Правда ли?

      С того вечера прошло несколько дней. Гриша с Алисой тогда знатно напились, и для всех осталось большим секретом, как эти двое коньки не отбросили, но факт оставался фактом. И вот, можно подумать, что они теперь вместе, и все-все хорошо, но, однако, мы не в сказке, и поэтому Измайлов отказался от роли принца в жизни девушки.

***

— Так, гоблины, у нас сегодня важная спецоперация. Таких отморозков Барвиха ещё не видела, так что пора отнестись к нашей работе серьёзно.  — Гриш, ну чего там такого, такие же утырки как обычно, мы уже сто раз это делали, — сказал Олег.  — Олег, эти долбоебы при мне расстреляли пару заложников и скрылись. Так что терять им нечего. И чтобы все броники одели, лично проверю, тебя особенно касается, Рыбкина, — сказал Гриша, смотря на девушку.  — Что, зассали, товарищ майор? — усмехнулась девушка и продолжила собирать автомат.  — Рыбкина, сейчас как никогда надо меня послушаться, — сказал Измайлов, положив руки на плечи девушки, дабы она подняла на него глаза.  — Да не ссы, ты, все хорошо будет, — ответила она, улыбнувшись.       Опера ехали в машине, которая стала им как родная. Все сидели тихо, и, как ни странно, ни у кого ни разу не зазвенел мобильный телефон — неужели чудо, или Олег все-таки нашел кнопку отключения звука? Как там говорится, на место преступления прибывают раньше только преступники? Так вот это откровенная ложь, раньше всех туда приходят полицейские, не всегда, но все же. Ребята сидели в засаде уже третий час, и вроде бы все было тихо. Никаких происшествий, ничего странного — это и напрягало Гришу больше всего. Ведь стукачок мог соврать, и все это мракобесие произойдёт не здесь, и погибнут ещё люди. Нет, такого отдел Барвихи не мог и не должен допустить.       Наконец во двор въехала машина, и по номерам вроде как все сходилось. Парни зашли в ювелирку, вышли с огромными сумками, все как по шаблону, все как в сериале. Как в дешёвом фильме полицейские выскочили из машины и начали останавливать грабителей. Вот только бандитов это совсем не смутило, началась перестрелка. Измайлов раздавал указания, но при этом его сердце каждый раз падало в пятки, когда он видел, что в том месте, где только что была девушка, зияют дырки от пуль. И вот, в один из подобных моментов, Гриша хватает девушку и оставляет рядом с собой. Перестрелка все продолжалась и, кажется, совсем не хотела заканчиваться.  — У них патроны вообще кончаются? — спросила Рыбкина. — Да уж давно должны были отстреляться, — ответил Котельников. И вдруг неожиданно для всех звучит громкая фраза:  — Мы сдаёмся, — Рыбкина, не помня себя от радости, выглядывает из укрытия и получает пулю в живот. Гриша, который не успел её вовремя «поймать», как можно скорее упаковывает бандитов, а сам бежит к Рыбкиной и молится, чтобы на ней был тот злосчастный броник.  — Ры… Рыбкина, ну давай, шути, а то анекдот затянулся, — говорил Измайлов, шаря по телу девушки рукой, пытаясь найти ранение. Ему казалось, что девушка притворяется, как и тогда в том доме. Он был уверен, сейчас она встанет и скажет: «Что не понравилось меня щупать?»  — Гриш, пульса почти нет, — говорит Елисеев.  — Молчать, быстро всем в машину. Все парни оперативно завели Грише машину и помогли положить туда Рыбкину.       Машина летела под сто с лишним километров в час, но Измайлову казалось, что это слишком медленно. Девушка подавала признаки жизни, пыталась шутить, но получалось плохо, боль была слишком сильной.  — Алиса, твою мать! Я же просил! Просил! — кричал Измайлов, не понимая, куда ему смотреть — на трассу или на девушку.  — Ну кто ж знал, что так получится, — ответила девушка, сильнее зажимая рукой рану.  — Лись, разговаривай не молчи, главное глаза не закрывай. Все, что хочешь, говори, пой, матерись… — сказал Гриша, вжимая в пол педаль газа. В голове только одна мысль — «успеть».  — Гриш, я не могу без тебя существовать, — сказала Рыбкина, — Не лучший момент, но все же. Сука, как же больно, где эта чертова больница?!  — Лись, дотерпишь до больницы, и я все что угодно сделаю, вот все, что хочешь, — пообещал парень  — Залпом… — не успела девушка договорить, как боль снова пронзила её острой иглой. Летевший на всей скорости Измайлов замечает пробку, которую нет никакой возможности объехать.   — Сука! Сука! Сука! Блять, почему сейчас?! Нет, нет, нет! — вымещая всю злость на руле кричал Измайлов. Мигалки кое-как помогли пробраться сквозь машины, но на это было потрачено уже около двадцати минут. Алиса становилась все бледнее и бледнее, ей было невероятно тяжело выговаривать какие-либо слова.  — Гриш, я умру, да? — со слезами в глазах и тихим шепотом спросила девушка.  — Рыбка, ты что такое говоришь! Только попробуй у меня умереть, ты должна прожить долгую и счастливую жизнь, поняла?! Девушка еле заметно кивнула, и по её щекам прокатились слезы, на всхлипы у Алисы не было сил, поэтому она совершенно беспомощно лежала на сиденье и плакала.  — Алис, уже почти доехали, десять минут осталось, я знаю больно, тяжело, но терпи. Девушка никак не отреагировала на его слова, глаза были открыты, но они совершенно не моргали и были стеклянные. Сама девушка была белее, чем страницы в альбоме, и Гриша вдруг все понял, понял, что спешить уже некуда. Та, от которой они так бежали, оказалась слишком быстрой. В машине пахло смертью, кровью и женскими духами, неуловимо совсем чуть-чуть, будто бы она ещё жива. Измайлов остановил машину и на ватных ногах перелез на заднее сиденье. Все было в крови: сиденье, Рыбкина, он сам.  — Алиса… — прошептал он со слезами на глазах и поднес трясущуюся руку к венке на шее. — Алиса! — чуть громче позвал он и потряс девушку. Открытые глаза добавляли в эту картину свой особый шарм. Измайлов не мог сдержать слез, по его щекам катились слезы. Всего то каких-то пять минут не доехали. Всего пять минут…       Машина медленно остановилась у больницы, Гриша позвал врачей, и те равнодушно унесли ещё теплую девушку в морг. Казалось, что это сказка или сон, или все что угодно, но точно не реальность. Вот час назад живая Алиса Рыбкина шутила над ним и смеялась, а сейчас её уже нет, и никогда не будет, он больше её не поцелует, не обнимает. Не придёт к ней за помощью, как делал это раньше. Все простые вещи ему теперь недоступны, потому самой Рыбкиной нет, её нет и все. Нет тела, нет души, ничего нет, остались только воспоминания, лужа крови на сиденье и её забытая кофта у него дома. Больше ничего не осталось.

      Похороны — это самое ужасное, что может быть, самое сложное, что вообще возможно. Гриша стоял на кладбище и смотрел на людей, которые прощаются с девушкой. Сам он не подходил, не мог. Измайлов уже видел людей в гробах, и это были самые близкие для него люди, а теперь ещё один близкий человек его покинул. На душе было пусто, и ничего не хотелось, ничего видеть, никого не слышать. Но вот, гроб с девушкой заколотили и опустили в землю. Там стояли и опера, и Володя, и даже Ника, но Гриша не мог находиться там. У него перед глазами была все та же картина: он смотрит в зеркало заднего вида и видит стеклянные глаза Алисы. Её теплые карие глаза вмиг стали холодными, а лицо побледнело, на губах была кровь. Ничего ужаснее Измайлов не видел за последнее время. Подойти к гробу, пока тот был не заколочен, он не смог, не мог видеть Рыбкину в белом платье и со сложенными на груди руками. Над её могилой прозвучал почетный караул и было озвучено, что ей присвоили звание «героя». Измайлов не мог проститься с ней, пока там были люди. Когда все отошли, и рабочие начали закапывать могилу, он подошёл.  — Вы можете уйти минут на десять? — спросил он, рабочие же ушли не задавая глупых вопросов. С мраморной плиты на него смотрела та самая Алиса Рыбкина, дочь врага, в которую он без памяти влюбился. Гриша положил её любимые ромашки на гроб.  — Лисенок, как же так? Тебе же нравилось, когда я тебя так называл, да? Почему, почему я не мог ехать быстрее? Почему я не остановил тебя, почему не проверил броник? Я не смог тебя спасти, Алис. Я обещал тебе в машине многое, и не выполнил… Мой личный ураган по фамилии Рыбкина рассеялся и больше никогда не появится в моей жизни. Алиса, почему я не мог раньше тебе этого сказать, почему я не понял раньше? Что именно тебя мне уготовила судьба, ты была несносна, но твоё доброе сердце…       Измайлов очнулся в своей кровати в холодном поту. Неужели сон, подумал он. Гриша как можно скорее находит свой телефон и набирает Рыбкину. — Алис, с тобой все хорошо? — Измайлов, ты ебнулся? Время видел вообще?! Что тебе надо, в третьем часу ночи, мать твою, от меня?  — Я тут кое-что осознал. В общем…