Дракон растет из души

      Все пошло наперекосяк. Сначала вулкан. Не удивлюсь, если это «внезапная неприятность» дело рук Шарида. Правда, не знаю, как, но чувствую, что без него не обошлось. Зато Властелин Небес не видит в нем недостатков, еще бы, это муж безвременно погибшей любимой сестры. Тоже мне «Мудрейший». Бронзовый Смерч, летевший впереди, обернулся.       «Что это ты расфыркался?» Надо быть сдержаннее       «Да вот думаю, скоро ли прилетим, если ты так и будешь плестись с улиточной скоростью».       Смерч повел себя вполне ожидаемо: устремился вперед. Как же, упрекнули его в медлительности.       «Ты слишком нервный» — Свободный Клинок как никто понимал мою внутреннее состояние.       «Я переживаю. В последний раз, ее что-то очень беспокоило. Я чувствовал ее боль, и ничем не мог помочь. Сколько я не видел ее?»       «Сегодня будет год. Все равно не думаю, что стоит за нее переживать».       «Но ты переживаешь»       «Все то ты знаешь» — голос Клинка, как, впрочем, и всегда, пропитан ехидством.       «Было бы странно, если бы я не знал себя».       Впрочем, Клинок умудрялся сохранять от меня тайны. Он, явно знал и понимал о необычных снах больше, но не спешил делиться со мной этими знаниями, ограждая от меня свои мысли. Тайны от самого себя. Докатился. Что же он скрывает?       «Соберись. Почти прилетели». Свободный отвлек от раздумий. Дым окружал все: не было видно даже хвост летящего впереди дракона. Если бы не воздушные фильтры дышать было бы невозможно. Если вулкан не утихомирить, его пепел накроет Тэр-Шэррант, а если не удастся сдержать извержение, то пострадает половина Драконьей Империи.       — Хватит разрушать Каменный сад. — Алсинейль облокотился на полуразрушенную колонну, и на данный момент мне хотелось врезать по его ухмыляющейся физиономии. То-то Мудрейший обрадуется международному скандалу.       Я огляделся. Ну и делов натворил. Разрушенный сад в запустении: необычное зрелище для Мириндиэля. Все сады, к которым прикладывают руку эльфы, идеальны: аккуратные дорожки, плющ лишь где нужно, совершенно нет сорняков. Они не разрушают природу, но, как по мне, ограничивают ее. А здесь, в этом уголке Лариндейла, природа взяла свое: дорожки заросли, плющ окутал точеные женские каменные тела, неубранная листва засыпала клумбы. Лишь идеальный эльф выделялся среди этого буйства природы.        «Он прав».        «Предатель».        «Нужно мыслить трезво».       — Может выпьем, и ты спокойно расскажешь, что произошло?       Я сделал глубокий вдох. Благодаря мне разрушенных статуй прибавилось. Они оба правы.       — Ты прав. Надо выпить. Я только починю, что сломал.       — Не стоит, никогда не любил этот сад. Как по мне, тут слишком много статуй. Отец любил ваять из камня, а еще любил женщин.              Это началось несколько лет назад. Сначала сон казался обычным: сумбурным, непонятным, лишь образы, чужие чувства. Маленькая девочка, кинулась на мальчишек. Я чувствовал ее страх и решимость. Толком ничего не мог разглядеть. А то немногое, что получилось забылось утром. Потом мне часто снились сны с ней. Ничего необычного: просто дни из ее жизни. Да и то скорее размытые образы. Но я ждал новый сон, будто он сулили мне невероятные приключения, и даже не заметил, как прикипел к ней. Между снами не было никакой закономерности: я мог видеть ее совсем ребенком, а через месяц взрослой девушкой, еще через полгода мог присниться сон, в котором ей не больше десяти. В последний раз мне приснился лишь смерч ее чувств и переживаний. Я ощущал ее тревогу, опустошенность. Она потеряла, кого-то близкого и дорогого. А я не мог ей ни помочь, ни утешить — лишь был молчаливым наблюдателем ее горя. Больше года она ни разу не появлялась в моих снах. Быть может, я так и не переживал за нее, но она была заперта в своем унынии, и не хотела искать выход.       — Знаешь, Алсинейль, что самое ужасное? Когда в уныние впадает тот, кто может найти положительные моменты в любой ситуации.       — Почему, ты не обратился ко мне?       — Зачем?       — Отец был величайшим специалистом по снам. Я многое от него узнал и мог бы тебя научить.       — Во-первых, сначала я думал, что это обычные сны, а потом боялся потерять эти обрывки.       — Ты опять злишься? Или мне показалось, что ты рычишь?       — Если бы кое-кто не перебивал, я бы может не злился.       — Поправь кубок — сейчас спокойствие Алсинейля вызывало у меня раздражение, впрочем, сейчас все вызывает раздражение. — ты опять его смял.       — Она умерла.       — Мне жаль. Но как?       — Скинулась с Туманного пика. Я так и не нашел ее тело.       — Какие-нибудь следы?       — Нет.       — Останки?       — Нет.       — Хоть что-то?       — Нет!       — Не рычи. Не хотелось бы тебя обнадеживать, но есть вероятность, что она жива.       — ОНА СПРЫГНУЛА С ТУМАННОГО ПИКА!!! — столешница под моими руками хрустнула и смялась, а этот напыщенный болван все также оставался спокойным.       — Я знаю, что такое Туманный пик. Мне не раз приносили тела драконов, которые на спор гонялись меж его скал, я собирал их по кусочкам. А еще я знаю, что такое сны. Так что, мой юный друг, почини стол, поправь кубок, и выслушай меня.       Восстановить, стол не составило труда, а вот не дать надежде поселиться в моей душе было сложнее. «Но это был точно не сон».       — Свободный напомнил, что это был не сон.       — Возможно, это был не твой сон.       — Как это?       — В сновидения молодого дракона попасть не сложно, тем более если нет дополнительной ментальной защиты. При этом все участники такого сна, не совсем спят. Они не получают полноценный отдых. Впрочем, это довольно удобно для обучения на расстоянии. В сны же взрослых драконов попасть, да еще и без их согласия невозможно. Так что я делаю вывод, что тебе эти сны были, хм… наведены. Возможно, той девушкой. Она дракон?       — Не знаю. Я не чувствовал в ней драконицу. Но может, на тот момент, не вылетела еще.       — Хм… Тогда, возможно Матерью.       — Зачем ей это?       — Не знаю, но по рассказам могу судить, что она любит сводничать.       — А ты сейчас про какую Мать?       — Да, думаю, обе постарались — засмеялся Алсинейль.       — Я правильно тебя понял: она спрыгнула в своем сне, и, поэтому, ты думаешь, что она жива?       — Да.              С тех пор как я видел ее в последний раз прошли годы.       Сказал родителям, что отправлюсь на запад: летать с дикими драконами, а сам направился к озеру Полумесяца. Не знаю, сколько я бродил по драконьим горам без Зова, мне не нужна была сила, лишь покой. Кстати, эту идею предложил Свободный — другого способа поговорить с Матерью мы не придумали.       Наверное, прошел не один год, прежде чем я услышал Зов. Когда я пришел к озеру, я вспомнил, как пришел, сюда в первый раз. Как радостно рванул к озеру, но встал как вкопанный перед самой водой. Не знаю, что меня тогда остановило, наверное, паломничество научило ожиданию. Я аккуратно сложил вещи, помылся в ручье, и только после того, как полностью восстановил резерв подошел к озеру.       Сейчас я повторил все те же действия: помылся и сел медитировать на берегу озера. Я медитировал, пока Мать не ответила мне. Разговор вышел долгим и тяжелым, но дал мне надежду и спокойствие.       Вернулся я так же пешком: это казалось мне наиболее правильным вариантом. Уже из Сэгова Зада я полетел в Лариндейль, можно было и открыть портал, но за годы скитаний в горах мы с драконом соскучились по полетам и ветрам. Найти Алсинейля было не сложно, да и уговаривать научить меня искусству снов долго не пришлось. Там же я повстречал Дишандра, он искал преподавателя в свою школу в Марен-Кар. Старый друг предложил мне эту должность. Свободный радостно согласился, и присоединился к уговорам. Под их напором я все-таки сдался, но с одним условием.       Сменой моей внешности руководил Алсинейль. Мне было все равно, что он натворил, главное, чтоб в ней меня было не узнать. Я усмехнулся: в зеркале отражалась внешность, под которой я обучался в Академии. Так что имя я взял то, под которым я обучался.       Так и началась череда дней: обучение у Алсинейля, работа в школе. Неожиданно мне понравилось преподавать.       Многое изменилось в мире: Драконья Империя цвела, страны Содружества лишь укрепили свои отношения. К сожалению, набеги орков не прекратились. Орки находили все более изощренные способы нагадить. На севере тоже не все гладко. У викингов постоянные междоусобицы привели к сговору с орками. Викинги ценят силу, и Властелин Небес показал лишь малую мощь Тер-Шэрранта. Десятки драконов обрушили свой гнев на Арнегастхольм. Огонь пылал, бушуя наравне с небесами: никто не вправе причинить вред драконам.       Однажды мы летали на Тер-Шэррантом, я отдал полный контроль Свободному, а очнулся уже на Туманном пике. Утро, солнце только начало подниматься, разгоняя туман. За спиной я услышал звуки осыпающейся гальки, здесь никого не должно быть, по просьбе Мудрейшего сюда давно никто не летает. Подул ветер принося запах моря. Я обернулся и обомлел: в дымке утреннего тумана стояла она. А потом просто растворилась, пропала в набежавшем облаке. Я осматривал тот небольшой уступ, на котором она была: теплый мох, легкий аромат моря, примятая трава.       «Алсинейль, ты сегодня не занят?»       «Да, что случилось?»       «Я ее видел»       «Вот мои координаты, открывай ко мне портал»       Сердце бешено колотилось: сегодня, под присмотром и руководством Алсинейля, я должен был оказаться в ее сновидениях. Неужели я ее увижу?              Ночной берег очень необычного моря: оно как будто не просто отражало звезды, а состояло из них. Сам же я оказался возле костра. В магическом зрении место оказалось еще более необычным: магические реки завихрялись в форме костра, магические течения плескались о берег — это место просто сплетено из магии.       Я так залюбовался, что не заметил, как к костру подошла невысокая девушка, короткая туника подчеркивала ее спортивную, тонкую фигурку и вырез почти не скрывал ее пышную грудь. Я рассматривал ее, не веря своему счастью: она живая, она тут рядом. В ее янтарных глазах, плясали огни костра, гипнотизируя меня. Кажется, я улыбался как последний дурак, и как дурак, поддался желанию ее обнять: сделал шаг навстречу, но она отстранилась и чуть не упала. Я едва успел ее поймать, обхватив тонкую талию. Все будто замерло: лишь ее глаза в центре моего мироздания. Уголком глаз я заметил, как на небе блеснули молнии. Если я правильно понимаю, это место зависит от его душевного состояния. Молнии означают, что она меня испугалась?       — Прости, я не хотел тебя пугать. — я помог ей выпрямиться. — я рад тебя видеть.       Лишь ее непонимающий вид был мне ответом. Ее губы шевелились, но я не слышал ни звука. Видимо это она и пыталась сказать, что тоже меня не слышит. Это же я и попытался показать жестами. Только сейчас заметил, что она-что держит в руке. Она разложила это что-то на костре и жестом предложила сесть. Я разглядывал ее, ловя каждое движение, каждый жест, боялся моргнуть — вдруг исчезнет. Она начала писать на мокром песке. Имперский, значит живет где-то в Драконьей империи. Наверное, где-то рядом с морем, раз ее маленький мирок выглядит именно как берег. Спросить, откуда она, я так и не решился. Вдруг не ответит? Испугает мой напор?       Она угостила меня едой — интересная такая, тоже состоящая из магии, я как будто ел магию. Во всяком случае резерв значительно пополнился. Почему я вдруг начал бояться. Даже имя ее не спросил, и не назвал свое. На мокром песке вывел свое имя, настоящее. В академии я обучался инкогнито, а потом часто приходилось представляться именно ненастоящим именем, даже ученики меня под ним знали. Сердце радостно колотилось от того, как ее губы беззвучно повторяли мое имя. Я аккуратно взял ее за руку и стер окончание, надеюсь, она поняла, что может называть меня просто Шан. Костер уже почти погас, хорошо, что я вижу в темноте. Теперь ее глаза казались темными, как спелая вишня в садах Мириндиэля. Небо опять располосовали молнии. Но в этот раз не похоже, что она боялась.       Я уже было хотел спросить ее имя, но она опередила, а когда она сама взяла меня за руку, я ощутил безграничное и безоговорочное счастье. Она ясно дала понять, что ее имя — тайна. Интересно почему? От кого-то скрывается? Меньше всего она похожа на преступницу. С правящими семьями Содружества я знаком, да и на балах ее не видел. В чем же тогда причина ее скрытности?       Костер почти погас, и моя красавица начала дрожать. Я сгреб ее в охапку и прижал к себе — действительно совсем замерзла.       — Какая же ты красивая, — ее огненная копна волос щекотала лицо — и пахнешь ветром и морем.       На небе опять разгорелись молнии, а я зажег драконий огонь на месте костра. Она начала согреваться, а я слышал, чувствовал, как ее сердце бьется в унисон с моим. Сердца, бьющиеся в унисон, хм… Я все-таки эльф, а это значит… Нет, это невозможно, это не может быть так хорошо. Алсинейль был прав: без Матери Эльфов не обошлось.       Я выводил драконьи руны на ее руке. Знает ли она драконий? Понимает ли эти руны? Я улыбнулся, она заснула в моих руках. Хотя это вроде ее сон.       — Ты моя судьба и я обязательно тебя разыщу и скажу, что эти руны означают.       Она спокойно спала, и чему-то улыбалась.       — Пусть тебя снятся только хорошие сны. — я аккуратно поцеловал ее в макушку, вдыхая аромат ветра и моря.