***
Вновь ночь. Эрмаль кое-как добрался до крыши, слушая тяжелый стук туфлей, каблуки которых звонко стучали по камню и отдавались продолжительным эхом по пустой лестничной площадке. Сегодня было намного прохладнее, чем в предыдущие дни, когда он поднимался сюда. Вот что-что, а моменты на крыше каждый раз хорошенько отпечатывались в его голове, даже если у него было ужасное состояние, которое, ну, никак не описать. Просто слов не хватит, чтобы описать ту боль, которую он чувствует внутри и то, что с ним происходит снаружи. — Посмотри во что ты превратился, — послышался хриплый голос откуда-то сзади, и Эрмаль медленно повернулся, но никого не увидел. Только пустую крышу, пестрящую разными телевизионными антеннами. — А ведь когда ты только начал сюда приходить, ты был куда более симпатичным, — продолжал голос, но на крыше так никого и не оказалось. На секунды Мета подумал, что он разговаривает сам с собой, что это уже последняя стадия его "болезни", что совсем немного осталось до того момента, когда он начнет видеть галлюцинации. — Кто здесь? — не скрывая испуга, парень вновь осмотрел крышу, но лишь пронзающий ветер можно было заметить здесь. Он безжалостно качал из стороны в сторону антенны, не забывая пробраться в запутанные кудрявые волосы Эрмаля. В ответ же он услышал лишь какое-то более злобное завывание ветра, который, казалось, тоже говорил о том, в кого же прекратился двадцатилетний парень. — Я зде-е-есь, — снова прохрипел тот самый голос и на этот раз перед Эрмалем показался размытый силуэт мужчины лет тридцати, который смотрел на него пристальным и изучающим взглядом. Кудрявый же в свою очередь отказывался верить тому, что только что увидел и старательно потёр глаза, но когда он отдернул руки, перед ним всё ещё стоял этот мужчина. Он был высок, осанка стройная, на щеках, подбородке у него можно было заметить бороду; глаза были уставшие, карие, а волосы уложены в интересную прическу. Одежда была самая простая; черные брюки, черная футболка с какой-то надписью, которую Эрмалю было слишком трудно рассмотреть; тяжёлые бонтинки и... рыбацкая куртка. Почему-то именно такие ассоциации вызвала болотно-зеленая куртка, в которой был этот неизвестный мужчина. — Кто ты? — когда к Эрмалю вернулся дар речи, и он осознал, что это все происходит с ним на самом деле, он снова задал вопрос. Его глаза передавали ему, что напротив него стоял полупризрак мужчины, которого он не знал и ни разу не видел раньше. — Я тот самый ветер, с которым ты разговариваешь уже на протяжении полугода, — отозвался тут же мужчина, не заставляя долго ждать ответа. В голове парня сейчас был настоящий апокалипсис и все мысли перевернулись с ног на голову. Он явно не мог смириться с тем, что видит призрака! Нет, это он просто бредит. Просто бредит и ничего больше, правда. Но с каждой секундой прозрачный силуэт становился все более ярче и через пару минут перед Эрмалем стоял не призрак, а самый настоящий человек. — Ты что, блять, такое?! — выкрикнул Эрмаль, пятясь от мужчины к краю крыши. Ему не оставалось ничего, кроме того, чтобы прыгнуть, превратиться в ебучую лепешку, но убежать от этого непонятного ему существа. Действие кудрявого выбило мужчину из колеи, но тот быстро собрал себя в кучку, делая аккуратный, почти незаметный шаг в сторону Эрмаля. Последний же в свою очередь делает ещё один шаг назад, в сторону края крыши. Поймав зрительный контакт, они оба всматривались в глаза друг друга, улавливая нотки переживания, некой злости на себя, вины и ещё целый букет эмоций. И все они только в одном единственном взгляде. — Не делай необдуманных решений и остановись, я не кусаюсь, в конце концов! — выпалил наконец-то недорыбак, делая ещё один уже более уверенный и большой шаг в сторону кудрявого. Но тот все равно делает ещё один шаг назад. И этот шаг мог стать последним. Теряя равновесие, он уже чуть ли не спиной вниз не летит с крыши, но незнакомый мужчина, появившийся из воздуха, хватает его за руку и уверенно, резко, не теряя ни секунду, притягивает к себе, кладя вторую руку на талию парня. — А ведь теперь ты и вправду мог упасть, придурок, — горячий шепот обжигал ухо, но он был чертовски приятен. — Ещё раз я замечу, что ты пытаешься покончить с жизнью, вот этот ремень, — мужчина взглядом указал на ремень, держащий его штаны, — оставит не очень приятные следы на твоих ягодицах, — снова шепот обжигал. Этот таинственный мужчина будто вдохнул в Мету новый глоток жизненных сил. Всё ещё держа кудрявого за запястье, мужчина убрал руку с его талии, как-то странно улыбнувшись.***
Последующие несколько дней этот мужчина так и прожил вместе с Эрмалем, представившись неким Фабрицио Моро. Честно сказать, за эти дни в квартире Меты стало намного чище, светлее и вообще она стала более пригодной для жизни. На самом деле, Фабрицио заебался наблюдать за тем, как молодой перспективный парень просто проебывает свою жизнь, как может, не стараясь даже остановится. Он не сомневался в том, что ему срочно была нужна помощь, которую и старался оказать Фаб. Зная ту историю, которая приключилась с этим чудесным кудрявым созданием, мужчина мог сделать один вывод - нужно было заполнить пустоту внутри парня не воспоминаниями из прошлого, а чем-то другим, чего-то более радостным и весёлым, что ли. Поэтому Моро, забив на закрепившиеся законы между его миром и человеческим, принял более ощутимый образ, чем у него был, и начал ухаживать за парнем в прямом смысле этого слова. Что-то все-таки цепляло Моро в этом странном парне, который жил между небом и землёй, и он просто не мог дать ему просто так умереть. Он не достоин этого, ему нужно было жить, творить, процветать и просто пока что быть здесь. Потому, что так хотел Моро. Характер уж у него такой, что все его желания должны быть исполнены, и жизнь Меты - одно из них.***
— Хэй, Бицио, вас снимает скрытая камера, — широко улыбаясь и держа в зубах сигарету, Эрмаль снимал на телефон то, как Фабрицио, сидя только в одних шортах, играл какую-то известную песню на гитаре, попутно стараясь подпевать, но у него это получилось не так хорошо, как улыбаться. Почти все тело его было забито татуировками, но Фаб ни разу не ответ на вопросы Эрмаля, откуда они взялись и что значили. С их знакомства прошло полгода, и все эти полгода Фабрицио не оставлял Эрмаля, был рядом с ним в любой ситуации, помогал, поддерживал, заставлял улыбаться. Все было так прекрасно и чудесно, что, казалось, этой сказке никогда не придет конец. Они сидели на тесной кухоньке, но им было этого достаточно. За это время Моро решил освоить игру на гитаре Эрмаля, потому что зачем она будет стоять в углу и пылиться без дела. Вот, кудрявого мужчине было очень трудно заставить что-то спеть, хотя он самый каждый раз, делая милые глазки, уговаривал того взять в руки гитару и начать упражняться при нем. А когда Фаб полностью распевался и его несла река музыки в непонятном направлении, он начинал что-то напевать сначала что-то себе под нос, потом более уверенно, а после и вовсе начинал орать на всю квартиру. Эрмаль влюбленно-восхищенным взглядом смотрел на него, редко запечатляя эти моменты в видео. За это время Мета изменился: круги под глазами уже не были так отчётливо видны, улыбка все чаще сияла на его лице, заставляя Фабрицио каждый раз улыбаться ещё шире; кудрявые волосы уже были не так сильно запутаны, да и Эрмаль решил немного убрать длину и выбрался в парикмахерскую. И осанка его стала более ровной, но все равно привычка сутулиться осталась при нем. Также он стал чаще выползать вместе с Фабрицио на прогулки, ночью писал песни, пока его сосед спал и не видел то, что тот вместо сна употребляет ещё одну кружку кофе. За такие моменты Мете было всегда чертовски стыдно, но больше не было более подходящего момента для этого. Он стал заводить новые знакомства, восстановил общение с матерью, на этот шаг его подтолкнул Фабрицио, которому больно было даже думать о том, как извелась эта несчастная женщина за эти несколько лет. Одним вечером, снова сидя на той самой крыше, они рассказывали друг другу истории, пели песни, пили вино. Фабрицио в который раз убедился, что вкус у Меты был бесподобным, как и он сам и то вино, которое он выбрал. Также они рассматривали звёзды. Эрмаль, как маленький мальчишка, тыкал пальцев, каждый раз радостно выкрикивая, когда находил ещё какие-нибудь известное ему созвездие и говорил об этом Фабрицио. А сам же мужчина внимательно наблюдал на мимикой парня, которую трудно было описать словами. Казалось, что каждая мышца на его лице двигалась, помогая выдавать парню выдавать все новые и новые эмоции. Тут Мета наконец-то всецело ощутил на себе пронизывающий взгляд Моро и посмотрел на мужчину. Ему было иногда страшно смотреть в его темные глаза, который, как два черных омута затягивали в себя с головой. В них крылом многое, думал Эрмаль, но то, что он не могу отгадать. За эти полгода, что они жили вдвоем, он особо ничего не знал о Фабрицио, когда тот знал почти всю его биографию. Это было несправедливо, думал кудрявый, но все равно не позволял себе задать ему вопрос о его прошлом, и вообще о том, кто он на самом деле. Эрмаль думал, что после этого вопроса потеряет Фабрицио навсегда. — Кудряш, ты такой красивый, — снова этот обжигающий шепот губ Моро, которые касаются его холодной, белой скулы. После этого прикосновения мурашки бегут просто галопом по всему телу, заставляя Мету содрогнуться. "Заебись ощущения", — пронеслось в его голове, когда Моро позволяет себе положить одну руку на его талию, прижимая ближе к себе. Он делает это уверенно, настойчиво, без лишних вопросов, которые, к слову, были не нужны. Мета сам ещё ближе прижимается к Моро, тонкими пальцами дотрагиваясь до его темных, растрёпанных волос. Дальше поцелуи перешли ниже, на шею, и тут Фабрицио позволил оставить яркий фиолетовый след на белой коже. На миг он подумал о том, что кудрявый был только его, и эта некая метка говорила о том, что эта цаца занята, чтобы на пушечный выстрел не подходили. А Мета в свою очередь разомкнул губы, издавая лёгкий и тихий стон наслаждения. Моро не стал спускаться ниже, потому что это он решил оставить на потом, в следующий раз. Сейчас он просто хотел раздразнить Мету, чтобы тот понял, какого жеребца упускает, чтобы сам пришел к нему на коленях. Сукин сын, какой он соблазнительный, что сорваться было пиздец, как нетрудно. Долго смотря на тонкие, бледные губы, Фаб провел языком сначала по нижней губе, пробуя вообще их на вкус, после по той же траектории обчертил верхнюю губу. После легко чмокнул, сразу отстраняясь, продолжая свою игру. В этот самый момент кудрявый надул губки, как пятилетний ребенок, у которого забрали конфету. На что Фабрицио лишь продолжил улыбаться, ожидая теперь хоть какое-то движение со стороны Эрмаля. Тот сначала долго думал, всматривался, постоянно жмурился, но вдруг, схватив мужчину за запястья, он сел сверху на Фабрицио, прижимая руки к полу и смотря ему прямо в глаза. — Ты этого ждал, да? — с некой ноткой вызова проговорил Эрмаль, наклоняясь вперёд и целуя уже ждавшего это Фабрицио. Этот поцелуй был долгим, горячим, полным боли, кучи эмоций и безумной любви, которую начали испытывать эти двое. Язык Фабрицио плавно обводил пируэты вокруг языка Эрмаля. Так Фабрицио хотел показать парнишке, что хоть он и сексуальный, что хочется прям сейчас отодрать его задницу, но все равно целуется лучше он. Это поцелуй становился все дальше, пока друг друга не хватало воздуха, и они отстранились друг от друга только, чтобы подышать. В этот момент они поняли, что они те, кого оба искали на протяжении долгого времени. Они лечили друг другу душевные раны, заставляли друг друга жить. Им было так хорошо и спокойно вместе, что никто никогда не смел их счастье разрушить, этого никто не мог сделать.