Lost on you

Жаркие ночи сменялись тёплыми утрами, которые они проводили вместе в гараже Марио или в квартире Криштиану. Утро переходило в насыщенный тренировками день, день в спокойный совместный вечер. Не было никаких слюнявых прелюдий, конфет, цветов, как это было с Лукой. Ничего. Просто в какой-то момент в словосочетании «этот придурок», что Марио, что Криштиану «этот» начали заменять на «мой». Криштиану созванивался с Марсело пару раз, от него и узнал, о произошедшем, после чего потерял всякое желание выходить на какой-либо контакт с Лукой. - Творит человек какую-то херню, - раздраженно бросил он в разговоре с Дибалой. - Ни мне спокойно жить не даёт, ни себе. Роналду неплохо разобрался в автостроении: уже не путал шестерку и семерку, мог объяснить разницу между карбюратором и дифференциалом, отличить передний привод от заднего, а Марио стал заметно прогрессировать во взаимодействии с людьми. Конечно, ему по-прежнему приходили на ум весьма занимательные вопросы, как например, что будет если при разговоре с человеком взять и внезапно схватить его за подбородок, просунуть ладонь в изумлённо открытый на выдохе рот и ловким скручивающим движением вывихнуть челюсть. Рамос с его отвратительной рожей казался наилучшим претендентом на такой эксперимент или «один идиот», имени которого Криштиану ему не называл, но который регулярно выводивший Роналду из себя. Во всем остальном же все шло явно хорошо, но резко закончилось в один из вечеров, как раз за неделю до матча с Сассуоло. Они смотрели матч Реала против Атлетико, и Реал безнадёжно проигрывал, поэтому Криштиану, чтобы не выдавать свои переживания за старый клуб ушёл на кухню за пивом. Марио воспользовался отсутствием португальца, чтобы глянуть в его телефон. Это не был первый раз, хорвату просто нужно было удостовериться, что сегодня все пойдёт по плану. Пока что все шло идеально «один идиот» поселился именно там, где Марио было нужно. Услышав звук шагов возвращавшегося Роналду, Марио вернул телефон на место и улёгся обратно на диван. - Ты купил справочник по автостроению? - притворно изумился он, нащупав зачитанную книжонку под диваном. - Кто ж тебя знает, может быть в следующий раз тебе взбредёт в голову чинить самолёт, - пожал плечами португалец, садясь рядом и протягивая хорвату пиво. - Надо не ударить в грязь лицом. Марио улыбнулся на мгновение так, как не улыбался ещё никогда, и у Роналду возникла бредовая мысль, что перед ним сейчас сидит действительно Марио Манджукич - хмурый и неприступный на первый взгляд, но светлый и дружелюбный, если оправдать его доверие. - У тебя милая улыбка, - зачем-то сказал Роналду, и Марио тотчас помрачнел. - Марио? - забеспокоился Криштиану, но хорват молчал, уставившись на рекламу дезодоранта абсолютно пустым взглядом. Роналду как-то неумело обнял его, устраивая его голову на своём плече, и Марио закрыл глаза, позволяя себе на мгновение раствориться в тёплых объятиях. Альберто оказался прав в очередной раз: он влюбился... и нужно было избавиться от никчемной конкуренции. А ещё он хотел в этот момент, чтобы их всех не было в его голове. Альберто и всех остальных номеров. Нет, они помогали ему; если бы не Альварес, он бы точно сошёл с ума и умер ещё в глубоком детстве. Если бы не Второй, ребята из детского клуба Атлетико затравили бы его до смерти, не будь Моники, он бы никогда не познакомился бы с Буффоном и не смог бы понравиться Роналду. Без Стива он не был бы в курсе скандала вокруг Луки и его приезда в Турин, а без Седьмого не обрёл бы душевный покой, и ему точно снились бы кошмары после каждого жестокого убийства. Без Восьмого он не смог бы убивать красиво, а без Девятки так легко добираться до цели. Не имея хладнокровного профессионального убийцы Шестого, он бы уже давно оказался пойман, а без агента ФБР Пятого был бы пойман по тем следам, которые не заметил и вовремя не замёл Шестой. Однако... Однако, рядом с Роналду Марио чувствовал себя в достаточной степени защищённо, чтобы не нуждаться больше ни в чьих советах и помощи. Более того, если раньше ему по большей части нравилось их общество, теперь ему хотелось больше личного пространства, особенно в те моменты, когда они с Роналду оставались наедине. А они наблюдали, обсуждали, спорили, кричали и все портили. И ещё Марио было страшно. Не за себя, за Роналду: то, что происходит в душе одного, совершенно не обязательно, что происходит в душе другого. И то, что один считает любовью всей жизни, второй может считать интрижкой на одну ночь или несколько. Марио это понимал, потому что то, что у них происходило с Роналду, слишком напоминало его отношения с Буффоном, с той лишь разницей, что Криштиану не хотелось убивать вне зависимости от того, чем это все закончится. Но он должен был рассказать Криштиану правду. - Они все кричат. - Что? - наклонился к нему удивленный Роналду. Заканчивались уже последние минуты второго тайма, и за все время Марио не произнёс ни слова, так что Криштиану уже думал, что он уснул. - Они все кричат, - повторил хорват и открыл глаза, встречаясь взглядом с встревоженным португальцем. - Кто они? - приподнял бровь Роналду, вглядываясь в бледное хорвата. - Люди, живущие в моей голове... - Марио прикрыл глаза и сполз вниз, устраиваясь поудобнее под боком Криштиану. - Они все здесь. Смотрят... Кричат... Все громче и громче. Ты их всех видел... Они живут со мной всю мою сознательную жизнь, говорят, что я должен делать. Я хочу, чтобы они замолчали навсегда, потому что из-за них я не всегда слышу тебя. А они кричат все громче и громче. «Кто, какие ещё люди? О чем ты говоришь?» - хотелось спросить Роналду, но он молчал. Марио вслушивался в стук его сердца. По пульсу можно определить, о чем думает человек. Сердце португальца билось ровно, примерно девяносто-сто ударов. Наверное, Роналду был слишком шокирован, чтобы говорить. Хорват прекрасно помнил своё состояние после того, как признался в этой своей «особенности» Буффону, а Джанлуиджи дал дёру. Разница состояла в том, что Роналду не должен был повторить судьбу итальянца, её определено заслуживал кое-кто другой. - Мне надо уйти, - разбил душную тишину Марио и решительно, даже резко поднялся. - Я дам тебе время подумать, так что не ходи за мной, тебе же хуже будет. Накинув чёрную толстовку и завязав банданой с черепами лицо так, чтобы видны оставались только глаза, Марио резко обернулся, к застывшему в дверном проёме Роналду. - Что-то грустно так, Криш, включи Despasito. Ему опять было нечем дышать, и гул в голове не то что нарастал, он разрывал его несчастный мозг на части. Марио выскочил за дверь, не слыша шагов переходящего на бег и зовущего его Роналду, просящего его вернуться, остаться. Почему-то он вдруг ужасно вспотел, ему было жарко. Кислород не проходил в легкие, и даже холодные потоки встречного воздуха не спасали от ужасающего внутреннего жара, когда он выбежал на улицу. Сбить эту температуру поможет только чужая кровь, Марио знал это состояние. Он дрожал и урчал в предвкушении предстоящего шедевра и все сильнее и сильнее разгонял байк. Они все его слышали, все смотрели. Они знали, о чем он думает, а он знал, что в этот раз имеет все шансы не вернуться, потому что они оказались по разные стороны баррикад. Они хотели остаться, а он больше не хотел. Но ради Криштиану он готов был сесть за покерный стол без туза в рукаве. Меньше чем через тридцать минут он оказывается на пороге одного из домов на окраине Турина. В дали от шумихи, людей, лишних глаз. Они все точно знали, кого должны убить. Они все понимали зачем. Это было их последнее дело вместе, они пообещали ему, что уйдут, если он сделает этот последний шаг. Потом он завяжет, обязательно завяжет. Ради Криштиану. Но сейчас получит максимум удовольствия, они все погуляют напоследок. И вот теперь, спрятав в тени байк, он стоял на пороге дома в полночь. Дверь была закрыта, но у него были ключи, ведь дом принадлежал Монике Пратчетт, двадцатидвухлетней студентке из Бостона, которая существовала лишь в его голове. Странно, что этого идиота не насторожило американское имя итальянки. Впрочем, Модрич никогда не думал головой. Лунный свет заливал дощатый пол. Туринцы в основном предпочитали одноэтажные дома с небольшим садиком многоэтажным спальным районам с квартирами, и это придавало происходящему неповторимый шарм из “Американской истории ужасов”. Марио прокрался через прихожую на кухню, включил чайник. Он был полным, потому что хорват оставлял его таким, а Лука, арендовавший дом на несколько дней, приехав поздно ночью и устав с дороги, лёг спать. Вооружившись кухонным полотенцем, Марио бесшумно поднялся наверх, (глупый маленький капитанишка, ты сделал всем нам подарок, поселившись в таком глухом месте совсем один) и остановился перед спальней. «Не удивлюсь, если этот сучёныш спит с мягкой игрушкой». Обмотав ладонь кухонным полотенцем, чтобы не оставлять своих отпечатков на ручке двери, Марио тенью просочился внутрь и навис над безмятежно спящим капитаном. - Ну привет, кэп. - расплылся в садистской ухмылке Манджукич, глядя в огромные глаза испуганное подскочившего на кровати Луки. - Думал, не найду? Ну так знакомься, сученька, Моника Пратчетт – это я. Засунутое в рот кухонное полотенце помешало несчастному хорвату издать даже писк, а устрашающий хруст костей, когда Марио схватил его за тонкие запястья и скрутил их за спиной, сделал Модрича куда как сговорчивей. Нет, Манджо не боялся оставлять своих следов на его коже - Лука все равно лишится её в ближайшее время. Чайник на кухне уже вскипел. Грубо стащив слабо и бестолково сопротивляющегося Луку в кромешной тьме вниз, при этом не поскупившись на увесистые пинки и удары лицом о стену, Марио втолкнул его в кухню и швырнулся в угол. - Одно лишнее движение и я сверну тебе шею голыми руками, - предупредил он и театрально округлил глаза, приложив ладони к щекам. - Барби, ты пропустишь все шоу! Из кипящего чайника повалил пар и через несколько секунд послышался характерный щелчок, сигнализирующий, что можно заваривать чай. Марио на глазах у безмолвной, трясущейся от ужаса жертвы, деловито раскрыл все ящики кухонного шкафа, нашёл фартук, завязал его на поясе и натянул на руки резиновые перчатки. - Это чтобы не запачкаться, - улыбнулся он, перебирая ножи. - Хозяйка-то мисс Прачетт, похоже, так себе. Всего один нормальный нож, - он вытащил из ящика огромный тесак и повертел в руках, - Ты хоть знаешь для чего он? В ответ послышались придушенные всхлипы и мычание. Лука завозился, в попытке распутать стянутые найденным в спальне ремнём руки. Разлохматившиеся в течение непродолжительной борьбы с насильником волосы падали на покрывшийся испариной лоб; из-под спутанных, похожих на паклю волнистых прядей сверкали полные ужаса глаза на пол лица. - Наверняка нет, - Манджукич отмахнулся от жалобно мычащей в бесполезных попытках спастись жертвы. - Я буду учить тебя делать салат из помидоров с креветками. - Итак, - он снял чайник с подставки и подошёл вплотную к несчастному. - Помидор нужно очистить от кожи, а чтобы это было легче сделать, его следует ошпарить, кожа тогда слезет сама. - Марио на мгновение задумался и улыбнулся совершенно демонической улыбкой, наклоняя чайник и направляя поток воды на лицо своего капитана. - Как думаешь, кто здесь помидор? Кипяток тонкой струйкой полился вниз, по мере того, как Марио с энтузиазмом и аккуратностью настоящего кулинара наклонял чайник, поливая горячей водой лицо бьющейся в конвульсиях жертвы. У неё все равно не было никакой возможности вырваться, а бестолковые движения полные агонии болевого шока лишь помогали делу; кипяток попадал с лица на плечи, лился под футболку, в которой Лука спал, там вгрызался в нежную кожу живота. На ней вздувались и лопались пузыри ожогов, Модрич уже не мычал (кричать ему мешал кляп из кухонного полотенца) и не дёргался. Разглядеть выражение его лица было невозможно, потому что кожа, красная и вздувшаяся, представляла собой одну сплошную рану. В чайнике был не просто кипяток, там была кислота для очистки от накипи, и она съедала кожу за секунды. - А теперь приступаем непосредственно к очистке, - очаровательно улыбнулся Марио, возвращая пустой чайник на место и беря вместо него тот единственный нож, который смог найти. - Нам предстоит ювелирная работа, - цокнул языком хорват и покачал головой, прикидывая с какого бы участка начать «очищать помидор от кожи». Наклонившись, он бережно взял голову уже определено мертвого Луки и срезал прядь волнистых волос. - Это сувенир, - улыбнулся он, - Так, на память. Значит решил переехать в Турин и ебать Криштиану мозги, чтобы побороть собственную депрессию. А знаешь как лечили депрессию в 19 веке? Для этого использовалась лоботомия. Модрич в последний раз конвульсивно дёрнулся, когда Марио одним точным замахом вогнал нож точно между глаз. Бедняга, он оставался ещё в сознании. Точно вскрыв череп несчастного продольным разрезом, Манджо вынул нож и, подцепив краешек кожи, потянул его вниз. «Шлёп» - шмякнулся на линолеум первый ошмёток. Медленно, слой за слоем, Марио снимал кожу с трупа. Кухонные мошки уже заинтересовались оголенным мясом и собирались вокруг него небольшими стайками ожидая, когда человек закончит готовить им роскошный ужин. Марио отвлёкся на минуту, чтобы включить газовую плиту и открутить все горелки. К запаху сырого мяса начал примешиваться запах газа. Разрубив освежеванный труп тем же тесаком на куски, Марио собрал часть в большой мусорный пакет и летящей походкой, будто закрывший на «отлично» сессию студент, покинул дом. Бросив мешок с мясом и костями посреди сада, он оседлал свой байк и угнал прочь. За спиной прогремел взрыв, и на мгновение в Турине стало светло, как днём. На утро стало известно о взрыве газа в одном из частных домов Турина. Полиция предположила, что обугленные ошмётки тела, раскиданные взрывной волной по саду принадлежат хозяину дома, никаких документов, по которым можно было опознать пол и личность погибшего найденно не было, а по тем ошмёткам, которые не разорвали бродячие собаки, было трудно что-то сказать даже судебным патологоанатомам. Операция по аренде дома на несколько дней и вся переписка Луки Модрича с некой Моникой Пратчетт исчезла с сайта Booking.com спустя пять минут после случившейся бытовой катастрофы. Футболист не хотел освещать свой приезд, как он выразился, по личным причинам, поэтому не стал останавливаться в отелях, что же о его приезде в Турин так никто и не узнал. Роналду же в момент взрыва мчал на пару с Дибалой по шестиполосному шоссе на другой конец города, туда, где располагались гаражи.