Лиза, не напивайся так

Как так могло получиться? Лиза уже полчаса недоумевала по этому поводу. Вроде все время были если не рядом, то недалеко друг от друга. И во время выступления Монеточка пристально следила за Настей. Кому как не ей знать, на что способна ее и близко нескромная подруга. Особенно, когда та под градусом. И нет, пускай никто не думает, что у Гречки проблемы с алкоголем. У девушки проблемы с самоконтролем после него. А драки с местными звездами вряд ли хорошо скажутся на ее карьере, зато пресса будет в восторге от такого интересного сюжета. Поэтому, как решила для себя Лиза, лучше заранее пересечь все попытки подруги хлопнуть по лысине Бондарчука или устроить душ из пива Вернику. Она буквально не сводила глаз с Гречки, чувствуя себя заботливой мамашей, что привела своего ребенка на взрослое мероприятие и сильно переживает, что он нашкодит и заставит родителя краснеть. И во время выступления Лиза заметила, что Настя действительно чем-то напоминает беззаботного ребенка. Может от того, как восторженно светятся ее глаза, когда она следит за подругой на сцене? Или от того, как она совсем по-детски изо всех сил трясет ограничительный заборчик, слово в слово подпевая Монеточке, заставляя ее чувствовать, что она поет не одна, а вместе с Настей дуэтом? Лиза не знала точно. Единственное, в чем она была уверенна так только в том, что, когда девушка рядом, ей становится спокойнее. И за нее, и за себя. Но все же взгляд Лизы упустил подругу из вида на пару минут. Во время разговора с гостями Настя, совершенно не заинтересованная этими светскими беседами, смогла улизнуть. И когда Гырдымова наконец опомнилась и пошла искать подругу, то нашла ее в баре уже в компании полупустой бутылки коньяка приличной цены. Девушка посмотрела на нее повеселевшим взглядом и лучезарно улыбнулась, на что Монеточка закатила глаза. - Настя, ну как так можно? – Лиза начала отчитывать ранее упомянутую, - Тут же везде люди такие статные, а ты вот так себя ведешь. - Да брось ты, - отмахнулась Гречка, - Моя подруга сегодня отлично спела. И что, я не могу выпить за это? - Конечно можешь. Но, наверное, все же стоило подождать ту самую подругу. И вообще. Где ты достала целую бутылку коньяка? Я за весь вечер ничего кроме шампанского здесь не видела. Настя отхлебнула прямо из горла, сморщив нос от крепости горячительного в бутылке, и усмехнулась: - Это у меня супер-способность осталась еще со старшей школы, напиваться всегда везде и всюду! Ну и Вовка, бармен, очень хороший парень. Слушай, а может вас познакомить? - А ты у нас теперь свахой подрабатываешь? – улыбнулась Лиза. Ее всегда забавляли шутки подруги, но в состоянии подпития они звучали еще смешнее. Да и сама она выглядела очень мило. - Ага, и веду корпоративы, - снова отшутилась девушка, - На вот, держи. Тут еще половина осталась, а то ты какая-то слишком трезвая и грустная для знаменитой певицы. Или ты у нас пай девочка? Ничего кроме одного бокальчика шампанского не пью, после десяти дома сплю? – Настя пыталась раздразнить Лизу. Гречка протянула Монеточке бутылку, в самом дружелюбном намерении – споить подругу. Гырдымова колебалась недолго, какая-то часть ее уже давно хотела присоединиться к обществу нетрезвой подруги. И уверенно взяла бутылку из ее рук и начала жадно пить, будто ее уже несколько часов мучала жажда. Алкоголь жег горло, но Лиза продолжала пить. Ей внезапно захотелось показать себя и утереть девушке нос. И убрать эту самодовольную ухмылку с ее лица. Выпив залпом все, что ей так заботливо оставила Настя. Девушка зажмурила глаза. «Сейчас подумает, что я алкашка какая-то», - пронеслось у нее в голове. Прикончив бутылку Лиза попыталась отдышаться и не закашляться, а заодно и вытереть стоящие в уголках глаз слезы. - Ну ты даешь… - Лиза подняла на подругу все еще слезившиеся глаза и увидела неподдельный восторг на ее лице, - Я смотрю, ты тоже умеешь веселиться. Вдруг Настя расплылась в хитрой улыбке, после чего произнесла: - А вот теперь, можно потанцевать! Монеточка и опомнится не успела, как ее утащили на танцпол. И уже там, стоя так близко к сцене, среди огромной толпы людей Лиза поняла, что Гречка совершенно не умеет танцевать. Ее ломанные движения едва-едва попадали в такт битам какой-то модной песни, в слова которой она уже не могла вникнуть. Зато Гречка умела плевать на мнение окружающих. Она танцевала так, как сама этого хотела и не забивала голову тем, что о ней подумают эти селебрити. В отличии от Лизы. Как бы девушка не старалась быть терпимой ко всем этим гневным комментариям в интернете о ее внешности, о ее музыке, о ее голосе, глубоко в душе ее все равно задевало это. Она всегда прислушивалась к мнению окружающих, но почему-то именно сейчас ей захотелось быть, как Настя, жить, как Настя и чувствовать, как Настя. И даже в ее странных танцах певица нашла что-то милое и особенное. И просто отдала себя музыке. Они выпили. Опять. Снова. Еще. Движения становились свободнее, а их тела ближе. Лиза была счастлива. Настя была счастлива. Им было жарко, весело и очень пьяно. Монеточка и сама не заметила, как обвила руками шею Гречки, заключая ту в объятия. И в этот момент все замерло. Будто ничего кроме них не существовало. Ни бьющей по ушам музыки, ни света, слепящего глаза. Ничего. Даже люди вокруг будто исчезли. Гырдымова взглянула в глаза девушки напротив и исчезла. Растворилась в них, потерялась в их глубине. Синева глаз Насти напоминала море. Лизе казалось, что она слышит морской прибой, видит, как бушуют волны в них, шипят и пенятся. Она тонет в них и сопротивляться этому нет ни сил, ни желания. Отголоски сознания говорили ей, что она должна немедленно прекратить, но сама девушка этого не хотела. Будто ее загипнотизировали. В глазах у Лизы все начало плыть, в голове все смешалось. Она медленно начала погружаться в какой-то транс, расслабляясь и забывая, где она. Это было похоже на наркоманский приход или что-то подобное, но что бы это ни было, оно ощущалось таким легким, хорошим и… Вдруг из этого омута, как из-под воды ее вытянула Настя. И повела куда-то за собой. Лиза летала уже где-то далеко от этого места. Все что чувствовала девушка в этот момент, так это лишь то, как теплая ладонь подруги крепко сжимала ее запястье. Вдруг Лиза почувствовала, как резко приземлилась на что-то твердое и холодное. И так же резко она очнулась. Огляделась. Деревья, дорожка, травка, а сидит она на скамейке. Это парк. И Настя рядом сидит с бутылкой виски (да где же она все это берет?!) и сигаретой в руке, выпуская в ночное небо кольца из сизого дыма. - Очухалась? – спросила она, заметив пробуждение подруги, - Да, напугала ты меня, конечно, здорово. Я сначала подумала, что ты под чем-то и тебя просто накрыло. Потом вспомнила о твоих алкогольных подвигах, - Гречка улыбнулась и стряхнула пепел с сигареты, - Но легче мне от этого, честно говоря, не стало. Вдруг Настя повернулась и накинула на Лизу капюшон. И только тогда девушка поняла, что сидит в толстовке подруги, в то время, как сама она в одной футболке. - Так, на всякий пожарный, а то простудишься еще. И как петь? Лиза почувствовала, как у нее краснеют щеки и кончики ушей от такого жеста доброты со стороны Гречки. - Спасибо, - смущенно произнесла она хриплым голосом. - Всегда пожалуйста, - тут же отозвалась Настя, - Ты хоть встань пройдись, что ли? Протрезвеешь быстрее. - Насть, а тебе самой не холодно в одной футболке? – робко поинтересовалась девушка, - Вдруг горло простудишь и голос сядет? - Меня греет виски, так что мне вообще не холодно. Не парься. Монеточка встала и потянулась, разминая затекшее тело. Пытаясь вспомнить самые элементарные упражнения, чтобы побыстрее разогнать по венам кровь с большой дозой алкоголя. В итоге певица решила обойтись нерезкими махами руками, чтобы голова не начала кружиться, ведь только этого его не хватало до полного счастья. Сделав это подобие пьяной зарядки, Лиза просто решила подышать воздухом. Ночной воздух – особенный воздух. Он свежий и такой чистый, что, когда вдыхаешь его, кажется, будто очищаешься сам. И все проблемы, какими бы они ни были уходят из твоего тела и души вместе с выдохом. Лиза не могла сказать, что у нее сейчас есть какие-то проблемы. Ну разве что все еще помутненный алкоголем рассудок, но это едва смахивало на проблему. Ей просто хотелось дышать этой ночной прохладой. Девушка подняла глаза на небо. На удивление, сегодня оно было чистым. Без единой тучки. Даже парочка одиноких звезд сверкала на нем. И так странно. Так интимно. Будто лишь для нее одной было это небо и эти звезды. Ей нравилось сочинское небо, но не так, как екатеринбургское. Дома оно было совсем не такое. Хотя… Небо везде одинаковое, но для Лизы небо над Сочи было заклеймено, как неродное. Наверное, это была единственная их отличительная черта. За спиной послышался звук плещущейся о стенки стеклянного сосуда жидкости. Настя снова пьет. И как в нее столько вмещается? Гырдымову уже конкретно подташнивало от одного лишь упоминания о нем. Может она зря переживала из-за того, что подруга напьется? Ведь как оказалось, напилась до потери пульса не она, а сама Лиза. И как же так получилось? Да, утром кому-то будет жутко стыдно за это. Но это только утром, а до него еще далеко. Пока в ее организме еще есть то количество яда, которого достаточно, чтобы усыпить совесть, забить на разум и положить на воспитанность. - Горло душит спирта склянка, правда, Лиз? – голос подруги вырвал Монеточку из раздумий. - Даже не представляешь, как… - согласилась Лиза. Настя хмыкнула и затянулась: - Знаешь, на самом деле мне сейчас не лучше, чем тебе. Просто привыкла уже. Где-то в дали, где до сих веселились люди, заиграла знакомая Лизе мелодия. Пожалуй, это была первая песня, лишенная современных битов и этого клубного привкуса. Обычная тихая и спокойная музыка. То, что надо для расслабления. Девушка прикрыла глаза, блаженно наслаждаясь ею. Вдруг певице снова захотелось танцевать. - Настя, давай потанцуем? – Лиза повернулась к подруге и улыбнулась. Гречка устало посмотрела на Монеточку, всем своим видом выражая ленивый протест. - Откуда в тебе столько энергии? – недоумевающе спросила она, - Я едва могу поддерживать тело в сидячем положении. Так что, я пас. - Ну Наааастя, - Лиза воспользовалась секретным оружием под кодовым названием «щенячьи глазки», подкрепив его действиями. Она схватила девушку за руки и потянула на себя, заставляя встать. Лиза пыталась заставить девушку сделать хоть одно движение, но та была непоколебима. Вдруг в какой-то момент Настя положила руки на талию подруги и притянула ее к себе, устало положив голову на ее плечо. - Лиза… - ухо Монеточки обдало жарким шепотом Гречки. Пойманная в объятия мгновенно смутилась и покраснела. Настя никогда не произносила ее имя так… Странно? От ее голоса у девушки начало щекотать под ребрами, - Давай просто постоим так? Мне херово. Лиза молча согласилась, обняв Настю в ответ. У Гырдымовой перехватило дыхание будто придавило трех тонной бетонной плитой, а не почти невесомо обнимали. Она пыталась вдохнуть глубже, но в нос тут же ударил запах табака, спирта и чего-то сладкого, едва различимого и почти неуловимого, но такого, что хотелось дышать этим всю жизнь. Это запах Насти. Странно. Лиза много раз обнимала подругу, сидела к ней в плотную, но никогда не замечала его. А ведь им пропахли все ее вещи. И футболка и кепка и даже толстовка, в которой сейчас стояла сама Лиза. Почему же она почувствовала его только сейчас? И почему он так безумно ей понравился? Голос Насти будто проигрывался на репите в голове Лизы. Голос, который она слышала уже несколько тысяч раз во всевозможных вариациях. В записи, заслушанной уже до дыр, при обычных ежедневных разговорах, в долгих звонках по телефону, в ночных голосовых сообщениях и на концертах. Но почему-то сейчас, он показался девушке каким-то особенным. Будто это только для нее. Перед глазами всплывали моменты из сегодняшнего выступления. Вот Настя смеется, а вот Настя поет, а вот Настя трясет это несчастный заборчик и вот Настя сморит на подругу сияющими от радости и восхищения глазами. Но разве в зале была одна лишь она? Почему Лиза больше ничего не может вспомнить? Она смотрела и на других зрителей, но почему помнит одну ее? Лишь ее взгляд. Из сотни устремленных на Лизу. Лишь взгляд Насти. Из сотни подпевающих ей голосов. Лишь голос Насти. Получается, что во время выступления Лиза смотрела на подругу и пела для нее. Будто это только для нее. Девушка до последнего прикрывалась заботой о подруге. Что она не откровенно пялилась на нее, а присматривала за ней, заботилась. Какая же это чушь. Лизу сильно пугали мысли, вдруг поселившиеся в ее голове. Но больше всего ее пугало странное желание, что свербело где-то под ребрами, зудело в низу живота и пульсировало в висках. Монеточка приняла волевое решение. Забыть о том, что такое «разум» и дать право хода сердцу. - Насть, скажи. Да или нет? – внезапно раздался неуверенный вопрос. - Что? – переспросила подруга, высвободившись из таких теплых и приятных объятий, и заглянула Лизе в глаза. - Ничего, – смущенно ответила певица, - Просто ответь. Да или нет? - Ну допустим да, а чт… Лиза нежно касается своими губами губ Насти, оставляя на них робкий поцелуй. Ей будет стыдно за это, когда первые лучи солнца принесут с тобой похмелье. Она вспомнить об этом, и ей захочется провалиться под землю. Но не сейчас. Если бы Лизу попросили дать название вкусу Настиных губ, она бы сказала: «Подросток на вписке». Виски и сигареты. Девушке уже начинало казаться, что без этих вещей невозможен образ ее подруги. Но ей это нравилось. Аромат сигарет и терпкий привкус солода в поцелуе сводил с ума. Ужасно сильно хотелось еще. Хотелось поцеловать глубже и чувственней, вложить всю душу в этот поцелуй, мгновенно обнажить все свои чувства, как делала Лиза в своих песнях. Но она боялась реакции Насти. Отпрянув от таких манящих и таких желанных губ, Лиза замерла, ожидая, что скажет Настя. Монеточка даже не смела дышать, чувствуя, как от длительного молчания приходившей в себя подруги к ее горлу подбирается ком. И что теперь? Настя скажет, что Гырдымова поехавшая и что ей нужно лечиться. А потом уйдет. Неужели эта секундная слабость будет стоить их дружбы? Почему она сразу не подумала о последствиях? Почему сначала делает, а потом думает? На глаза наворачивались слезы. Вдруг Настя приподнимает лицо Лизы за подбородок и целует. Теперь уже поцелуй был глубже. По щекам Лизы катились слезы, застоявшиеся в уголках глаз. Катились по губам, придавая поцелую соленый вкус. Лиза обняла Настю за шею. Она чувствовала, как кровь бежит по телу быстрее, как каждая клеточка ее тела прибывает в эйфории. Будто она только что ловила приход. Она была счастлива и никак не могла перестать плакать. Взрыв эмоций довел Лизу до мини-истерики. Девушки, почувствовав острую нехватку кислорода, нехотя прервали поцелуй. Настя улыбалась и смотрела Лизе прямо в глаза. Она аккуратно вытерла слезы с лица подруги и ласково поцеловала ту в мокрую щеку. Лизу этот жест тронул до глубины души, и она уткнулась в плечо подруги, снова смущаясь. Настя рассмеялась и обняла через чур эмоциональную девушку. - Хэй, Лиз, ну че ты как маленькая? – говорила сквозь улыбку Гречка, - Расплакалась тут. - Я вообще-то пытаюсь признаться тебе в любви, а ты ржешь над моими мучениями, - донеслось недовольное ворчание над Настиным плечом. Гречка усмехнулась и погладила недовольную Монеточку по спине. - Хорош бузить. Знаешь, а я ведь могу облегчить твои страдания… В голосе девушки слышались загадочные и даже нехорошие нотки, которые мгновенно уловил музыкальный слух Лизы. Это немного настораживало. Настя наклонилась поближе к подруге и прошептала прямо в ухо: - Я люблю тебя, Гырдымова. По телу Лизы прошлась волна мурашек, а сердце пропустило удар. Она высвободилась из объятий любимой, ради того, чтобы сказать ей эти слова прямо в глаза. - Я… тоже люблю тебя... Настя просто улыбнулась, всем видом давая понять, что это уже не секрет. Она лишь взяла девушку за руку, и они вместе пошли домой. Небо уже окрасилось в малиновый цвет встающего солнца. Звезды гасли и уходили на покой до следующий ночи. Гасли все кроме двух потихоньку трезвеющих и счастливых звезд, ели-ели плетущихся домой. Музыка отгремела давно, но девушкам было совсем не до нее. Именитые гости разбрелись по своим номерам встречать утреннее похмелье в кровати, а не на танцполе. Лиза прижималась к Насте, но это действие она могла оценить сразу несколькими причинами. Во-первых, девушка была в одной футболке и ей могло быть холодно, а так она пыталась хоть как-то ее согреть. Во-вторых, ноги Лизы совсем ее не слушались, а ей очень не хотелось падать. И в-третьих, ей банально хотелось быть ближе к той, которую она любит. - Лиза, могу ли я кое-о-чем тебя попросить? – вдруг задала вопрос Настя. - Конечно. - Не напивайся так больше, - рассмеялась Гречка после чего получила недовольный толчок в плечо.