Причина

Чуя сидит на берегу моря. Один. Слух ласкают волны прибоя, которые иногда достают до босых ног Накахары и щекочут их прохладной водой. Ему это не нравится: он прижимает колени к себе, обхватывая их руками, и кладёт подбородок на них, прикрывая глаза. Он делает глубокий вдох. Они снова поссорились с Дазаем. Да, даже в отпуске на берегу моря, где все проблемы могли бы остаться в их пустующей примерно с неделю квартире, но, чёрт возьми, они не «Двойной чёрный», если не будут ссориться, так ведь? Чуя делает медленный выдох, открывает глаза. Он смотрит вперёд, на тёмную воду. В конце концов, Осаму бы тоже не был бы Осаму, если бы не пытался совершить самоубийство даже на отдыхе. Чуя не был бы Чуей, если бы сначала никак не отреагировал, а потом первым же прыгнул в воду за ним, матерясь про себя, как было сегодня. Накахара скривил губы. Как же всё-таки плачевны их отношения. С морской глади он перевёл взгляд на звёзды и застыл. Не-а, он не знал практически ни одного созвездия над головой, кроме Большой да Малой медведицы. Звёзды игриво блестели, как крохотные драгоценные камни, разбросанные по тёмному ночному небу. Да, звёздное небо сегодня удивительно прекрасно. Парочку бы бокалов местного вина и… - Нашёл! – торжественно объявляет голос. Чуя фыркнул, прижимая коленки к себе ещё ближе. Дазай присаживается рядом с Чуей на гальку. Конечно, у Осаму в руках, как по «Щучьему велению», находится уже открытая бутылка вина в руках и два бокала под напиток. Вот ублюдок, знает ведь, когда выбрать момент. Шатен передает два бокала Чуе. Накахара их принимает, а пока Дазай наливает вино, успевает прочитать, что написано на этикетке. Он недовольно цыкает: - Я же говорил тебе, чтобы ты сам не выбирал. У тебя вкус омерзительный, – он аккуратно крутит бокал в руке, смотря на то, как жидкость в нём начинает ходить по кругу. Он делает глоток и морщится. Как всегда. - Всё, что не любишь ты - обожаю я, - усмехаясь, самодовольно замечает Дазай и делает глоток красного вина. На одно мгновение показалось, что у самого Осаму глаз дёрнулся, от приобретения такой отвратительной дешёвки. Теперь победно усмехнулся Чуя. Дазай находит надёжную опору для бутылки и начинает перебирать гальку вокруг себя. Голубоглазый делает небольшие глотки дряни, которую здесь почему-то называют вином, и наблюдает за тем, как бывший напарник перебирает камушки, словно маленькое дитятко, которое родители впервые на море вывезли. Чуя понимает, что такое сравнение он подобрал не зря, ибо уже через пару секунд Осаму достаёт большую ракушку и довольно показывает её Чуе. - Снова всякую ерунду в дом тащить собрался? – недовольно фыркает рыжеволосый. - Сам не лучше, - отмечает Дазай, вспоминая то, сколько вина стоит в их доме. Осаму давно говорил бывшему напарнику о том, что вино надо или пить, или вовсе не держать в доме, однако за каждую попытку взять в руки бутылку, он тут же получал удар по рукам, а после и подзатыльник. – И не ерунда, а сувенир! После этих слов он положил ракушку рядом с бутылкой вина. Дазай посмотрел на небо. Он знает, с каким обожанием на него сейчас смотрит его Чуя. С таким же обожанием теперь он смотрит на Накахару, который поднял глаза к небу, наблюдая за переливающимися звёздочками. Дазай переплетает их пальцы в замок, Чуя кладёт голову на плечо близ сидящему Дазаю, а тот кладёт свою голову поверх чужой. Вот она – причина, по которой они были вместе, сейчас вместе и будут вместе.