с глазами как у собаки

«рич дверь захлопнулась» Ричард устало прикрывает глаза. «срсли я застрял пездуй сюда ххх» В участке этим поздним пятничным вечером проходил внеочередной этап тимбилдинга, но правильнее назвать это так, как называл Гэвин, а конкретно - попойка имени больных стариканов. Ричард помнил, что изначальным поводом был день рождения кого-то из младших сотрудников, но на деле это был всего лишь предлог притащить дешевое пиво и травить байки, рассевшись в холле в кружок. Гэвин такие мероприятия презирал и никогда на них не оставался, но почему-то именно сегодня неожиданно для всех, включая Ричарда, выдал «Мы с Ричем остаемся». Гэвин в последний месяц в принципе много чего делал неожиданно для всех, включая Ричарда. Особенно Ричарда. «ричччччч ну пжл :(» «мне здесь одному страшно ;)» Рич. Ричард уже понял, что у Гэвина какие-то свои проблемы с именами - он недавно притащил в дом кота и назвал Мордобойка (за покрытые шрамами бока и злобный взгляд); Ричард ему сказал тогда, что, во-первых, это самец, во-вторых, есть миллион кошачьих имен лучше, чем это, в-третьих, они его не оставят, потому что блохи-инфекции-грязь. У Гэвина, как обычно, было на все свое мнение, так что Ричарду осталось только вооружиться лечебным шампунем и благодарить Киберлайф за отсутствие болевого рефлекса и сопротивляемость обшивки пластика кошачьим когтям. РК900 - самая совершенная разработка Киберлайф, лучший из лучших детектив, не имеющий аналогов, машина для убийств, постоянно обучающийся искусственный интеллект. Девятая симфония человечества, Сикстинская капелла от мира техники, и всех его терабайтов вместе взятых не хватит, чтобы понять логику действий Гэвина Рида. И сейчас Гэвин Рид зачем-то врал, что застрял в кладовке, хотя Ричард знал, что замка на двери в нее не было вовсе. - Парни, я отойду на минуту, - сейчас его общение с коллегами можно интерпретировать как «Внерабочую активность», поэтому Ричард изо всех сил старается имитировать непринужденность, когда осторожно поднимается с дивана. Ему, в отличие от Конноров их участка, никогда особо не удавалось вливаться в человеческий коллектив; Ричард это недостатком не считал и после девиации программой социальных взаимодействий едва пользовался. Что характерно, у Гэвина Рида отношения с коллегами тоже были «ну такое», как он сам говорил. Ричард часто думал об этом, когда проматывал в памяти все события, начиная с их знакомства, и анализировал причины возникновения того, что, собственно, у них возникло. На его натянутую интонацию, как и уход, никто не обращает внимания, так что Ричард просто шагает к лифту. Гэвин уже минут пятнадцать торчал в кладовке на цокольном этаже, куда ушел за штопором. Когда все дешевое пиво было выпито, но идти по домам еще не хотелось, захмелевший Фаулер махнул рукой и вынес из офиса завалявшуюся бутылку какого-то якобы сногсшибательного ледяного вина, крепленого, «приятель из Канады привез». На этом моменте Гэвин как-то резво сказал, что в кладовке ну точно валялся штопор, и пошел его принести. Ричард заподозрил неладное уже тогда, потому что никакого штопора в кладовке полицейского департамента быть не могло. Ветхую дверь кладовки подперли шваброй с внутренней стороны. Ричард бегло проводит с десяток симуляций, как выбивает дверь прямо в лицо тому, кто стоит за ней. Отметает вариант упасть на колени и начать рыдать от этого всего. В который раз за вечер закрывает глаза, хоть этого и не требуется, а потом делает шаг вперед и обращается к двери: - Я знаю, что ты сам заперся. Зачем. Дверь отвечает: - Неправда. Замок заклинило. Помоги. - Когда ты на прошлой неделе пошел в душ и забыл взять полотенце, ты десять минут стоял обтирался лицевым, лишь бы не просить меня помочь. На это у двери аргументов не находится. Ричард почти что видит беготню прищуренных глаз, осознающих, что гениальный план провалился. - Просто зайди уже нахрен. Ричард хочет разбить о дверь голову - то ли свою, то ли чужую. Вместо этого он поворачивает ручку и делает шаг в темноту. В кладовке полно каких-то сто лет назад забытых швабр, из света только древняя желтоватая лампочка - ее не меняли так долго, что Ричард не может привычно найти по серийному номеру дату и место производства. Это раздражает. Еще раздражает невыносимая теснота - они вдвоем едва умещаются, расстояние от стены до стены только слегка шире размаха Ричардовых плеч, им приходится соприкасаться бедрами, и Гэвин, судя по всему, несказанно этому рад. Ричард сканирует Гэвина - пульс, давление, общие показатели организма, Гэвин опять не спал больше суток, Гэвин опять надел несвежую майку, Гэвин опять пропустил обед. Гэвин со своим полным бытовым идиотизмом абсолютно точно однажды убьет себя сам, если только Ричард не сделает этого раньше. - Ты не мог до дома потерпеть? - Я привык получать, что хочу, - Гэвин кривит глаза в прищуре, рот - в ухмылке. - Смотри, я пьян. Можешь мерзко и подло мной воспользоваться. - Ты за весь вечер ни глотка из своей бутылки не сделал, даже не пытайся меня наебать, Гэвин, - Ричард чувствует, как непроизвольно скалит зубы. Гэвин обожал это дерьмо, обожал бесить и заставлять срываться, а Ричард обожал поддаваться и сам не замечал, как втягивал их обоих в очередную игру. Сейчас до него доходит - если кто и понимает логику действий Гэвина Рида, то только он. Он мог скинуть Гэвину ответную смску и не прийти. Он мог проигнорировать. Прийти вместе с Коннором или еще кем мог, но он пришел один и сейчас вжимал колено в промежность пыхтящего Гэвина, который тоже скалился, отчаянно хотел стелиться, отдаваться. - Пошел нахер, - Гэвин все-таки сдается первым и притягивает Ричарда к себе за затылок. Пальцы скользят чуть ниже начала роста волос, туда, где у людей выступают первые шейные позвонки, и Ричарда опять коротит. По всему телу быстро проносится дрожь. Гэвин не замечает, и Ричарда это полностью устраивает. Ричард вылизывает Гэвину рот, язык, губы, много кусает; когда они выйдут из кладовки, у Гэвина рот будет растраханный напрочь. Ричард хочет, чтобы Гэвин светил им на весь участок. Ричард знает, что Гэвин хочет того же. Ричард вгрызается в горячую шею. Гэвиновский почти-крик гулко отдается от бетонных стен кладовки, мешается с гудением старой желтой лампочки. Гэвин балдел от любых взаимодействий с шеей и ключицами, а потом бесился на засосы, но на работу все равно приходил в ви-нэках, и эта последовательность решений каждый раз добавляла новый сбой в программу Ричарда, в самое ее ядро. В тесной комнатке становится невозможно душно, сканирование показывает у Гэвина бешеный пульс, который скачет еще выше, когда Ричард начинает наконец двигать коленом между его бедер. - Уже едва держитесь, детектив? - Ричард отрывается от шеи и смотрит на красные пятна, которые вот-вот нальются фиолетовым. - Как нетерпеливо. Снизу пялятся уже слезящиеся глаза. Ричард смотрит в упор и проводит языком по своим зубам. Постоянная опасность, будь то очередная перестрелка или демонстрация клыков, срывала Гэвину крышу, и это Ричард понял еще во время их знакомства, когда он пинал все подряд и орал как бешеный на того, кто объективно превосходит его по росту и весу. Гэвин едва слышно скулит и толкается вперед, подбирает темп, залезает рукой Ричарду под водолазку. Его ладонь горячая и скользкая от пота, и Ричард борется с желанием то ли одернуть ее, то ли убрать кожу и подставить пластик под прикосновения. Другой рукой Гэвин держит его волосы на затылке, то сжимает сильнее, то почти отпускает, и если Ричард немного, совсем слегка наклонит шею под углом- Ричард отстраняется слишком резко. Гэвин этого не замечает. Ричард накрывает ладонью ширинку Гэвина и надавливает, Гэвин в ответ едва не хнычет, позабыв весь свой выпендреж. Чужие пальцы исчезли с затылка. Пустота на их месте оставляет неприятное покалывание. Ричард чувствует раздражение, которое только растет, когда этими же пальцами Гэвин пытается расстегнуть свою ширинку. Ричард резким движением хватает его запястье и впечатывает в стену. Стена отзывается гулким стуком, Гэвин - каким-то рычащим стоном сквозь зубы. - Разве я разрешал? - Их лица очень близко друг к другу; будь они героями какой-нибудь сопливой песни, можно было бы сказать, что у них "на двоих одно лишь дыхание", но они не в песне, а Ричарду дышать не нужно. Ричард не знает, откуда вообще взял эту аналогию. Вернее, знает - так бы Гэвин сказал. - Делай сам тогда нормально, - Гэвин пыхтит и пытается толкнуться в сжимающую его ладонь. - Не думаю, что ты заслужил "нормально", - Ричард продолжает смотреть на Гэвина в упор и начинает медленно гладить сквозь джинсы, дразня. - Ты сам меня сюда притащил, теперь наслаждайся. Гэвин кусает и без того красные губы, Гэвин щурит глаза, Гэвин громко дышит через нос. Гэвин бесится, и Ричард фиксирует каждую крохотную детальку, записывает, запоминает. Ричард мог быть хоть четыреждыблядским чудом техники, как сказал бы Гэвин, но эти самые детальки могли за секунду сломать ему программу, поменять ноли и единицы местами. Гэвин снова скулит, когда Ричард все-таки обхватывает его член и начинает двигать вверх-вниз. Ричард знает, что сейчас головка упирается в железную молнию, чувствительной кожей болезненно трется о ткань влажных боксеров. Ричард знает, что это Гэвин любит больше всего - играть где-то между болью и удовольствием, любовью и насилием. Изображать злость, но никогда не просить остановиться. В какой-то момент пальцы вернулись на затылок Ричарда и стали мять с новой силой. Он сканирует Гэвина - дыхание стало более частым, но ритмичным, как и движения. Гэвин совсем близко. Ричард размыкает пальцы и начинает быстро водить по горячей ширинке всей ладонью. Ричард так концентрируется на Гэвине, что не замечает помехи в уголках глаз. Проходит всего секунд пять прежде, чем Гэвин дергает бедрами, дрожит и, притянув Ричарда к себе за затылок, выдыхает тихое «Рич» куда-то ему в шею. Но Ричард не успевает вовремя отстраниться. Ричард не сканирует Гэвина, не считывает показатели, едва слышит чужое дыхание и пульс и дребезжание старой лампочки. Все его направленное на многозадачность восприятие замыкается на ощущении пальцев на затылке. И поэтому Ричард на секунду - всего на один момент - оголяет примерно дюйм пластика и позволяет себе подставиться под прикосновение. И в этот раз Гэвин замечает. - Эй. Эй, ты чего, - его дыхание понемногу выравнивается, но голос все еще слабый. - М? - Ричард понимает, что закрыл глаза и слишком плотно сжал губы. Когда он смотрит на Гэвина, тот начинает промаргиваться после оргазма, приходить в себя. Гэвин хмурится. - Что у тебя за хрень с лицом, когда я делаю так? - В следующую секунду пальцы с новой силой тянут короткие волосы на затылке Ричарда. Ричард успел в последний момент вернуть на место эмуляцию кожи, но проще от этого стало едва ли, и он к собственному ужасу в ответ стонет. Получается едва слышно, но Гэвин, видимо, снова замечает, потому что когда Ричард с трудом открывает глаза, за системными помехами предстает лицо в состоянии тотального ахуя (так, наверное, сам Гэвин сказал бы). - Так вот где ты его прячешь, - Гэвин улыбается так победоносно, что Ричарду приходится бороться с желанием включить режим мгновенного убийства. - А мне пиздел, что андроиды не получают удовольствия. - Это не удовольствие, - человеческому слуху не различить, но Ричард слышит, что в его голосе, как и в зрении, появились помехи. - Это программная ошибка. Убери руку. Гэвин сглатывает и послушно опускает ладонь ниже, но не убирает до конца. - Меньше полугода назад считалось, что у вас и эмоции - программная ошибка. Они оба смотрят куда-то вниз. Ричард не знает, что на это отвечать. Он до сих пор не уверен, что его собственные эмоции - не программная ошибка. Единственным звуком остается гулкое жужжание изношенной вольфрамовой нити в допотопной лампочке. Потом Гэвин ловит подбородок Ричарда второй рукой и поднимает на себя, заставляя посмотреть в глаза. Ричард смотрит. - Слушай, я знаю, что у нас все началось немного странно и не как у всех, - Гэвин запинается, но говорит решительно. - Я не водил тебя на ярмарку есть сахарную вату или- или в кино на последний ряд или что там делают обычно до секса, но! Гэвин делает паузу и немного кивает головой сам себе, отчего из его и так растрепанных волос на лоб спадает прядь, а потом продолжает: - Но я знаю точно, что бы там у нас ни происходило, это должно быть взаимно. Во всех вещах. Ричард отчего-то не привык смотреть на их отношения как на те самые отношения, что бывают у людей. - И чего ты хочешь? - Важно сейчас, чего ты хочешь, - Гэвин возвращает ладонь на его затылок. - Доверься мне. Хотя бы на один раз. Пожалуйста. Ричард долго и внимательно смотрит на Гэвина, по привычке проверяет все показатели. За последний месяц сканировать его стало так естественно, что Ричард довел этот простой ритуал почти до автоматизма. Ричард помнит, как тяжело Гэвину было однажды позволить взять над собой контроль, а еще помнит, насколько легче тому стало после. Ричард в который раз за вечер закрывает глаза. Просчитывает пару вариантов негативного развития событий, потом забивает и перестает. Открывает глаза. Смотрит на Гэвина и начинает: - На затылке находится основной порт подключения к электропитанию, он же используется для обмена данными с любой информационной системой. Через него можно получить доступ к тому, что является моим «я». Самое уязвимое место любого андроида, - тон Ричарда напоминает учителя начальной школы, но Гэвина это не сердит. Гэвин сосредоточенно смотрит на него и слушает. Ричард находит пальцы Гэвина на своем затылке и подвигает к нужной точке. - Я... полагаю, если долго стимулировать вход, то систему, ожидающую резкого потока информации, удастся обмануть до состояния перегрузки. - Перегрузки, - эхом отзывается Гэвин. - Но все нужно делать осторожно, и если я говорю перестать, ты перестаешь, понял? - Понял, - Гэвин выглядит так, будто правда понял, и Ричард надеется, что сканирование лицевой мимики его не подвело. Кожа с затылка стекает вместе с волосами и оставляет небольшой участок белого пластика. Ричард запускает протокол, в действие приходит сразу много давно не активированных кодов. В последний раз он был подключен через головной порт к компьютеру еще до активации. Система выдает стандартное предупреждение: «Задействовать основной порт получения информации?» Ричард находит иронию в том, что порт он собирается использовать совсем не для получения информации, а потом выбирает «Продолжить». С тихим щелчком приходит в доступ отверстие порта, и Ричард и Гэвин синхронно выдыхают. Все пространство вокруг Ричарда становится одновременно смазанным и резким, темное кажется темнее, светлое - ярче. Повсюду снова то и дело вспыхивают помехи, более интенсивные на периферии зрения. Система готовится к резкому притоку электроэнергии, а потому конечности становятся одновременно вялыми и напряженными. Ричард ненавидел старые Гэвиновские клички из разряда «железка» и «тостер», но сейчас его руки и ноги были и впрямь будто из металла. - Рич? Нормально? - голос Гэвина слышится будто из-под воды. - Да, - собственный голос Ричард тоже не узнает. - Попробуй... какие-то движения. Гэвин начинает обводить подушечкой пальца отверстие порта. Помехи в уголках глаз начинают искрить, и Ричард невольно сползает на колени, утыкаясь макушкой Гэвину в живот. Живот вздымается неровно, но у Ричарда нет никакой возможности просканировать дыхание. Кажется, что вся чувствительность, на которую способно тело андроида, покинула конечности и целиком переползла в маленький участок голого пластика на затылке, собралась там и бешено колотилась. Гэвин надавливает на порт уже тремя пальцами, то нажимает сильнее, то едва касается, иногда царапает ногтями, и Ричард на самом краю сознания понимает, что воспитал монстра, который умеет дразнить так же хорошо, как буквально пять минут назад дразнили его. Перед глазами выскакивают предупреждения о внутреннем перегреве и о переходе на резервный источник питания - системы, оставшиеся без ожидаемого притока энергии, начинают сбоить. Все тело Ричарда будто изнутри наливается напряжением, принимается вибрировать. От помех становится так темно, что Ричард точно уже не уверен, открыты или закрыты у него глаза. - Войди, - его голос напоминает дешевую игрушку-робота из детского магазина. - Внутрь. И Гэвин слушается. Указательный палец влезает в порт только на ноготь, но Ричарду хватает, чтобы издать нечеловеческий звук. Возникает предупреждение о «несоответствии подключаемого оборудования». Все системы готовятся отдать доступ к информации, вся аппаратура ждет энергии, но ничего этого нет, есть только мягкая подушечка Гэвиновского пальца, погруженного внутрь меньше, чем на фалангу. А еще есть оглушительное гудение - то ли лампочки над ними, то ли собственных систем, готовых слететь, Ричард уже не знает. А потом палец пропадает. Ричард понимает, что ему не нужно дышать, но все равно нервно втягивает воздух. - Еще, - требовательный голос скрежещет. Гэвин снова входит в порт. - Еще, еще, еще. Гэвин начинает двигаться то внутрь, то наружу. С каждым движением Ричарда коротит и трясет все сильнее. Гэвин додумывается наконец пустить в ход вторую руку и всей ладонью гладит затылок чуть ниже, и Ричард с ужасом понимает, что кожа слезла, наверное, уже с половины его головы. Новые предупреждения выскакивают и исчезают с такой скоростью, что он не успевает их просмотреть. Все чаще мелькает словосочетание «необходимость перезагрузки». Ричард вспоминает, как однажды просил Гэвина отдать контроль над собой, потому что понимал, что ему это пойдет на пользу. Сейчас он стоял перед Гэвином на коленях, вручив всего себя в его руки, подпустил к самому важному. Они оба могли бесконечно играть в упертых говнюков, но каждый чувствовал себя в руках другого лучше, чем где-либо, и если это не то самое человеческое доверие, то- Пальцы исчезают. Всего на секунду порт остается зияюще пустым, но потом вновь наполняется - теперь чем-то скользким, мокрым и очень горячим. Язык. Сообщения о перегрузке заполняют все красным, потом - ослепляюще-белым, Ричард дрожит всем телом, а входное отверстие порта будто пульсирует синхронно с тириумным насосом. Вся накопленная энергия вырывается из резервов, наполняет его тело до краев, делает одновременно легким и пугающе тяжелым. Ричард продолжает утыкаться в живот Гэвина. Большая часть систем вырубилась и готовилась к перезагрузке, осколки сетки и те пропали. Вокруг была темнота. Ричард пытается проморгаться. Темнота не уходит. - Гэвин? Ричард не слышит ответа. Конечности до сих пор не слушаются, подняться на ноги не выходит. - Гэвин! Ричарда наполняет страх, такой сильный, какого еще не было. Диагностика не срабатывает, предупреждений нет, он не может привычно просканировать ни кладовку, ни Гэвина, ни себя. Он только пялится в черную пустоту. Но вдруг его подбородок обнимают теплые - теплые - ладони. Ричард хватается за это тепло, потому что системы никак не могут заработать. Кажется, он снова дрожит, но теперь уже не от перегрузки. Через секунд пять понемногу возвращаются очертания предметов вокруг, и Ричард видит Гэвина. Он не сканирует Гэвина, он видит Гэвина. Ричарду не нужно запускать программу интерпретации мимических данных, потому что он видит беспокойный взгляд сверху вниз. Ричарду не нужно считывать пульс и ритм дыхания, потому что он видит с дрожью вздымающуюся грудную клетку. Старая лампочка, которая каким-то чудом не оказалась заменена на стандартную энергосберегающую, заливает тусклым желтым светом всю кладовку. Растрепанные волосы Гэвина окантованы золотом, потемневшие глаза бликуют золотом, все вокруг ослепляет, тонет в золоте, одновременно горячем и холодном, и Ричард видит Гэвина, и Ричард рад утонуть. Понемногу возвращается звук. - Ричард! Ричард! Ты меня слышишь?! - Голос Гэвина полон тревоги, он трясет Ричарда за плечи. - Все, - Ричард снова звучит механически. - Все в порядке. Была перегрузка. - А что за хуйня у тебя с глазами?! А что за хуйня у него с глазами?.. И только сейчас Ричард начинает чувствовать на горячих щеках потоки чего-то совсем обжигающего. Он трет один глаз и видит, как пальцы покрываются тириумом. - Я... не знаю, скорее всего, из-за перегрузки повредились какие-то биокомпоненты. Это ничего, - добавляет он, чтобы успокоить Гэвина. - Зрение вернулось. Через пару минут заработает диагностика, я ее запущу. Гэвин не особо успокаивается, но все-таки выдыхает, закрыв лицо ладонями. Потом сползает по стене и кое-как садится рядом с Ричардом. Кладовка все же мала для двоих, но их обоих устраивает. - У тебя глаза резко посинели, а потом ты начал рыдать и смотрел на меня, как на потолок в Сикстинской капелле, и не отзывался, когда я тебя звал... - Прости, - Ричард говорит искренне и обнимает Гэвина за плечо. Они сидят. Ричард проверяет стабильность запускающихся систем по одной - полная диагностика все еще не работает. Пока он решает спросить: - Гэвин? - А? - Почему ты решил остаться сегодня на вечеринку в участке? Гэвин вопроса явно не ожидал. - Ну, знаешь, - в его интонацию возвращается привычное раздражение. - Мы проводим время вместе либо когда ловим очередного говнюка, либо когда ты меня трахаешь. Гэвин ведет рукой в неопределенном жесте и продолжает: - Я думал, так у нас будет, - Гэвин хмурит брови, будто сомневается в том, что хочет сказать. - Типа свидание?.. Их взгляды на секунду пересекаются, но потом Гэвин резко отворачивается, скалится и начинает рычать: - Забудь! Я не- - Я хотел бы на свидание. Когда Ричард его перебивает, в кладовке повисает пауза, Гэвин удивленно смотрит, а потом слабо улыбается и говорит: - Круто. Они сидят молча еще немного, пока Ричард снова не нарушает тишину: - Мы так и не нашли штопор. - Бля, - Гэвин напряженно массирует висок. - Да похуй, я думаю, наши куколки Барби давно придумали, как открыть бутылку без него. Гэвин поворачивается к Ричарду. Их взгляды встречаются. А потом Ричард чувствует, как его губы растягиваются, как имитация дыхания начинает сбиваться. Ричард впервые с момента своей девиации смеется. Гэвин смотрит на него, тоже улыбается, тоже начинает смеяться - не своим показным смехом, а тихо, по-настоящему. - С ума сойти, неужели я втрахал тебе в мозги чувство юмора, - через пару секунд произносит Гэвин прежде, чем резко встать. - Так, пора валить, пока нас не хватились. Гэвин начинает стряхивать с себя кладовочную пыль и заглаживает назад волосы, Ричард стирает с щек остатки тириума. Пробегается все-таки диагностикой - все системы работают исправно. - Надеюсь, никто ничего не заподозрит, - говорит Гэвин будто сам себе. - Даже не знаю, - Ричард нацепляет привычное выражение безразличия. - Вы, детектив Рид, сэр, обкончали штаны и воняете сексом. - А ты воняешь мудаком, - Гэвин беззлобно пихает его в плечо. - Они ж бухие, Хэнк наверняка уже вовсю распевает репертуар своей молодости. Ричард еще раз улыбается - мягко и почти незаметно, но Гэвин замечает и возвращает улыбку. Они выходят из кладовки и направляются к лифту. Гэвин оказался прав - Хэнк на пару с Фаулером горланили что-то про милый дом Алабаму, где небеса такие синие. Кто-то снимал это на видео, кто-то дрых на креслах холла, кто-то незаметно подпевал, кто-то раздавал новые бутылки дешевого пива. И только четверка Конноров стояла поодаль, передавая между собой злосчастную бутылку ледяного крепленого. - Вас за смертью только посылать, - Хэнк прерывает свою песню, но с той же громкостью орет в сторону пришедших Гэвина и Ричарда. - Мы уже плюнули на вино и закупились пивом по новой, хорошо хоть успели до закрытия! В подтверждение Хэнк и еще пара человек поднимают бутылки. - Мы перепробовали почти все способы из брошюры «Если нет штопора», но ничего не сработало, - Хэнковский Коннор смотрит с почти щенячьей жалостью, остальные трое этот взгляд повторяют. Ричард на секунду замирает. Во время диагностики после перегрузки он нашел одну функцию, которую до этого не использовал. Симуляцию провести все еще не получается, но сейчас она ему не нужна. - Равномерное прогревание горлышка бутылки в месте соединения стекла с пробкой, - Ричард ловко перехватывает вино из рук Коннора. - Вызывает разницу давлений... Пока новая функция запускается, Ричард нарочно выходит ближе к середине холла. На него начинают обращать любопытные взгляды. Ричард направляет бутылку от себя под углом в сорок пять градусов, обхватывает горлышко кольцом из двух пальцев. Пальцы начинают равномерно накаляться. - Что заставляет пробку... Ричард выжидает момент ради дешевого драматического эффекта. - Вылететь! Пробка вылетает - не как из шампанского, а просто с немного гулким звуком - и падает ему прямо под ноги. По участку проносится нестройный хор одобрения, Хэнк зовет принести пластиковые стаканчики, Джефф осознает, что с дорогим вином все же придется распрощаться. Ричард на секунду оборачивается, чтобы увидеть четверку Конноров. Они все застыли с выражением «кирпич-ебала», как сказал бы Гэвин, и почему-то это Ричарда радует. - Ну ты, блин, дива сегодняшнего вечера, - Гэвин подходит к Ричарду и встает рядом. - Хотите остаться подольше, детектив? Попробовать вино. - Ненавижу вино, - Гэвин машет рукой. Потом добавляет: - Да и Мордобойка скоро обосрется от злости, что нас нет. Поехали домой. Гэвин улыбается, смотря на Ричарда. Ричард знает, что все его системы в порядке, но не включает сканирование или запись, чтобы сохранить улыбку Гэвина. Он знает, что и без того ее запомнит.