Звезды в глазах

      — Ты не можешь мне запретить, — упирается и вновь настаивает на своём девчушка, насупившись и кинув исподлобья на него обиженный взгляд.       Эртур устало вздыхает и проводит рукой по лицу. Самая идиотская идея, — проносится в его голове, когда он, нахмурившись, произносит:       — Эйль, повторяю: ты не пойдёшь в этот отряд. Ты вообще не будешь наемницей.       — Но, — она, кажется, задыхается недоумением и возмущением. — Зачем тогда ты учил меня столько лет? — резко выпалила Эйль.       Дейн смягчается: она никогда не научится сдерживать эмоции. Он дарит ей усталую улыбку, от которой девушке хочется отвернуться; Эртур, её Эртур, всегда был сильным, самым-самым сильным, и видеть усталость на его безупречном и благородном лице ей не хочется от слова совсем.       — Уж точно не для наёмного отряда, — он слегка склоняет голову. — Ты просто должна уметь постоять за себя, Эйль. Поэтому я учил тебя сражаться, а уж точно не для того, чтобы ты подавалась в Вороны-Буревестники, — легкое недовольство прозвучало на последних словах, но девушка лишь смелее посмотрела в его пурпурные глаза. На самом деле, если не присматриваться, то можно подумать, что они одной крови; серебристые волосы она никогда не красила, как и он свои светло-пепельные, в Вольных городах можно повстречать много лиссенийцев, и их чаще всего принимают за жителей острова. Даже глаза их различаются лишь на пару оттенков.       — Тогда я переоденусь в мужчину и сбегу, — смело заявила она. Эртур на эти слова усмехнулся.       — Ну уж нет, малявка, — ему хочется подхватить её на руки и закружить, как делал это давно, но он понимает, что его принцесса уже не такая маленькая, и будет неловко. — Забудь об этом, оно пустое. Серьезно. Ты знаешь, кем были твои родители, Эйль, и они бы уж точно не были в восторге, узнай, о чем ты помышляешь.       Таргариен вспыхнула. Она не любила упоминания о родителях и своём происхождении, ей жилось куда легче, будучи просто Эйль Кане, но Эртур открыл ей правду на её тринадцатые именины. Ей хотелось бежать от этого всего. Семь Королевств и династия драконов – всё это слишком далекое. Она никогда не питала себя надеждами на «возвращение» на родину, да и не нужно ей это было. У Эйль был свой мир, состоящий из постоянных тренировок, шумных и ярких улочек в различных городах Эссоса и, самое важное, Эртура, её рыцаря. Этот мир ей нравился и вылезать оттуда не хотелось.       — Просто… я хотела бы найти себя, — немного смущенно говорит принцесса. — У нас ведь здесь своя жизнь, я не хочу думать о Вестеросе или каких-то эфемерных мечтах о восстановлении династии и прочем. Сейчас там мир, и никому я не сдалась, так пусть Баратеон правит и дальше, мне все равно. Я хочу стать кем-то, а не просто девчонкой с потерянным титулом.       Дейну эти слова не понравились. Роберт Баратеон… это имя откликалось яростью в его сердце. Узурпатор убил его друга и принца, Рэйгара, по его приказу убили принцессу Элию и маленьких Эйгона с Рэйнис. Руки сами сжались в кулаки. Он отомстит. Когда-нибудь обязательно. Эйль заметила ярость на него лице и сжалась: Эртур умел быть опасным. Но чем его так разозлили её невинные слова?       — Эртур? — очнувшись от нерадостных мыслей, он увидел немного испуганное лицо его маленькой Эйль, и лицо само сгладилось от нежности. — О чем ты задумался?       — О мести, принцесса, — странно улыбнулся Дейн, и взгляд его сам по себе наткнулся на Рассвет, висящий на стене. От этого взгляда по её спине пробежал холодок.       — Это невозможно, — осторожно замечает девушка, подойдя немного ближе к нему. Взгляд его все еще был обращён на легендарный меч, он будто видел, как пронзает им своих врагов. — Даже если мы захотим, у нас ничего нет. Без союзников и армии…       Эйль резко замолкает. Она никогда не говорила с ним об этом. Она даже не думала о захвате Вестероса. Для этого Таргариен считала себя слишком слабой и… это в любом случае неосуществимо.       — Ты часто говоришь мне не быть безрассудной, но не безрассудство ли – думать о неосуществимой мести? Подумай, Эртур, у нас здесь славная жизнь.       — Но не для такой жизни ты была рождена, Эйль, — рычит, прикрывая глаза. — Ты – принцесса, а я вроде как Королевский Гвардеец, — горько усмехнулся рыцарь, вспоминая свою прошлую и такую далекую жизнь. — А принцессы явно не должны шататься по Эссосу.       — Я не хочу об этом говорить, — насупилась девушка. — Я могу потренироваться сегодня с Рассветом? — Эйль перевела тему, и глаза её загорелись при упоминании фамильного меча Дейнов из Звездопада…       — …Он слишком тяжелый для тебя, принцесса, — с насмешкой произнёс Эртур, стоя напротив Эйль в боевой стойке, приготовившись к первой её атаке. Рассвет и вправду был тяжёл для неё: сколько бы она не занималась, с её телосложением у неё никогда не получится стать такой же сильной, как её рыцарь. Дейн прикусил язык, «принцессой» он может звать её лишь дома. Таргариен разозлилась; никто ведь не может насмехаться над драконом! Она бросилась в яростную атаку, мужчина легко отражал её удары, лениво и изящно танцуя клинками. Когда спустя минуту Рассвет за звоном приземлился на каменную кладку дорожки, Дейн покачал головой. — Разве этому я учил тебя, Эйль? Тебе нельзя поддаваться глупой злости, у тебя хорошо получается владеть оружием на трезвую голову, а не в слепых эмоциях.       Таргариен потупила фиалковые глаза. Признаться честно, за всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя ни драконом, ни волком. Скорее жалкой пародией, пугливым котом без крыльев. Неприятней всего наблюдать укор в глазах своего рыцаря.       — Я знаю, — буркнула она и, подняв Рассвет, засунула его в ножны. — Ты покажешь мне сегодня звезды? Расскажешь о своём доме?       Эйль улыбнулась так очаровательно, что не согласиться было невозможно. Да и когда это он, Меч Зари, отказывал своей маленькой принцессе в чем-то?       Ночью, лёжа на траве, Эртур указывал рукой на темный небосвод и тихо, вкрадчиво говорил. Эйль была словно заворожена этим рассказом. Переведя взгляд на его лицо, она заметила звездное мерцание в пурпурных глазах.