Русалка — это физическое воплощение платонической любви.
***
В дни хорошие как этот, в дни, когда солнце светило ярко, согревая волшебный лес, в дни воздушных облаков, певчих птиц, проказливого ветерка, в дни жизни цветения взрослый кентавр шел к глубокому озеру, что явно отличалось от океана, на берегу которого иногда гуляли другие кентавры. Океан славный частыми приливами, волнами буйными, пеной и соленой водой. Озеро же чистое, почти прозрачное, тихое и загадочное, полное маленьких рыбок и разноцветных камней, светящихся под луной. Этим и был очарован кентавр, уходящий из своего лагеря, чтобы денек отдохнуть от разговоров, от охоты и дел, что грузом легли на его крепкие плечи. Распустив свои длинные густые каштановые волосы, ранее забранные в хвост или косу, он пробирался в глубь леса к тому озеру и мог часами наблюдать за отражением солнечного света в воде. Так вот, в один из таких дней, кентавр вновь сидел у обрывистого, но не высокого берега, держал в руках жесткий лист бумаги и записывал строки, что в голову приходили. Писал он углем, аккуратно и искусно закрепленном в деревянной резной рукояти. Писал он со старанием, с таким, с каким позволяли его грубые руки воина. Отвлекшись на пролетевшую мимо птицу, крепкая рука выронила карандаш и тот медленно погрузился на дно, где вода уже не была такой прозрачной. Густые брови нахмурились то ли от потери сделанного своими руками карандаша, то ли от того, что фразу на листке так и не удастся закончить. Поворачиваясь к сумке, что лежала рядом, и убирая бумагу, он и не заметил, как чья-то голова и плечи показались из воды, а тонкая бледная рука протянула тот самый карандаш. Каким сильным было удивление кентавра, когда он вновь обратил свой взгляд на водную гладь и увидел девушку, настолько красивую, что все мысли бушевавшие в голове ранее просто исчезли. Ее длинные волосы цвета чистого неба мокрыми прядями облепили щеки и ключицы, а глаза того же оттенка смотрели снизу вверх на незнакомца. В момент немного неловкий, обоим непонятный, девушка прикусила нижнюю губу и шевельнула рукой, в которой был карандаш, будто напоминая молчаливому кентавру о том, что он может забрать свою вещь. — Спасибо, — сорвалось с его губ, и он медленно забрал протянутый предмет, пытаясь понять, что за чудо сейчас перед ним. Та в свою очередь лишь улыбнулась уголками губ и скрылась в воде, плеснув своим большим рыбьим хвостом напоследок. — Русалка… В тот день кентавр больше не видел голубоглазую жительницу водных глубин, не мог не спрашивать себя, как долго она живет в том озере, как ее зовут и умеет ли она разговаривать. Он думал о ней все то время, пока охотился, пока ел и каждый раз, как просыпался, точно зная, что хочет увидеть ее вновь.***
В один из дней тихих, спокойных и теплых кентавр вновь пришел на свое любимое место и, усевшись удобнее, подкладывая под себя ноги, стал ждать. В голове его был план, как выманить красавицу из воды. То был другой карандаш, который он вновь обронил в воду. Прошла минута. Две. Сомнение зарождалось в груди, но было развеяно, когда из воды показалась та самая русалка, держащая своими тонкими пальцами карандаш. Чуть наклонив голову, она смотрела на уже знакомое лицо и кто знает о чем думала. Может, кентавр казался ей рассеянным, раз уже второй раз выпускает из рук забавную вещицу. Подплыв ближе, тонкая ручка вновь протянула карандаш, ожидая, когда кентавр его заберет. Тот в свою очередь не заставил долго ждать, и в момент, когда карандаш уже был в его руке, он другой протянул красный цветок, как бы благодаря за помощь. Сказать, что на юном лице отразилось удивление, значит ничего не сказать. Одним быстрым движением тонкие пальцы схватили стебелек, секунда, и русалки уже нет в поле зрения. Вновь убежала. Подобное вызвало искреннюю улыбку, ведь столь смелого и в то же время робкого существа кентавр еще не встречал. Теперь он не только ждал дней, когда сможет насладиться покоем в своем месте, но и ждал встречи с девушкой, что вместо ног имела огромный красивый рыбий хвост.***
Прошло ровно семь встреч, в каждую из которых существо из воды становилось более «общительным». Время, которое она проводила с кентавром увеличилось с пары секунд, до нескольких минут. Один раз кентавр даже сделал вид, что не обращает внимание на появление девушки, тем самым вызвав у нее интерес. Та сама стала привлекать появившегося друга, плескаясь в воде или подбрасывая цветные камни. Они не разговаривали, их общение было молчаливым, таинственным, красивым, словно большего и не нужно. На седьмой день кентавр подарил русалке вырезанный из дерева цветок-заколку, которая после уже была в голубых волосах. — Неужели, ты как рыба, такая же молчаливая, — сказал он не то ей, не то самому себе, наблюдая за тем, как русалка плавает в озере. — Мое имя Хирон, — сказал кентавр уже громче, — хотя, ты можешь вообще не понимать, что я говорю. Девушка продолжала плавать, иногда поглядывая на пишущего друга. Листья падали на воду, ощущалось приближение осени, вслед за которой придет и зима. Укроет своим снегом все, даже этот лес и озеро, все, кроме буйного океана. И эта мысль не давала кентавру покоя.***
Прошло еще пять встреч, которые горячим отпечатком откладывались в сильном, но одиноком мужском сердце, которое себе на беду полюбило ту, что не ходит и не говорит. Лишь мило улыбается, забавно жестикулирует руками, плещется, поднимает цветные камни со дна и передает прямо в руки, словно это ее собственное сокровище. Может, юное создание тоже привязалось к кентавру, что добился доверия и вызвал такой же интерес, раз о чем-то рассказывает, но при этом не заходит в воду. «Не умеет плавать», — так думала русалка. Самое долго время, когда не было встреч, это время гроз и дождей. Один раз кентавр пробовал вызвать русалку с глубины, но та так и не пришла, напуганная сильным ветром и небом, что грохотало и извергало ужас. Оставалось лишь ждать благой погоды, дабы их взгляды вновь встретились.***
Солнечные лучи коснулись влажных холодных листьев, ветер утих и Хирон поспешил на место встречи, которое себе не изменяло и по-прежнему дарило шанс встречи. Вода становилась холоднее. Цветы и другие растения готовились к спячке в несколько месяцев, птицы улетали в края, где наоборот становилось теплее. А как переживет зиму русалка? Что с ней будет, когда озеро покроется льдом? Сейчас кентавр переживал даже не о том, что долго ее не увидит, а о том, сможет ли она существовать в ледяной воде? Как сильно замерзнет вода в лесу? — Как ты здесь оказалась? — спрашивал он, не сводя взгляда с русалки, что руками своими держалась за обрывистый берег. — Разве ты не должна жить в океане? Ты же тут погибнешь… Голубые глаза по-прежнему смотрели и видели, как меняется настроение собеседника, как к нему приходит то ли разочарование, то ли грусть. Особенно тяжело было видеть, как кентавр поднимается с земли и уходит, сказав что-то не понятное русалке. Перед тем, как скрыться за деревьями, Хирон услышал пение чистого тонкого голоса. То была девушка с голубыми глазами, плавающая в озере кругами и напевающая красивую мелодию. Мелодию спокойную, но не печальную, состоящую из набора звуков, возможно, даже ничего не значащую, но такую приятную. Кентавр стоял и слушал, как любимая ему русалка решила спеть на прощание грустному кентавру, стоял и слушал, пока та не скрылась в воде.***
Все в лагере изменилось. Готовились к зиме. Охотились. Воспитывали детей. Одних птиц сменили другие. Выпал первый снег и укутал землю. Белое покрывало предупреждало животных о том, что вот-вот, еще немного и грянут холода. Растения уже завяли, высохли, уснули. Много дней прошло с момента, когда кентавр видел русалку. Внутри росла тоска, еще больше прорастала тревога. Особенно страшно стало, когда замерз ближайший ручей. То было последней каплей, которая переполнила терпение Хирона, бросившегося всем на удивление в сторону леса. Он скакал как можно быстрее, хотел вновь увидеть голубые глаза, голубые волосы, бледную кожу, улыбку самую милую и искреннюю, впервые он хотел вновь услышать тишину, которая царила с ней, а лучше, вновь услышать пение, которое на мгновение успокоило встревоженное сердце. Уже в лесу, Хирон обошел озеро и зашел в воду с того места, где берег был более плавный. С краев вода покрывалась самым тоненьким слоем льда. Находясь по пояс воде, он не знал даже как позвать ее, ту, у которой даже имени не было. Не знал, как привлечь ее внимание, он даже закидывал в глубь карандаши, все было тщетно. В воде было холодно, но он стоял и ждал, когда она вновь мелькнет своим хвостом и капли разлетятся в разные стороны. Все что он мог — это ждать. Терпеливо ждать и верить, что то была не последняя их встреча. Кентавр выходил из воды, ходил из стороны в сторону, после вновь забирался в озеро, понимая, что даже его горячая кровь не сбережет от простуды. — Ну где же ты… Становилось темнее. В воде загорались цветные камни, которые впитывали в себя остатки солнечного света и позже освещали воду ночью. Подняв один из таких камней, что светился ярко-зеленым, таким же зеленым, как глаза Хирона, он бросил в сторону, откуда обычно появлялась русалка и тяжело вздохнул, понимая, сколько времени он пробыл здесь. Через мгновение, раздался плеск и показались влажные голубые волосы. Она вынырнула из воды рядом с кентавром и встревоженно посмотрела на него. Ей было холодно, не так сильно, как могло бы быть, но все же холодно. Так он думал. Крепкая рука коснулась бледного плеча, боясь спугнуть ту, что любила неожиданно скрываться из виду. — Позволь мне отвезти тебя к океану, — говорил он, умоляюще заглядывая в голубые глаза, не понимающие ни слова из того, что срывалось с его губ. Девушка могла лишь чувствовать его эмоции: печаль, переживание, грусть, волнение. Все это сейчас бушевало внутри крепкого и немного сурового на вид кентавра. — Разреши мне, — повторял он. — Ты… Ты же и слова не понимаешь, как мне помочь тебе, если ты не позволяешь к себе прикоснуться, я бы и не думал о том, чтобы как-то навредить, да я и не думал вообще тебя касаться, мне хватало лишь любоваться тобой, но сейчас… Скоро придут самые настоящий холода, такие, что мне страшно представить. Позволь мне. Хирон пытался взять за руку русалку, на что та вырывалась, не позволяя вытащить себя из холодной воды. Может быть ей было страшно, может, она боялась, что нечто ранее родное окажется хладнокровным и злым, хотя и видела по лицу, что это не так. — Что же мне с тобой делать, не силой же тащить через весь лес. Успокойся, я помочь хочу, — вновь беря за руку и не отпуская, громче говорил кентавр. — Тише, хватит, я же ради тебя пришел, черт, да я люблю тебя! — крикнул он, закидывая к себе на спину русалку и стремительно покидая озеро. Руки и ноги горели от холода и от злости, что родилась не так давно. Он был в ярости, что так бесцеремонно схватил то милое, нежное и светлое, что у него было. Преодолевая густой лес, Хирон знал, что русалке явно не нравился такой ход событий, ибо ее руки крепко вцепились в кожу и волосы, а с губ срывалось недовольное рычание. Как только деревья закончились, придерживая похищенную из озера русалку, кентавр скакал как можно быстрее, чтобы достичь широкого берега, омываемого частыми приливами.***
Темное небо. Шум воды. Пена на песке. Холодная вода. Просторный океан, буйный и энергичный даже зимой. То ли это место? Правильно ли он поступает, желая выпустить хвостатую подругу в место незнакомое, дикое, даже опасное. На размышление не было времени. А может, альтернатива была еще хуже. Забравшись по пояс в воду, что врезалась в торс кентавра с неизмеримой силой, он стянул со спины русалку, которая заметно устала за время поездки и не сразу поняла, что уже свободна. Но как только ее хвост вновь ощутил приятные прикосновения воды, девушка без промедления скрылась, уплывая как можно дальше от берега. Кентавр же стоял так, пока луна не осветила водную дорожку неизвестно куда, далеко-далеко, куда отправилась его любимая. Возможно, он даже не увидит ее больше. Не услышит ее пение. Уходя с того самого берега, кентавр понимал, что фраза «Если любишь — отпусти» была сейчас как никогда кстати. Пусть их пути и не пересекутся снова, он был рад, что в его жизни, хоть и временно, появилось это чудо-существо. Дома он продолжит охотиться, оберегать своих, продолжит писать углем на жесткой бумаге красивые строки, посвященные молчаливой возлюбленной.