Изменившееся поведение

Не то чтобы Мо Гуань Шань не замечал эту перемену в поведении Хэ Тяня. Нет, чёрт возьми, он её ещё как замечал. Например, как Хэ теперь не нависал над ним, ухватив за плечо, но цеплял за руку, таская за собой против воли. Его ладонь с каждым разом опускалась всё ниже, более интимно. Не то чтобы Мо Гуань Шань не пытался вырваться из требовательной хватки. Обычные мрачные взгляды Тяня перешли от пугающе-смертоносных к другим, таким же тёмным и посылающим дрожь по позвоночнику, но иного характера. Они больше не заставляли сжиматься, чувствуя себя замороженным и испуганным, но обжигали кожу. И не то чтобы Мо Гуань Шаню это нравилось. Или как Хэ Тянь перестал использовать его в качестве игрушки для развлечения или домашнего животного, о котором изредка хотелось позаботиться, начав воспринимать его как самостоятельную личность. Не то чтобы Мо Гуань Шаню это было надо, естественно. А эта тупая серёжка… Мо Гуань Шань был чертовски уверен в том, что она была блядской попыткой уёбка пометить его как свою собственность. Иначе с какой стати бы тот стал так настаивать на том, чтобы Мо постоянно носил её, бешено реагируя на попытки вынуть из уха? Конечно, Хэ Тяню всё ещё нравилось возиться с ним, избивать и забрасывать в ужасно неловкие ситуации, но в то же время он начал называть его своим другом. Только вот «друг» было не совсем тем словом, которым Шань мог бы обозначить подобные… отношения с Хэ Тянем. Он никогда не собирался становиться с ним друзьями. Ни с ним, ни с двумя другими идиотами, приносившими одни проблемы. У него и так были друзья. Ну, может, их правильнее было бы назвать просто одноклассниками — общих интересов, кроме срыва уроков, совместного отбывания наказаний и стёба над другими, особо не находилось. Был, конечно, один парень, с которым Мо общался с начальной школы и который знал о нём больше всех, так как с ним единственным тот хоть иногда о чём-то разговаривал. Не то чтобы это происходило часто, если честно. Но никто из всех них не встал на его защиту, когда Шэ Ли и его банда начали обвинять Мо Гуань Шаня в преследовании девушки. Никто из них не сделал вообще ничего. Никто, кроме Цзяня И и Чжаня Чженси, ворвавшихся в комнату и спасших его несмотря на то, что за неделю до этого он раздробил Чженси голову тяжёлым камнем и отправил того в больницу. А Хэ Тянь… Хэ Тянь поранился в драке, мстя Шэ Ли за него. Эти трое также постоянно околачивались вокруг, втягивая Шаня в свои тупые проблемы. И, что интересно, ему в каком-то смысле было не плевать на них, потому что они относились к нему, как будто он был «своим», как будто они действительно были друзьями. Потому что, даже если Мо и не показывал этого, ему, чёрт возьми, было весело с ними. Так было всегда и везде, Хэ Тянь шатался с тёмным, ублюдочным и извращенческим видом. В основном, чтобы усугублять и так сложные ситуации или просто наводить беспорядок в головах окружающих. А потом произошла эта перемена. И Мо Гуань Шань не понимал, что с ней делать. Ещё какое-то время назад он бы точно понимал. Он бы врезал уёбку по тому самому месту, где больнее всего. Но Хэ Тянь все глубже и глубже проникал под его кожу, постепенно разрушая каждый чёртов барьер, который Мо Гуань Шань выстраивал на протяжении стольких лет. Не отпускал. Цеплялся за него. Где-то на периферии сознания всё ещё пульсировал давний вопрос товарища. «Ты же не влюбился, нет?» Да с хера ли! Фига с два! Он просто… просто запутался. Такое ведь случается с подростками, верно? А Хэ Тянь и его действия лишь усугубляли ситуацию. Потому что менялся не только Хэ Тянь. Менялся и сам Гуань Шань тоже. Это не могло не настораживать. Он пытался разобраться в проклятых, сбивавших с толку чувствах, которые продолжали расти и кипеть внутри в то время, пока Хэ Тянь продолжал приставать. Смотреть. Заботиться. Поэтому Мо Гуань Шань не сказал ничего, когда Хэ Тянь настоял на том, чтобы он остался в его квартире для просмотра какого-то дурацкого кино после готовки и ужина. И он не сказал ничего, когда Хэ Тянь плюхнулся прямо рядом с ним на эту проклятую большую кушетку. И он продолжал ничего не говорить, когда примерно в середине фильма Хэ Тянь небрежно закинул свою руку на мягкую спинку дивана за ним. И он всё ещё сохранял молчание, когда несколько минут спустя рука Тяня медленно опустилась на его плечи. И он уже не мог вымолвить ни слова, даже если бы и хотел, потому что сердце колотилось в бешенном ритме, готовое разорвать грудную клетку, когда Хэ Тянь осторожно притянул его ближе к себе, так, что они соприкоснулись боками. И он просто забыл, как дышать, когда Хэ Тянь мягко поднял за подбородок его голову и перехватил взгляд. И его кожа горела, глаза были широко раскрыты, а сердце стучало, как сумасшедшее, когда Хэ Тянь придвинулся ещё ближе, наклоняясь к нему. Поцелуй получился мягким, но требовательным, изучающим и тёплым. Оставившим Мо Гуань Шаня задыхаться от непривычной лёгкости в голове, когда парни отстранились друг от друга. Это было совсем не так, как в тот первый раз, когда Хэ Тянь поцеловал его. Тогда Мо был рассержен, испуган и растерян в одно и то же время. Сейчас всё было иначе, хотя, глядя на лицо смотревшего на него сверху вниз Тяня, Шаню всё ещё приходилось бороться с желанием нанести удар по чьей-то ухмылявшейся роже. Он закусил губу и повернулся назад к телевизору, чтобы скрыть покрывшиеся румянцем щёки, и снова уставился на скучный фильм, даже не пытаясь вникнуть в сюжет. Хэ Тянь усмехнулся, взъерошил волосы Мо Гуань Шаня и опять опустил свою руку на его плечи. По крайней мере, Шань теперь был точно уверен в изменившемся поведении Хэ Тяня и своих собственных чертовски смущающих чувствах. Они ведь и вправду не были друзьями, так ведь?