Кукла

Две недели, изменившие многое. Порой кажется: слишком многое. Спокойствие и расслабленность. Ни тебе ссор, ни споров, ни косых взглядов. Странно, но такое ощущение, что вы оба будто стали другими людьми. Тебя совершенно не раздражает то, что раздражало раньше, а Чжи Ёна более снисходительно смотрит на твои промашки, которые все же редко, но по-прежнему случаются. Все, вроде бы, просто отлично, однако почему-то каждый раз, когда ты вечером забираешься под одеяло, тебя охватывает какая-то странная тревога. Кажется, что все происходящее — лишь чертово затишье перед бурей. Ощущение, что что-то непременно должно вот-вот произойти. Что-то очень скверное. Каждый раз стараешься отбросить все нехорошие предчувствия подальше. Порой у тебя даже получается забыть о них до самого вечера — до того момента, пока голова вновь не коснется подушки. И снова ворочаешься, не в силах заснуть, почти до самого рассвета. Нет ни одной причины для подобных терзаний, но… Все чаще связываешь свое состояние с Квоном. Точнее, со своим отношением к нему. С совершенно изменившимся отношением. Начинаешь замечать в нем такие вещи, которых абсолютно не замечала раньше. Это касается и внешности, и каких-то черт характера. Оказывается, он умеет искренне смеяться, при этом смущенно прикрывая рот тыльной стороной ладони. Может запросто повиснуть на вешалке, лишь чтобы сфотографироваться для аккаунта в очередной социальной сети. Может дремать, как и ты, где угодно и когда угодно. И при этом его лицо становится куда более симпатичным, чем во время бодрствования. Реально, это какое-то сумасшествие, но ты, и вправду, начала считать Чжи Ёна симпатичным. А в некоторые моменты даже откровенно красивым. Конечно, не классически красивым, но все же. Вдруг начинаешь считать его не таким уж испорченным и плохим. Конечно, до идеала парню, как тебе до Токио пешком, но все же он лучше, чем почему-то хочет казаться окружающим. Теперь ты более, чем уверена, что многие, вроде бы характерные продюсеру черты напускные. Искусственные, как милая улыбка Сандары Пак. А еще ты безумно рада, что Чжи Ён полетел с тобой в Таиланд и поддержал твое выступление. Удивительно, но ты действительно рада, хотя еще пару недель назад рассмеялась бы, скажи тебе кто об этом. Но сейчас находишься в абсолютной эйфории. Помимо весьма и весьма удачного выступления еще, ты наконец услышала заветные слова: «Молодец, пупс. Действительно достойно.» И мир окрашивается в новые краски — яркие и свежие. Хочется скакать по всему закулисью, вопя от радости. Сдерживаешься, но лишь потому, что твое узкое длинное платье явно не рассчитано на такие вот проявления эмоций. Остается только отвернуться и устремиться в дамскую комнату, чтобы Чжи Ён не заметил, что тебя буквально распирает от этого самого идиотского счастья и гордости за себя. Так вот, значит, что чувствуешь, когда Квон тебя хвалит! Это обалденное чувство. Действительно обалденное. А потом сидишь в уютном баре вашей гостиницы, глядя на слегка подвыпивших людей вокруг. Странно, но тебе впервые комфортно в подобной разношерстной компании. Может, от того, что в этот раз тебе не нужно все время быть настороже. Может, от того, что Чжи Ён сидит рядом и не особо-то и позволяет малознакомым, кичливо одетым людям делать хоть какие-то комментарии в твою сторону по поводу того, что на тебе, в отличии от них, простые джинсы, легкая майка и пляжные сланцы. Однако в этот раз не испытываешь ни малейшего дискомфорта из-за подобного контраста, ведь перед этой импровизированной вечеринкой успела проконсультироваться у Квона будет ли уместен здесь твой наряд. Парень согласно кивнул: «Делай, как считаешь нужным, пупс. Сегодня ты это заслужила.» И ты делаешь, что считаешь нужным. Тихонько цедишь легкое красное вино из бокала, наблюдая исподтишка за своим продюсером, вокруг которого уже начали крутиться две какие-то девицы. Странно, но тебя просто бесит это мельтешение вокруг него. Бесит не так, как было раньше по отношению к Юне или к Даре — совсем по-другому. Аж до болезненного сжатия под ребрами, до желания тут же подняться на ноги и уйти, чтобы не видеть всего этого действа. Все настроение с каждым новым многообещающим взглядом девиц на Квона все стремительнее катится в тартарары. Вымывает все положительные эмоции от сегодняшнего вечера, от твоего выступления, от похвалы Чжи Ёна. Ужасно хочется разреветься от жуткой обиды. Как бы «достойно» ты не выглядела на сцене, молодой человек все равно общается сейчас не с тобой, а с ними. С очередными, ничего не значащими для него девицами. — Все в порядке, пупс? — спрашивает обеспокоенно, когда все же поднимаешься на ноги. Ни черта не в порядке. Как что-то вообще может быть в порядке? Впрочем, теперь вы не ругаетесь. Это ваше совместное решение, и не тебе его нарушать. Тем более, по такому поводу. Натянув легкую улыбку, пожимаешь плечами. — Конечно, оппа. Я просто устала, — отвечаешь, и в твоих словах, конечно, есть доля правды. Или, быть может, это просто из-за выпитого вина. Хочется поскорее оказаться в своем номере и рухнуть на кровать. — Увидимся завтра. Не оборачиваясь, поднимаешься по лестнице. Слышишь позади громкий смех так раздражающих тебя девиц и раздраженно прикрываешь глаза. Почему ты все время бежишь? Почему все, что касается чертова Чжи Ёна, так тебя задевает? Оказываешься в коридоре. Уже практически доходишь до своего номера, когда кто-то тихо тебя окликает. Обернувшись, замечаешь, что из-за приоткрытой двери одного из номеров появляется хитрая мордашка Ын Ри — подзывает тебя рукой, загадочно при этом подмигивая. Из-за всех событий из головы совершенно вылетело, что и твоя соседка по общежитию прилетела в Тайланд. С ней еще две девушки-трейни, которые должны выступать в качестве бэк-вокала во время выступления Сэвена. Сэвена, который вместе со своей девушкой Хан Бёль пропал сразу после завершения благотворительного концерта. — Ха И, иди-ка сюда, — подзывает Ын Ри уже погромче, и ничего не остается, как только направиться к ней. — Составишь нам с девчонками компанию? Не особо жаждешь сейчас общения, однако это все же лучше, чем жалеть себя в гордом одиночестве. Тебе просто необходимо отвлечься, поэтому молча проходишь в номер девчонок и по-турецки садишься на ковер. В руке тут же оказывается небольшой пластиковый стаканчик с слабоалкогольным вином. Скептически смотришь на содержимое стакана, уже и без того ощущая легкое опьянение. — За твое шикарное выступление, Ха И! — в унисон тянут девушки, и ты все-таки за несколько быстрых глотков осушаешь стаканчик до дна. И сама не знаешь до конца, для чего это сделала, ведь не в твоих привычках распивание алкоголя. — Ты была бесподобна сегодня, — тем временем, продолжают петь дифирамбы твои коллеги. — Правда-правда. Киваешь, улыбнувшись. Только вот улыбка по-прежнему дается тебе с трудом. Если честно, уже жалеешь о том, что ушла из бара, оставив там долбанного Квона с его гребанными стервами. Долбанный-долбанный Квон. Гребанные-гребанные стервы. Абсолютно не хочется сейчас о них думать, ведь это действительно твой день. Твой! Не Чжи Ёна! Не этих двух разукрашенных, как индейцы, девиц! Изо всех сил стараешься расслабиться: даже принимаешь участие в небольшом безумии — бое подушками. Громко хохоча, лупите друг друга подушками до тех пор, пока все втроем обессиленно не падаете на кровать. Хорошее настроение начинает потихоньку возвращаться к тебе. Жестом руки отказавшись от еще одной порции вина, поднимаешься на ноги. Пожалуй, с тебя на сегодня хватит. И так щеки уже горят огнем, а мысли немного путаются. К тому же, совершенно не хочется, чтобы кто-нибудь заметил твое отсутствие в номере. Например, Квон. Впрочем, более, чем уверена, что парень вряд ли вернется в свой номер так рано. Да и вряд ли при этом вообще заметит, что ты исчезла. В своем номере с облегчением стаскиваешь с себя джинсы и небрежно откидываешь их в сторону. Оказавшись в ванной, сперва тщательно смываешь с лица косметику, а затем умываешь лицо обжигающе холодной водой. Искренне сожалеешь о том, что в настолько душную ночь вообще додумалась приложиться к алкоголю. Вернувшись в комнату, нараспашку открываешь балконные двери, ведущие на узкую террасу, которая, к слову, у вас одна на двоих с Чжи Ёном. Точнее, одна на оба ваших номера. Планировка гостиницы такова, что по южной стороне все одноместные номера связаны между собой вот такими крохотными балкончиками. Однако сегодня не злишься и не смущаешься из-за столь близкого соседства. Гораздо больше раздражает то, что чертова Квона, судя по темноте в его номере, все еще нет на месте. Через некоторое время все же приходишь к выводу, что это несомненно лучше, нежели парень притащил бы одну из этих шалав к себе. При мысли о подобном завершении вечера приходишь в неописуемый «восторг». Спасибо твоей красочной фантазии: заснуть теперь, пожалуй, будет просто нереально. Некоторое время размышляешь, чем могла бы заняться, дабы не думать больше об аморальном поведении Чжи Ёна. В итоге, заметив, что на одном из ногтей на ноге смазался лак, решаешь заняться педикюром. Смыв старый лак, достаешь из рюкзака смартфон. Вставляешь в гнездо наушники и, всунув их в уши, врубаешь звук на всю громкость. Как назло, трек-лист за последнюю неделю капитально оброс творчеством Квона. Впрочем, решаешь оставить все, как есть. Тем более, что тебе, и вправду, до безумия нравятся некоторые вещи. Начав красить ногти ярко-бирюзовым цветом, пыхтишь от усердия. Как оказалось, делать педикюр, будучи навеселе, весьма хлопотное занятие — мазки получаются неровными, а подбородок то и дело соскальзывает с коленки, на которую ты его положила для удобства. Посмеиваешься, рассматривая только что криво накрашенный ноготь на большом пальце. Сын Хо наверняка пришел бы в ужас от настолько дилетантской работы. Мысли о стилисте, как всегда, успокаивают и расслабляют. В какой-то момент даже хочется позвонить ему, однако лень даже наушники из ушей вытащить. Видимо, алкоголь-таки начал расслаблять не только твое тело, но и разум. На душе легко и хорошо, несмотря на позорный самопальный педикюр и… похотливого козла Чжи Ёна, где-то шляющегося в ночи. «Ну, и плевать!» — выдыхаешь, принимаясь за второй ноготь. А в наушниках твой продюсер как раз сообщает всему миру о том, скольких баб он перетрахал за свою в принципе не особо долгую жизнь. Под алкоголем тебе даже нравится эта сомнительная композиция, а запрещенные словечки прямо-таки просят, чтобы ты начала их повторять. — Look at all the fucks I give, look what little fucks I give. Look how many fucks I give, look what little fucks I give. Look how many fucks I give, look at all the girls I fuck, — с энтузиазмом напеваешь в унисон со своим наставником. При этом прикрываешь глаз, чтобы фокусировка второго стала получше. — Puss. Рuss. Рuss. Слышишь запах табака раньше, чем видишь Чжи Ёна. Испуганно вскинув взор, замечаешь его на террасе. Смотрит в твою сторону как-то странно — словно вообще впервые тебя видит. Списываешь все на то, что он попросту забыл об особенности вашей чудо-террасы, и радушно ему улыбаешься, ведь ты на самом деле рада видеть Квона. К тому же… Неужели он вернулся в номер в гордом одиночестве? На всякий случай, вытащив наушники, прислушиваешься. — Оппа, ты один? — настороженно спрашиваешь, стараясь, чтобы в голосе слишком явно не звучали бы нотки радости. Впрочем, предательская улыбка на губах с потрохами тебя выдает. — Даже не прихватил ни одну из… хм… своих новых знакомых? Чжи Ён небрежно пожимает плечами, оглядываясь по сторонам. — Ну, как видишь, нет. Да и почему должен был прихватывать? — продолжая с любопытством рассматривать тебя, Джиён в сторону выдувает струйку дыма. Подмечаешь, что продюсер не особо трезв. — А ты, как вижу, маленькая матершинница. Не ожидал от тебя такого, пупс. Не ожидал. Уже собираешься всерьез рассердиться на Квона, когда внезапно по его едва заметной усмешке понимаешь, что он шутит, и тут же решаешь ему подыграть. Напустив на себя серьезный вид, по-театральному помпезно заявляешь: — Ну, я бы, может быть, так много и не материлась бы, но я ведь хорошая ученица и должна брать пример со своего сонбэнима. Раз сонбэним говорит «Fuck Mugler», значит «Fuck Mugler». Из-за того, что пытаешься сдержать смех, да и смотришь не вниз, а на несколько ошеломленного твоими словами парня, лак естественно оказывается не только на ногте, но и на самом пальце. — Твою же мать! Чжи Ён, не выдержав, начинает громко смеяться. Настолько, громко, что, наверняка, привлекает внимание к вашему злополучному балкону. С напускным раздражением некоторое время наблюдаешь за сотрясающимся от хохота молодым человеком. Затем поднимаешься с кровати и направляешься к балконной двери, размахивая флакончиком с лаком перед своим лицом. — Думаешь, оппа, это так легко — самому красить ногти на ногах? — интересуешься, прищурившись. Квон смеется уже гораздо тише. В карих глазах проскальзывает легкая тень, когда молодой человек окидывает быстрым взглядом сперва злополучный бирюзовый педикюр, а затем твое лицо без грамма косметики на нем. На мгновение заглянув в глаза, торопливо отводит в сторону взор. Недоумеваешь, что не так на этот раз, и почему парень игнорирует настолько шутливый вопрос. — Оппа? — повторяешь, наблюдая, как Чжи Ён тушит в пепельнице окурок. Молодой человек сейчас стоит спиной к тебе и, судя по всему, даже не собирается оборачиваться. По-своему трактуешь и эту затянувшуюся паузу, и его странное поведение. Тоже отворачиваешься и, горделиво расправив плечи, уверенно дефилируешь обратно к кровати. — Боже, оппа, не можешь признать даже очевидные вещи. Все же нам, женщинам, ради красоты приходится идти на куда более существенные жертвы, нежели вам — мужчинам. — Вам, женщинам? — иронизирует Квон позади тебя. — Боги, это же всего лишь педикюр, а не операция по увеличению груди. Резко оборачиваешься к молодому человеку, чисто автоматически приложив ладони к своей не особо-то и маленькой груди. Неужели он намекает на то, что тебе… Тем временем, заметив шок на твоем лице, Квон начинает интенсивно размахивать руками. При этом негодяй буквально давится смехом. — Fuck, пупс, не смей думать, что я извращенец! — восклицает молодой человек. — Я имел в виду… Боже! Однажды ты все же сведешь меня с ума! Особенно, если продолжишь рассекать передо мной в таком виде. «В таком виде?» — переспрашиваешь про себя, медленно смотришь вниз и… Взвизгнув, бросаешься в ванную. Хорошенькое дело: ходила там перед Чжи Ёном в довольно короткой майке да хлопчатобумажных трусиках. Хочется провалиться под пол от собственного идиотизма, однако, так как это невозможно осуществить, ограничиваешься парой легких ударов лбом о дверной косяк. Лицо буквально пылает от смущения, а пульс бьет по вискам отбойным молотком. И самое досадное — шорты от пижамы остались лежать на кровати. Приоткрыв дверь, прикусываешь губу. — Оппа, ты мне не пода… Договорить не удается — в твоей вытянутой в щель руке и так тут же оказывается нужная вещь. — Спасибо. Надев злосчастные шорты, проклинаешь себя, что не додумалась сделать это раньше. Умывшись холодной водой и досчитав до десяти, наконец выходишь в спальню. Чжи Ён по-хозяйски сидит на кровати, засунув в ухо один из наушников. Сперва бросив на тебя беглый взгляд, одобрительно кивает, а затем все же задерживает взор на твоих коротких шортах с изображением многочисленных миньонов. В этот момент безумно хочется зарядить подушкой по голове продюсера, хотя он и не сделал ничего плохого — просто так, для профилактики. А парень, тем временем, берет в руки брошенный тобой на кровать флакончик и с ухмылкой начинает рассматривать его содержимое. — Боги, что может быть легче покраски ногтей? Вскинув бровь, елейно ему улыбаешься. — Оппа, может покажешь, насколько это легко? — спрашиваешь, упираясь кулаками в бока и постукивая ногой по полу. — Это ведь проще, чем грудь себе увеличить. Недоверчиво смотрит на тебя мгновение, а затем начинает смеяться: — Ты ведь шутишь, да? — Ой, оппа, да признай уже наконец, что тебе слабо, — подойдя к Квону, раздраженно пытаешься выхватить из его руки флакончик. — Оппа! — Ни черта мне не слабо! — возмущается Чжи Ён, отважно сражаясь за бирюзовый лак. Заводит руку за себя, и ты понимаешь, что проиграла в этом сражении. Дабы забрать пузырек, придется разве что лечь на чертова Квона. — Женщина, не мешай! Сейчас я проведу для тебя мастер-класс по покраске ногтей на ногах! Не веришь собственным ушам. Неужели этот сумасшедший и вправду начнет красить ногти? Приоткрыв рот от удивления, наблюдаешь, как парень деловито открывает флакончик и, поставив ногу на матрас, наносит первый мазок. Кривовато, но все же гораздо ровнее, нежели у тебя. Закусываешь губу от легкой досады. Господи, Квон Чжи Ён хорош даже в присущих сугубо женщинам делах! Тяжело вздыхаешь, размышляя над тем, почему тебя Бог наградил при рождении двумя левыми руками, да и то — растущими из того же места, откуда и ноги. Опустившись на кровать, немного наклоняешься к молодому человеку и с завистью продолжаешь следить за тем, как он легко справляется с поставленной перед ним задачей. — Эй, пупс, не заслоняй свет! — тянет Чжи Ён, когда лак попадает на кожу. Тут же хватаешься за эту «соломинку» — пусть даже сейчас ты и играешь нечестно. Однако, так и быть, твое самолюбие это стерпит. В конце концов, на войне все средства хороши. Как бы невзначай, всячески мешаешь свету ровно падать на конечность Квона. Ровно до тех пор, пока Чжи Ён наконец не выдерживает и не поднимает на тебя сердитый взгляд. И, как назло, именно в тот момент, когда ты, думая лишь о том, чтобы помешать молодому человеку выиграть, оказываешься ну очень близко от него. — Пупс, ну ты вообще… Когда ваши взгляды пересекаются, парень, явно собиравшийся сказать что-то еще, отчего-то смолкает. Ваши лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и сердце отчего-то сперва замирает на мгновение, а затем начинает колотиться в груди так неистово, что аж в жар бросает. Сперва кажется, будто это банальное смущение, но отчего тогда совершенно не хочется отвести взгляд или отсесть подальше от Квона? Даже когда продюсер вдруг протягивает руку и дотрагивается ладонью до твоей щеки, едва ощутимо проводя пальцами по коже, а затем запускает пятерню в копну твоих распущенных волос и притягивает к себе. Даже когда Чжи Ён накрывает губами твои губы, даря тебе первый в жизни поцелуй. И ты, вместо того, чтобы убежать или возмутиться, приоткрываешь рот, безропотно предоставляя Чжи Ёну возможность проникнуть в него языком. Обвив шею парня руками, ощущаешь, как тебя переполняет какое-то странное, ошеломляющее своей силой чувство. Никогда прежде ты не оказывалась в таком отрыве от реальности — до головокружения, до стука в висках, до почти нестерпимого желания раствориться в целующем тебя молодом человеке. — Fuck, пупс, — выдыхает Чжи Ён тебе в губы, оторвавшись от них на мгновение. — Останови меня… пока не поздно… Но уже поздно. Слишком поздно. И это, похоже, понимаете вы оба.