Нихуевый день рождения.

День рождения – тупой праздник. Но только потому, что про мой постоянно все забывают. И именно по этому сегодня просто охуительный день: «два» по алгебре за то, что я тупой, «два» по рисованию за то, что рисовать нихуя не умею, плюс жирный ублюдок Картман подложил мне на стул жвачку. И именно поэтому я сегодня злой, с двумя двойками и жвачкой на жопе. Приду, надо будет штаны в холодильник запихать… Блядь, нам же электричество отключили. Значит, Стена попрошу, чтоб взял. У этого чувака безразмерное чувство справедливости, тупой бессмысленной справедливости. Зато он очень добрый. Мало того, что разрешит мне запихать в свой холодильник мои штаны, так потом, может, еще и постирает. Сменив цель своего пути, я быстро направляюсь к дому Марша. Когда пришел и позвонил в дверь, мне открыл Стен. — Кенни? Ты че тут делаешь? — Стен, можно я положу свои штаны в твой холодильник? — Че? – блядь, он же болеет. — Я сегодня на жвачку сел. — Картман подложил? — Ага. Жирный нацистский ублюдок… Так вот. У меня теперь вся жопа в жвачке. Можно к тебе в холодильник штаны положить? — Да я бы тебе с радостью помог, только у меня родки холодильник разморозили. — Зачем? — Да у нас протухло что-то, теперь весь холодильник провонял. Теперь моем. — А… Ну ладного, тогда, пока. — Пока. – он закрыл дверь. Блядь… Может, к Кайлу сходить? Не, у него мамаша брезгливая. Если узнает – и Кайл пизды получит, и мне потом от него достанется. К Картману? Не, к Картману вообще не вариант. С этим ублюдком лучше вообще не связываться. Хм… Может, к Крейгу? А что? Если подумать, то этот похуист со своей не менее похуистичной семейкой мне не откажут. Им же похуй. Вот я и направился к дому Крейга. Дошел. Позвонил в дверь. Мне открыл Крейг, в одних штанах, без футболки, но зато в шапочке и с бутылкой пива. — Кенни? Че надо? — Можно я положу свои штаны в твой холодильник? Он поперхнулся пивом: — Че, бля? Я невозмутимо повторил вопрос. — Нахуй те это надо? — У меня жопа в жвачке. — Ублюдок-Картман? — Ага. -Ну валяй. Проходи и снимай штаны. Мне кажется, или это звучит пошло? Завалился к нему в гостиную, скинул портфель, стянул кеды. Блядь, а че в доме так тихо? Я начал оглядываться. — Предки в отпуск свалили. – я открыл рот, чтобы задать вопрос. – И сестру с собой забрали. Вопросы были исчерпаны. Хотя… Можно было, конечно, спросить, куда поехали его родители с сестрой, но у меня такое ощущение, что Крейг сам был не в курсе. Я стянул штаны, сам запихал их в морозилку. Пока запихивал, стоял, откровенно говоря, раком. Неужто у меня на столько соблазнительная задница, что даже Крейг не остался к ней равнодушен? Но во всяком случае это не нормально. Для него ненормально. А мне по фигу с кем, где и когда. — Ты че творишь, пидорас?! – для него это все еще не нормально. — Я хочу развести тебя на секс. — Че бля? — Не бойся, это приятно. — Крейг, ты че, педик что ли? — Нет. — Тогда какого хрена? — Тебя хочу. — Ахуел? — Немного. — Пизды дать? — Жопу дать. — Иди в ж… — Ну-ну-ну… — Пизду. — Не-а. Слушай, а тебе ведь сегодня 17, да? — А ты откуда знаешь? – я в шоке. И без комментариев. — Просто помню. — Да ладно? – я скрестил руки на груди. — Серьезно. Бухнем? — Бухнем. Крейг достал из холодильника то единственное, за что обожаю Россию – водку. Литровая бутылка. О, fuck yeah… Он достал две рюмки, нарезал колбасы, и дальше… Бля, нихуя не помню. Но проснулся я голый, в обнимку с Крейгом (который тоже был голый – я проверил), дико болела задница, и хотелось курить. Я встал с дивана, натянул трусы, достал из штанов Крейга сигареты и поперся на кухню. Наверное, ненормально смотрится потрепанный мужик и одних трусах с сигаретой в зубах, готовящий яичницу. И тем не менее я такой. — А мне еще кофе. — Че? – я обернулся и увидел Крейга, который тоже стоял в одних трусах. — Кофе, говорю, сделай мне. И нехуя пиздить мои сигареты. — Вот так значит, да? Хрен тебе, а не кофе, понятно? — Ну, сделай своему любовнику кофе. — Тебе ведь для своего любовника сигарет жал… КОМУ НАХУЙ?! — Любовнику. Ты вчера официально согласился быть моим любовником. — Не… не, я передумал. — А меня не ебет. — Да? Ну и хрен с тобой. — А теперь, сделай мне кофе. — Хуй тебе, любимый.