Солнце.

Ночь за ночью её бьёт бессонница. Ни кофе, ни работа в этом виноваты не будут. Дело в девушке, которую она занесет в стихи, которые ей не покажет, а сохранит на телефоне в отдельную папку заметок под не созвучным именем «Лотос». Ей трудно подбирать к этому слову рифму, а себя к той, чьё имя это означает. Как пожелтевшие письма, она копошит свою душу, пытаясь подобрать кодовое слово к той, что утеряна, но не отпущена. Нет, она так просто не отпустит ту, что говорила ей только этими летними днями громкие слова. Пусть измучается слышать нежность и прогонять — она поймет… ведь так? Рано или поздно поймет, что свернула не туда. Её счастье не в тех людях, а в девушке, что не спит и пишет о ней стихи, которые отложит в папку и никогда не прочитает, чтобы не ворошить старые раны. Первая татуировка всегда имеет смысл. Банальный шаг восемнадцатилетней девушки, которая помнит свою первую любовь и не может забыть. Как змея, по ночам её душит комок в горле, а бессонница давно заменила мягкого белого медведя с красным бантом, которого она когда-то тоже назвала любимым именем. Нет уже даже стихов — душа сгорела в шестнадцать. А кто в этом виновен, а? Кто, солнце, виновен, что жизнь просрана? Эти обвинения… Вместо снов — мечтания о встречи, мечтания о том, что в глазах Лотос мелькнёт «прости», мечтания и мечтания. Не спящая девушка в них осталась, наплевав на всё. Бунтующие красные теплые хризантемы до сих пор мазками на обоях, а длинные пальцы, которые так неаккуратно выставлены в короткую ладонь — как у куклы — ноют от боли. Не спящая девушка верит по ночам, что боль можно передать на расстоянии, говорить человеку, а он услышит. Но не изменяющийся день говорит ей мягко: «Нет, милая, это не работает так». А так хотелось, чтобы её Лотос проснулась утром и ощутила дыру вместо души. Поняла, от кого это чувство. О, юбилейный возраст, юности прощание. А у той, что не спит по ночам, пепел тлеет уже второй папкой. Ну почему, Солнце?! Почему в её жизни не может быть так, как до встречи с тобой? Она ведь не луна, чтобы светиться лишь от одной звёзды, но так с ней и не встретиться. Хотя, по сырым утрам осени в невыспавшейся голове именно так что-то кричит об этом. Луна обязана следовать за солнцем, но не всегда воцарится затмение поцелуя двух королев небесных. А кровь бежит-бежит. С днём рождения. Такой редкий огненный закат… будто небо пылает словами «отойди от края». А ветер берет её за руку и шепчет: «С днём смерти, не спящая девушка». Внизу детская площадка спит - дети ещё спят. А может, не стоит омрачать маленьким душам прогулку? Конечно, не стоит… Она плохо знает английский, но любит песни на этом языке, потому что не отвлекают смыслом от писательства. Вновь стих. Тридцатый стих. Юбилейная ночь без сна. И каждый юбилей должен заканчиваться по особенному. А строки любого стиха красиво. Но у не спящей девушки красота стиха своя. Пугающая. «Не отдам никому тебя, милая, Слёзы не лью, уже не жду прощения, Тяга к тебе в моём демоне вшитая, Моя хорошая, наша дорожка — сожжение.» Её волосы на ощупь совсем не ласковы — жёсткие тёмные обрубленные змеи. Крутятся меж пестрых пальцев, никак не ложатся в руку — боятся чужеродных касаний похитителя. Губы её, красивые и пухлые, тоже испуганы — жмутся в бледную линию, будто их сейчас отрежут. Как хочется сказать, что нечего боятся, заговорить с Лотос, спящей в этой сырой комнатке, как в серой оранжерее. Она так давно не видела свое Солнце, что, кажется, зачахла. А сейчас вновь распускает душевные лепестки. Похищенная морщится, короткие пальчики её руки сжимаются в кулачки, будто протестуют нечестной судьбе. Длинный ноготок только на большом пальце — Лотос играет на гитаре. Остальные коротко стриженные, от того ещё более кукольные, чем у не спящей. Ладонь мягко коснулась абрикосовой щеки с пушком, как у ещё не оперившегося птенца; убрала волосы за плечи, и наконец глаза увидели: Она спит таким красивым сном. Красивым от того, что трепетным. И в этот самый момент уже давно не спящая девушка впустила в свои душевные прожженные дороги голос своего безумия, уже окончательно убежденного в праведности снов и мечтаний, в том, что её судьба уже пришита к рукам спящей девушки. И если не достанется ей её душа в оберег изрезанных пальцев — не отдаст уже никому.