***
У Хицугаи Тоширо выходные рисовались совершенно нерадостные. Мацумото радостно смоталась куда-то, закупив ящик саке, соответственно, Тоширо приходилось оставаться в отряде одному, что совершенно его не прельщало. И тут в белобрысую голову маленького капитана стукнула идея — а почему бы ему не навестить дом Куросаки? Ичиго вряд ли будет рад, но ведь есть еще Ишшин, он же бывший Шиба-тайчо, Юзу и… от воспоминания капитан зарделся неловким румянцем. Еще есть Карин. Ее сильный характер привлек Тоширо почти сразу, и капитан часто о ней думал. Почти так же часто, как о Момо, в перерывах между разборкой документации. В итоге, захлопнув папку с отчетами, Хицугая встал из-за стола, громко хлопнув той же злосчастной папкой о стол. В самом деле, имеет же он право на отдых? И почему бы не у Куросаки?***
Распахнув дверь, недовольный Ичиго узрел стоящего на пороге капитана Десятого отряда, к счастью, благоразумно переодетого по моде мира живых — футболка и джинсы, причем сочеталась его одежда отлично, и ничуть не походила на безвкусный стиль а-ля «что первое выпало из шкафа», как обычно одеваются подростки. — Какого черта ты тут забыл? — спросил временный шинигами, совершенно неэстетично вытаращив глаза. Тоширо тем временем задумчиво созерцал кнопку звонка, вероятно, догадываясь, как эта штука работает. Однако, услышав вопрос Куросаки, капитан перевел на него взгляд глубоких голубых глаз. — Ичиго, у меня отпуск, так что я поживу в вашем доме, — в голосе Хицугаи не звучало ни намека на смущение или просьбу, лишь сухая и холодная констатация факта. Глаза Куросаки расширились от удивления. — Зачем? То есть почему? — От тебя много шума, — поморщился капитан, проходя мимо Ичиго внутрь дома. — А где моя комната? — вяло поинтересовался Хицугая, осматривая помещение. — Твоя… комната? Ичиго изумленно заморгал, всматриваясь в капитана и думая, что же сподвигло того появиться здесь да еще поселиться у него дома. Почему он с Мацумото не уехал куда-то, раз у него отпуск? …да ведь у него с Карин теплые отношения. Значит, этот белобрысый притащился сюда ухаживать за его сестрой? Нет, конечно, Куросаки знал, что его сестры — очень милые девочки, а потом вырастут красивыми девушками, и когда-нибудь даже выйдут замуж, но представить себе это мог с большим трудом, сразу же желая оторвать потенциальному жениху голову. — Ичиго, я задал тебе вопрос, — размышления Куросаки прервал такой же спокойный и холодный вопрос Тоширо, — Где я буду жить? — Когда-то Рукия жила у меня в шкафу, — буркнул Ичиго, скрестив руки на груди. Глаз начал нервно дергаться. Хицугая был капитаном, и оторвать ему голову за ухаживания за Карин было бы затруднительно. — Нет, шкаф мне не подходит, — абсолютно серьезно отверг место жительства Хицугая, — А вот чердак у вас есть? — Чердак? — вначале Куросаки не понял, но затем вспомнил, что Тоширо любит смотреть на звезды. — Вообще-то есть, — неохотно признал рыжий, почесав в затылке, — Но там куча хлама. Ичиго пожал плечами, мол — увы. Разгребать завалы старых вещей на чердаке он не будет. Ага, как же. Почти сразу, как только Тоширо увидел завалы вещей на чердаке, Ичиго тут же был подряжен на уборку. Причем Хицугая с намеком коснулся своего бедра, на котором обычно висел занпакто. А Хьёринмару — это Хьёринмару, и быть подобием замороженной курицы Куросаки совсем не хотелось. Поэтому, честя белобрысого капитана всеми известными ему эпитетами, рыжий принялся разгребать вещи на чердаке. В итоге Тоширо даже остался доволен стараниями временного шинигами, признав, что тут можно жить. После внеплановой генеральной уборки Ичиго дико устал. Надеясь, что в своем доме ему еще позволено принимать душ, Куросаки разделся и забрался в кабинку, наслаждаясь тем, как горячая вода стекает по телу. Тоширо развлекал себя тем, что бродил по дому. В итоге его исследований была сломана кофеварка, разбита чашка и лампочка в кухне. Нечаянно. Портить чужие вещи — нехорошо, Хицугае стало стыдно, стоило повиниться, что навредил, и он прислушался к реяцу, отыскивая Ичиго. Дверь была приоткрыта, и из нее шел пар, что заинтересовало Хитсугаю. Он вошел, и тут же застыл на месте подобием соляного столба, проклиная себя за любопытство — ибо взору Тоширо предстал абсолютно обнаженный Ичиго Куросаки. Вначале только со спины, но услышав шум, парень повернулся — и соляных столбов в ванной стало два. Первым очнулся Ичиго, с молниеносной скоростью, равной, наверное, шунпо, он завернулся в полотенце и, покраснев, как помидор, вылетел из ванной, пробежав мимо Тоширо. Хицугая зажал себе рот руками и также поспешно ретировался. Остальную часть вечера они не разговаривали. Ичиго, подавив в себе взбешенность, сел за просмотр футбола и поедание пирожных, однако сладости не лезли ему в горло, да и любимая игра совершенно не отвлекала. Конечно, его вины в произошедшем инциденте нет, он не звал белобрысого капитана в свой душ, да и вообще, в свой дом не звал, сам пришел — сам виноват! Однако при одной мысли, что Тоширо увидел его обнаженным, на щеках появлялся румянец и хотелось всего лишь один раз использовать Гецугу… но после потери сил не получилось бы. Хуже всего, что Куросаки ловил себя на мысли — он сам был бы не прочь посмотреть на обнаженное тело Тоширо. Камеру видеонаблюдения в душ поставить, что ли? Тем временем Тоширо сидел на крыше, страдая муками совести. Он не переживал по поводу того, что вторгся в дом Куросаки. Но то, что он ворвался в его душ — страшно нервировало. Будто что-то кусало его душу тупыми зубами. К тому же Тоширо постоянно, стоило ему закрыть глаза, видел перед собой тело Ичиго. Немного смуглая кожа, капельки воды на ней, подтянутое тело, крепкие мышцы. Хицугая невольно позавидовал такой красоте Куросаки, и подумал, что у того наверняка много поклонниц. Ночь опускалась на Каракуру, и Тоширо ощутил холод. Он любил холод, и обычно никогда не мерз, но сейчас ему ужасно захотелось в тепло. А еще у него начинала болеть голова, чего раньше за ним не наблюдалось. Разве что после тяжелого ранения. Хицугая спустился с чердака в гостиную. Там у телевизора в явно расстроенных чувствах сидел Ичиго. Не желая попадаться ему на глаза, Тоширо собирался тихонько уйти, как вдруг в его носу что-то зашевелилось и шинигами оглушительно чихнул. И даже сам испугался — похоже, его гигай подхватил простуду! Урахара делал их такими человечными… чтоб его. Куросаки обернулся на звук. — Хицугая, ты чего? — Ничего, — пробормотал Тоширо, ища взглядом платок. Или салфетку. Да хоть что-нибудь. Сейчас он выглядел таким милым и беспомощным — как ребенок. Обыкновенный простудившийся мальчишка. Ичиго даже умилился — когда Юзу или Карин болели, он всегда ухаживал за ними. Не задумываясь, что делает, Куросаки встал с дивана, вынув свой платок, и подошел к Тоширо, помогая ему высморкаться. Хицугая не сопротивлялся, покорно сморкаясь и позволяя Ичиго вытереть свой нос. Лишь затем до капитана дошло, что он делает, и тот отшатнулся от Куросаки, но потерял равновесие и осел на пол. Этот гигай делал его слабым. Таким слабым. — Тоширо, да у тебя жар, — охнул Ичиго, касаясь ладонью лба капитана. Хицугая шмыгнул носом, ткнувшись лбом в плечо временного шинигами. Его сознание помутилось. Голова кружилась, перед глазами все плыло — и наконец-то он сфокусировал свой взгляд на лице Куросаки. Губы маленького капитана зовуще приоткрылись. Ичиго не мог оторвать взгляда от лица Тоширо, таким милым он ему казался сейчас. И, не в силах что-либо поделать с собой, он коснулся губами его губ. Ичиго ожидал крика «Снизойди с ледяных небес, Хьёринмару!» однако его не последовало, и рыжий продолжил поцелуй, проникая своим языком в рот Тоширо, дразня его, играя с его языком. На щеках капитана появился предательский румянец, хрупкое тело задрожало, невольно прижимаясь к Ичиго. Тот был таким теплым, почти солнечным. Сознание замерзшего Хитсугаи воспринимало Куросаки, как солнце. Ладони временного шинигами легли на хрупкие плечи Тоширо, гладя их, затем проникая под его футболку. Проведя пальцами по соскам шинигами, рыжий стащил с него верхнюю одежду, касаясь губами выступающей ключицы, проводя по ней языком. Его сводило с ума податливое и такое юное тело маленького капитана, хотя Куросаки и понимал, что тот парень, и так нельзя… Но ведь хочется. Тоширо неосознанно вцепился в футболку Ичиго, сжимая ткань в тонких пальцах, и рыжий стянул с себя одежду, предоставив капитану гладить его обнаженную грудь. Оставив след поцелуя на шее парня, Куросаки аккуратно коснулся его брюк. Член Тоширо уже был напряжен, как и член Ичиго, а значит, Хицугая был так же возбужден, как и он сам. Стащив брюки с капитана, рыжий коснулся губами его члена, обведя языком вокруг головки, а затем начав посасывать. По хрупкому телу Тоширо бежала дрожь возбуждения, он тихо простонал. Ему нравилось то, что происходило, пускай Тоширо и плохо понимал происходящее. Однако после действий Ичиго — а тот и не думал останавливаться — Хицугая дернулся и излился ему в рот. Облизнувшись, Куросаки сглотнул, и, бережно прижимая к себе Тоширо, перевернул его на живот. Смочив палец слюной, Ичиго коснулся ануса Хицугаи, введя туда палец, отчего Тоширо тихо застонал. Изогнув спину, капитан свел лопатки, подставляя ягодицы действиям Куросаки. Ичиго стащил ремень с брюк и коснулся головкой члена ануса Тоширо, а затем вошел, все глубже и глубже проникая внутрь Хицугаи, заставляя того изгибаться, кричать и кусать тонкие губы. На глазах Тоширо выступили слезы, но боль в то же время приносила и наслаждение — страстное и недозволенное. Ичиго ускорял толчки, уже не заботясь о нежности, он брал Хицугаю грубо и жестко, а тот кричал все громче, пока оба не почувствовали пик наслаждения. И только потом, когда уставший и температурящий капитан заснул, Ичиго осознал, что натворил. А ведь Тоширо был почти без сознания, наверняка не в себе… Отнеся Хицугаю наверх, Ичиго уложил его в свою постель, ложась рядом и прижимая его к себе. Страсть ушла — а нежность осталась.