Удушье

Антон, как всегда, говорит очень много и не по делу, но ведь в этом и заключается его роль, не так ли? Арсений медленно встает со своего места и приближается к нему. Все ближе, ближе, ближе... Слишком близко. Горячая ладонь накрывает губы Шастуна и тело тут же прошибает разрядом тока. Но это не импровизация "Шокеры", помните? Вторая рука Арсения ложится на волосы пшеничного цвета и медленно опускается ближе к плечу. Второй разряд. Антону уже нечем дышать, сердце стучит в невероятно бешеном ритме, а Попов говорит какие-то завершающие слова, но руку не убирает. На них обоих невидимые шокеры. И у обоих закончился воздух. Надо держаться, Антон, вы на сцене. Надо держаться, Арсений, вы у всех на виду. Съемки закончены, гости и зрители довольны и счастливы, все могут идти домой: был очень трудный день. Особенно для них. Все импровизаторы сидели в гримерке и занимались своими делами, в основном собирали вещи и разговаривали. Дима собрался одним из первых и довольно быстро ушел, за ним последовал Серёжа. Они остались одни. После ухода Матвиенко в маленьком помещении стало тихо. Молчание нарушалось только редкими звуками клавиатуры, когда Шастун, сидя на диване, что-то печатал в телефоне. Арсений собирал вещи, стоя у зеркала, при чем так медленно, что Антону показалось, что время действительно практически застыло. Судьба против того, чтобы "два парня на А" просто разошлись по домам и оставили эти воспоминания на съемочной площадке. - Арс. - Имя, сказанное Антоном, прозвучало слишком неожиданно для обоих. Парень отложил телефон и мягко посмотрел на Попова. Тот, в свою очередь, отвлекся от, кажется, поиска чего-то и повернулся к нему. Два взгляда встретились и не спешили расходиться. Воздуха снова начало не хватать. - Да? - Шастуну показалось, что в этом ответе была тень надежды, словно Арсений специально стоял и ждал, пока Антон начнет разговор. - Хотя, забей... Он побоялся, что все прозвучит не так, как хотелось бы. И Арсений это увидел, конечно увидел, он это почувствовал еще тогда, когда прикоснулся к губам парня на той съемке. Снова повисло неловкое молчание. За дверью гримерки иногда слышались шаги, но звуки казались чересчур громкими для этих двоих. Арсений присел на стул напротив зеркала и незаметно посмотрел на Антона. Он снова сидел в телефоне, тусклый белый свет освещал его лицо: глаза, нос, губы... Только вот парень ничего больше не печатал. Словно ждал, что сейчас что-то произойдет. Арсений поднялся с места, тем самым отвлекая Шастуна от экрана мобильного. В зеленых глазах отражались яркие лампы и он - человек, которому не хватает воздуха. Но он не знал, что в его глазах цвета моря то же самое отражение. Медленными шагами Попов дошел до дивана и сел рядом с Антоном. - Тох, если ты хотел поговорить о том, что я сделал, если тебе было это неприятно, то прости... - Да нет, все в порядке, абсолютно. - Глубокий вдох, Антон, глубокий вдох. - Это просто было неожиданно, я же вроде как обычно все говорил, а потом ты... Шастун попытался сделать еще вдох, потому что все слова он произносил чересчур быстро, но ему помешал Арс, который прервал речь поцелуем. Сначала Антон вообще не понял, что происходит, но в следующую секунду закрыл глаза и подался навстречу Попову. Голова закружилась то ли от нехватки воздуха, то ли от взрыва эмоций, то ли от всего сразу. Но через несколько секунд Арсений отстранился, и оба начали жадно вдыхать. Воздуха не хватало на них двоих. После пары секунд Шастун открыл глаза и посмотрел на Попова. Он выглядел, будто может потерять что-то очень важное прямо сейчас. И чем дольше Антон смотрел в синие глаза, тем больше казалось, что он все потерял. Арсений правда думал, что потерял. Он сделал глупость, ошибку, но такую приятную и сладкую. Напротив сидел человек, который заставил его потерять одну из основных человеческих потребностей - воздух. Антон Шастун - его личное удушье. И в момент, когда Арсению показалось, что весь мир теряет свет, его губы встретились с мягкими губами Шастуна. Антон целовал страстно, жарко, заставляя желать его еще сильнее. Казалось, что робкого человека, которого только что целовал Попов, не было. Шастун, не прерывая поцелуй, начал наклоняться до того момента, как Арсений не оказался лежащим на диване. Они не могли оторваться друг от друга. Антон целовал так, словно это последний поцелуй в его жизни. Руки залезли под футболку и исследовали разгоряченное тело Попова. Было очень жарко и душно, снова нечем дышать. Но Антон не останавливался, он целовал его губы, затем шею, ключицы... Ему не нужен был воздух. Арсений Попов - его личный воздух. Одежда быстро полетела в сторону. Желание было слишком сильным и неудержимым, и все равно, что за дверью ходят люди, которые в любой момент могут заглянуть. Они и так слишком долго терпели. Поцелуи пробирали до дрожи, хотелось кричать от раскатившихся сладких волн удовольствия. Антон еле сдерживал свой разум и стоны. Быть с ним здесь и сейчас - пик его желаний. Арсений едва успевает заткнуть рот Шастуна рукой, когда их обоих одновременно накрывает наслаждение. Дыхание как после марафона, пульс наверняка достиг отметки в двести ударов в минуту, но на этот раз они здесь вдвоем, и никто не мешает быть рядом. Потому что друг без друга они, как без воздуха.