Всё, что имеет какую-либо ценность, приходит через боль

Сострадание. Клаус стоит в центре комнаты с пустыми глазами и полным отсутствием эмоций на красивом лице. Словно все поступки, которые он совершал на протяжении вечности, теперь обрушились на него единой карой, выносить которую было слишком сложно: даже сильнейшему существу, как он сам. Я теряюсь. Я знаю, что не должна чувствовать к нему сочувствия, но глупая человечность опять делает все наперекор трезвому разуму. Сделав несколько уверенных шагов к гибриду, я, не сдержавшись, обнимаю Майклсона за плечи, так крепко, как только могу. Цепляясь за его рубашку своими длинными пальцами, я хочу сорвать её, чтобы оказаться к нему как можно ближе, но гибрид абсолютно не разделяет моего воодушевления. Я уже готова отстраниться от него, не чувствуя взаимности, но Класу вдруг тянется ко мне, кладет свои руки на моё талию и обнимает настолько сильно, что ребра начинают трещать под его напором. Я знаю, что он монстр, абсолютно точно понимаю, что он непредсказуем и чертовски опасен, и я все еще помню, что он сделал, но было бы абсолютно ничтожно отрицать тот факт, что я начинаю тонуть в этом болоте, имя которому Никлаус Майклсон. - Что произошло, Клаус?! Расскажи мне. Гибрид отстраняется от меня, но не прерывает физического контакта: одну руку он все еще оставляет на талии, а второй зарывается в мои волосы, чуть взъерошив их и сжимает на затылке. Он смотрит в мои глаза, словно хочет проникнуть в мои мысли и, впервые за все время, сам обнажает свои эмоции передо мной, позволяя читать его как книгу, позволяя себе быть полностью беззащитным передо мной. Я успеваю заметить в его глазах боль и острую необходимость быть нужным мне. Одиночество, которое было его спутником на протяжении тысячелетий, именно сейчас стало невыносимым и давило слишком остро. Не выдерживая, Клаус целует меня, надавливая на голову, чтобы я врезалась в его губы. Его язык проникает в мой рот, властно исследуя, и я протяжно стону в его губы. Он терзает меня, покусывая губы, и я готова забыть с ним обо всем на свете, но яркая и четкая мысль о том, что я лишь способ забыться, заставляет меня выставить между нами нерушимую преграду, в виде моих ладоней. - Сейчас не время показывать зубки, дорогуша, - Клаус щетинится, полностью игнорируя мои жесты, и второй рукой, лежащей на талии, пытается задрать мою футболку, чтобы оголить тело. Я ощущаю себя как на дне ботинка и, цепляясь за его руку, пытаюсь откинуть её в сторону. Мне абсолютно не хочется быть объектом насилия: но все к этому идет. Клаус, раздраженный моим отказом, прижимает меня к стене, больно ударяя головой и я зажмуриваю глаза, боясь того, что будет дальше. Моя грудь тяжело вздымается, от частых вздохов и я все еще не рискую открыть глаза, чтобы взглянуть на Клауса, потому что боюсь увидеть его лицо. Стена содрогается от удара Клауса. Я жду, что следующий обрушится на меня, но ничего не происходит. Вместо этого, я чувствую легкое, почти невесомое прикосновение пальцев гибрида к своему лицу, словно я была самым ценным и самым хрупким хрусталем в мире, нужным ему и, поддаваясь глупости, я все –таки открываю глаза, чтобы утонуть в его: зелено-голубых. Я облизываю свои губы, потому что во рту мигом пересохло, словно я наелась песка. Но этот чувственный момент, когда Клаус, прямо сейчас, изучает мои эмоции, не позволяя ни одной из них ускользнуть от него, кажется мне самым удачным моментом задать тот вопрос, который интересует меня уже слишком долго: - Кто я для тебя? Вопрос слетает прежде, чем я успеваю прикусить язык. Клаус улыбается, забавляясь моим любопытством, и чувствую себя очень и очень глупой. Опускаю глаза, готовая в любой момент провалится под землю, сгораемая от стыда, но, ухватив пальцами мой подбородок, Клаус тянет меня на себя, заставляя смотреть в глаза. - Тебе так трудно поверить, что ты мне нравишься? - Почти невозможно. Это не было ложью. Мне было сложно поверить в то, что я нужна Клаусу. Он сильный, могущественный и никогда не опускается так низко, как до человеческих чувств, но сейчас, услышав его признание, я была не готова поверить в то, что это действительно происходит со мной по-настоящему. В этот раз я сама целую Клауса, не находя нужных слов, которые могут быть правильными здесь и сейчас. Клаус отвечает мне сразу, утягивая меня с головой в омут похоти и разврата. Его руки, таки сильные, разрывают мои футболку пополам: у него не хватает даже терпения, чтобы снять его и, довольно улыбнувшись, отстранившись от меня, он с жадностью смотрит на мою оголенную грудь, будто видит впервые и, не выдержав, я смеюсь, откинув голову назад. Подхватив меня под ягодицы, Клаус заставляет меня обвить ногами его торс и, не заметив, я оказываюсь прижата к мягкому ковру у камина. Его тело: горячие и идеальное, сейчас всецело принадлежит мне, и я уверена, что это не последний раз, когда я сгораю в руках этого мужчины. Поцелуи Клауса обрушились на мою шею, а я, откинув голову назад, с удовольствием подставляю ему новые места под поцелуи. Обнажив клыки, он прошелся ими по артерии, выпуская кровь, и я едва не кричу от дикого восторга, который приносит мне первородный. Его длинные пальцы проходятся по краю моих джинс и, легко подцепив пуговку, стягивает их с меня. Я хныкаю, от несправедливости того, что первородный все еще остается одетым и, вытянув руки, ловким движением стягиваю с него футболку. Клаус позволяет мне это сделать, встречая мою инициативу с улыбкой, и снова возвращается к моим губам, целуя меня. Я чувствую, как его пальцы отодвигают край трусиков в сторону и легко проходят по клитору, перебирая складочки. Стон срывается с губ и тонет в страстном поцелуе, а потом еще и еще, пока гибрид массирует мои клитор, то и дело цепляясь за влагалище, проникая пальцем на одну фалангу, не больше. - Клаус, пожалуйста, - я отстраняюсь от него, касаюсь лбом его лба и с мольбой смотрю в глаза. – Пожалуйста. Первородный улыбается в своей привычной манере: издевательской и легко целует меня в верхнюю губу. - Скажи мне, что ты хочешь… Слова рвутся наружу в отчаянной попытке быть высказанными, но, если я это скажу – значит, шагнуть в пропасть, раз и навсегда. - Тебя. Я хочу тебя.