последних сил, но с каждым шагом хватка становится все слабее и слабее. И, черт подери, Кент готов поклясться – Дэмиан отключался. Правда, он и предположить не мог, что эта отключка может быть последней. — Дэми? — дрогнувшим голосом зовет Джон, уже откровенно таща Робина на себе. Тот повесил голову безвольно и давно не отзывался, не реагировал на слова, даже не двигал здоровой ногой. Да и хватка совсем ослабла. Он просто отключился. Он просто вырубился, потому что слишком больно, потому что они оба слишком устали, слишком вымотались. – Мы почти дошли, гляди, - в дрожащем голосе, кажется, скользит надежда, но в этой надежде слышится просто недюжая толика фальши. Просто потому, что медленно, но верно в темноволосую голову приходит осознание, а сердце криптонца постепенно охватывает такое вселенское отчаяние, что становится трудно дышать от этой боли. Дождь все не прекращается, он льет и льет. В кедах хлюпает грязь, с волос капает розовая от крови вода, вся одежда промокла до нитки, и это добавляет лишь еще больше веса собственному телу. Джону так трудно держаться на ногах самому и еще труднее не бросить единственного оставшегося родного человека. Человека ли…? — Дэми? — Джон тихо шмыгает носом, поднимает голову, глядя на корабль, который не приблизился ни на йоту, как бы юноша ни старался. Один неверный шаг, под ногу попадается ком влажной скользкой грязи, и Супербой все же теряет равновесие – падает прямо в лужу, а сверху его придавливает такое невероятно тяжелое тело Дэмиана. Тот совсем не двигался, ни один мускул. Кажется, он даже не дышал. — Нет… Нет-нет-нет-нет! — забормотал Джон, чувствуя, как его пробирает крупная дрожь. И становится плевать уже и на промокшую одежду, на грязь, на боль, на усталость. Длинные когда-то невероятно сильные пальцы обхватывают мраморно-белое лицо, приподнимают. Джон смотрит и не может поверить. Этого просто не может быть. — Дэмиан, пожалуйста, не бросай меня. Я не смогу один… Я не справлюсь! — откровенно всхлипывает подросток, приближаясь и касаясь губами ледяного лба. — Пожалуйста, Дэми… Пожалуйста, умоляю тебя, — все шепчет Супербой, оставляя один судорожный поцелуй за другим. Губы пачкаются в крови из рассеченной брови и губы, но снова и снова целуют, пока Супербой, сотрясаясь, не прижимает к груди безвольную голову. Он сжимается весь, утыкается носом в темноволосую макушку и беззвучно плачет, дрожа всем телом. Когда-то давно, год, или два, назад, Дэмиан говорил ему – мужчины не плачут. А если такое и случается, то этого никто не видит. Никогда. Помнится, Уэйн утер большим пальцем с горячих щек горькие слезы и коснулся губами ласково лба своего глупого напарника, сказав, что тот идиот. И Джону даже не было обидно. Может, он просто привык, может, смирился, а может этот ласковый тон, которого никто никогда кроме него не слышал, давал понять – Дэмиан давно не считал его таким уж идиотом. — Давай, Дэми, — хлюпая носом и продолжая ронять крупные горькие слезы. Джон кое-как поднялся. Сперва на колени, а потом и на ноги. Было безумно тяжело, тело отказывалось слушаться, но он упорно делал шаг, а за ним еще один и еще. — Сейчас… Мы дойдем. Ты согреешься, и все будет хорошо, верно? Тебе просто надо немного согреться и отдохнуть. Подожди немного, я сейчас, — он бормочет, словно в бреду, цепляется пальцами за одежду напарника, тащит его на себе, еле переставляя ноги и пытаясь не дрожать. Дэмиан всегда говорил – что бы ни случилось, ты должен достигнуть своей цели. Как бы больно тебе ни было, как бы ни было страшно и как бы ты ни устал. Наша работа – самое важное. И если мы ее не сделаем, ее не сделает никто. Потому что если Супербой не смог, то кто сможет? Шаг за шагом Джон ковыляет по скользкой грязи, шмыгая носом и продолжая бормотать что-то тихо себе под нос. Он все шел и шел, пока снова не упал, поскользнувшись на всей этой мерзкой слякоти. Очередное падение, и он просто плачет. Громко, в голос, навзрыд. Зажмурив глаза, скребет бессильно по одежде на холодном, как лед, теле. Вот и все. Он остался совершенно один. Никто не придет ему на помощь, никто не поможет советом, не обнимет, не скажет, что ему просто нужно немного отдохнуть. Это все. Скоро пришельцы найдут его, а потом и всех остальных, кто попрятался по самым дальним углам планеты. Они заберут всех, а оставшихся перебьют, как скот и свалят в огромные зловонные кровоточащие кучи. И на этом все. Это будет финиш.Это конец гребанного мира.