Корни

- Добрый день! Что будете заказывать? - официантка буквально вырастает из-под земли рядом с Лорен и выглядит так, словно целую вечность не могла дозваться до клиентки. Лорен же, пришедшая около пяти минут назад и провалившаяся в мрачные думы о будущем, на это извиняюще поджимает губы и немного нервно касается щеки. - Мне, пожалуйста, обезжиренный латте и чизкейк с вишнёвым сиропом. Элли, как гласит бейдж официантки, чиркает пару строк в блокноте, повторяет её слова и, дождавшись подтверждающего заказ кивка, отходит к следующему столику пружинистым шагом. Короткие кудри Элли живут своей жизнью из-за постоянно распахивающейся двери и ветра, по-осеннему стремительного и пронзающего насквозь. Элли улыбается искренне и кажется обычной девушкой, вполне довольной собой и тем, как она себя чувствует в мире. Лорен наблюдает за ней и за тем, как отражение прошлого, словно в искривлённом зеркале, тенью следует за официанткой, напоминая о том, что за маской обыкновенной школьницы скрывался мутант с полным раздраем в душе и страхом малейшей эмоцией проявить способности. Вновь вздрогнув, Стракер прячется от холодного, скользящего в глубину души, воздуха, кутаясь в видавшую виды кенгурушку с, какая ирония, принтом волка на спине и хмыкая на обречённо-тоскливое серое небо за окном, хотя обещали, что лето ещё отвоюет теплые деньки. И как любой человек, откровенно не переваривающий осень, Лорен пытается поднять себе настроение всем, чем можно, заодно вспоминая томные лучи июльского солнца. Так что, находясь в раздражённо-терпеливом ожидании, она зажмуривается, представляя обычный летний полдень, и... не понимает, что всё-таки она здесь делает. Зачем ответила на звонок и согласилась прийти без чьей-либо поддержки, чтобы встретиться с Энди тет-а-тет? Зачем промолчала об этом и нагло соврала родителям, говоря в очередной раз, что всё в порядке? Зачем выскользнула из Подполья, подвергая всех опасности собственной глупостью, и поверила, что он сам будет один, не подвергнув опасности уже её? - Зачем я здесь, - собственный голос звучит устало и потерянно. Впрочем, ей ли не знать, что у всех вопросов один ответ: уход брата из семьи, в конечном итоге, - её вина. Ведь пару месяцев назад, когда самыми большими их проблемами были выскакивающие в неположенном месте прыщи, сплетни о мутантах и надвигающиеся экзамены, что сейчас кажется таким смешным и нелепым, она знала о том, что пара придурков из параллели и не только доставали Энди. Всякий раз, когда из другого конца коридора Лорен видела, как Уоллес или Стив, или очередной кретин, решивший проявить свой крутой нрав, толкали брата к шкафчикам, в оскорбляющем жесте трепали ему волосы и выбивали из рук учебники, то едва подавляла инстинктивное желание отбросить их щитом, так, чтобы от удара о стену искры из глаз посыпались. Или, по меньшей мере, встать между ними, заслоняя младшего собой, как когда-то в детстве, защищая грузовичок брата от чужих поползновений. Вот только Энди вырос и вряд ли бы оценил такой жест, как и вся школа, презирающая слюнтяев и парней, держащихся за юбки девчонок. Приходилось просяще смотреть на своего бойфренда, изображая слабую девушку, терпеливо ждать, пока тот сведет стычку к минимуму, а после ловить гневливо-благодарный взгляд исчезающего в толпе школьников брата. И ведь Лорен понимала, что этого было недостаточно, но понимала чересчур слабо, занятая осторожным изучением собственного дара и его контролем. Слишком долго её брат был изгоем, фриком и пиньятой для озлобленных подростков, слишком долго терпел их бесконечные унижения и закрывался ото всех, даже от семьи, переваривая собственную обиду и горечь в нарастающую злобу в отношении обидчиков. И когда глубинной ярости и агонии оказалось достаточно, всплеск его пробудившейся силы смёл в стороны не только предметы и людей вокруг, но и нечто в его голове. Барьер, размывающий грань между чёрным и белым, заставляя втайне наслаждаться собственной необузданной мощью и переосмысливать моральные принципы под новым углом. Поэтому было так невыносимо больно видеть, как отворачивается от родителей, от неё, Энди, и осознавать, что всё могло быть иначе, не будь она такой трусливой и слабой. И Соня могла бы сейчас помогать новеньким, прибывшим в Подполье, располагаться в старенькой лачуге на окраине города и мягко убеждать, что всё будет хорошо... - Опять философствуешь? Лорен даже не вздрагивает, когда её нагло сдвигает в сторону Энди и садится рядом, чужеродно усмехаясь и в то же время до боли знакомо мотая головой по сторонам; чувствовать брата, после первого же слияния в Фенрис, становится до безумия просто и привычно. Теперь они оба часть единого целого, часть друг в друге, и этого не изменить. - Какая проницательность, - тянет она и приподнимает вопросительно бровь, внимательно ощупывая взглядом силуэт брата, одетого, не в пример ей, лучше. Язвительная усмешка обиды застывает где-то между гортанью и лёгкими, и Лорен никак не может избавиться от назойливого, въедливого слова "продался". "Будто ты этого не хочешь", - ядовито проносится мысль в голове, поэтому ей приходится тщательно гнать от себя это, ощущая, как подтачивается вяло текущей рекой её вера в правильность собственного выбора. - Когда думаешь, всегда начинаешь накручивать волосы на пальцы, - поясняет Энди, закидывая руку на спинку сидения и не менее любопытно оглядывая сестру. Лорен тут же отдёргивает ладонь от выбившихся из хвоста прядей и закатывает глаза на смешливое фырканье рядом. На короткое мгновение ей кажется, что сейчас зайдут в кафе шутливо спорящие родители, а после шумной перепалки всех со всеми по поводу самого вкусного десерта они вместе пойдут в парк, где на американские горки отца будут уговаривать сходить всей толпой; мама будет заразительно хохотать, а Лорен исподтишка фотографировать Энди, с опаской взирающего на резкие подъемы и спады трассы, чтобы позже шантажировать запечатлёнными выпученными глазами брата, решившего вывести сестру из себя. Но проходит мгновение, другое, и марево надуманной реальности испаряется. Тепло руки за её спиной, не касаясь, начинает обжигать почти так же, как обесцвеченные волосы Энди - сетчатку зелёно-карих глаз. Наверняка, он волосы покрасил только для того, чтобы её позлить. Эта мысль отрезвляет и возвращает какой-никакой разум на место, выдворяя колоссальную тоску по брату и несбыточные мечты на задний план. - Что за кошмар у тебя на голове? Она тянется к только что поставленной чашке и аккуратно отпивает горячее вкусное латте, с внутренней улыбкой замечая дернувшуюся было руку Энди к любимому сладкому. Правда, взгляд, в ответ кинутый сестре, ей совсем не нравится. В нём очень мало её брата и очень много человека, которого Лорен совершенно не знала и боялась узнать. Он более холодный, агрессивный, наглый и свободный. Даже слишком свободный от всего, в том числе от общества и его мнения. - Новый имидж. Нравится? Лорен в ответ задумчиво дотрагивается до выбеленных прядей. Энди, внимательно наблюдая за её движениями, оценивает неприметную грязно-синюю толстовку, джинсы и потёртые кроссовки вкупе с усталым видом, мешками под глазами и непривычным хвостом вместо по обыкновению распущенных волос. Подполье, с постоянным бегством и жизнью впроголодь, медленно пожирало его сестру, выкорчёвывая из неё жизнерадостность и упрямую гордость, что весьма бесило Энди. Он не хотел бы увидеть, как Лорен превратится в загнанное животное. Или в последнюю наркоманку Траска, что за дозу будет готова размозжить череп собственным родителям. - Сам знаешь, что нет. Лорен делает вид, что проверяет, нет ли за окном Стражей, и маленькими глотками пьёт латте. Чашка в её руках едва уловимо дрожит, а пальцы в постоянном движении перебирают керамические бока, словно не находя, за что бы зацепиться. Словно она не хотела этого говорить. Неужели до сих пор?.. Он невесомо касается её плеча. Лорен горько хмыкает, понимая, что её жалкие потуги сохранить лицо ни к чему не привели, и оборачивается к Энди. Почему-то именно сейчас она не чувствует между ними разногласий и диаметрально противоположных взглядов на мир, только поддержку части своей недостающей семьи. Ту самую, которой ей безумно давно не хватало и которую, как не пытались, не могли ни дать, ни заполнить мама и папа. В силу того, что жуткий переломный момент в новейшей истории юных Стракеров обошёл стороной родителей и сковал прочнее стали только брата и сестру. - Я знаю, - отвечает она на явно выраженный немой вопрос. Это простое "я знаю" заставляет Энди мгновенно нахмуриться и поджать губы в неодобрении. Сестра допивает кофе и ставит чашку в блюдце. Поправляет её, когда та не встаёт ровно в центр, и разворачивает ручкой от себя. А потом, нахохлившись, откидывается на спинку сидения и складывает руки на груди, вглядываясь в точку перед собой. Весь её вид буквально кричит о "я не хочу об этом говорить!", навевая воспоминания о том, как мама возмущенно отчитывала Лорен, когда та вновь сбегала из дома на свидание. Тогда сестра замыкалась также: надевала маску безразличия ко всему миру и уходила в себя, чем, если верить отцу, чертовски сильно напоминала реакцию собственного брата. Только вот его проблемы были гораздо серьезнее. - Ты... - Прошу прощения! Низкий молодой голос сбивает Энди с мысли и одновременно спасает Лорен от очередного душещипательного разговора. Стракеры, мгновение просверлив друг друга глазами, синхронно поворачивают головы к внешнему раздражителю. Официант по имени Макс, с короткими чёрными волосами и высоким ростом, извинительно улыбается и держит фотоаппарат в руках. Обаятельное лицо и лукавый взгляд - обычно первые причины, по которым Лорен влюблялась в парней - сейчас не задевают ничего, обезличивая человека перед ней. В конце концов, она здесь, чтобы поговорить с братом, а не цеплять себе бойфренда. Лорен, что-то почувствовав, на мгновение переводит взгляд на Энди и внутренне ужасается. Её брат мрачнеет на глазах и выглядит так, будто готов убить здесь и сейчас. Пока он не проявляет силу, но она уже ощущает, как дребезжит воздух вокруг них в предвестии надвигающейся бури. Отлично, им как раз не хватало всеобщего внимания, вызова Стражей и выкриков ненависти "мутанты!" со всех сторон! - Да? - расплывается в милой улыбке Лорен, незаметно кладя ладонь на стиснутый кулак Энди под столом и крепко его сжимая. Брат оглядывается на неё и натыкается на миг расширившиеся глаза - такой знакомый и привычный ей способ сказать остыть - со слишком уж лживой улыбочкой, так контрастно отличающейся от той, что раньше дарила она своей семье. Энди чересчур резко вдыхает разряжённый кислород раз-другой, прикрывает на мгновение веки и разжимает кулаки, переплетая собственные пальцы с дрогнувшими пальцами сестры. - Прошу прощения ещё раз! Моя подруга, она... - неловко мнётся Макс, бросая страшные взгляды на курносую Сьюзен за кассой, тут же покрасневшую и отвернувшуюся от слишком большого для неё внимания. - Ну, в общем, она любит фотографировать интересные, на её взгляд, пары. И её привлекли вы, но сама стесняется подойти. Можно я?.. С разницей в секунду, Стракеры выдают категоричное "нет, отвали" и удивленное "он мой брат", после чего вновь встречаются глазами и не замечают, как потревоживший их мир парень, ухмыльнувшись, повторно извиняется, и подходит к кассе. Победно подмигивает Сьюзен, что, шипя тысячами змей, объявляет Максу бойкот и обещает, что более не будет участвовать в его тупых аферах по выявлению нового любовного интереса. Официант на это лишь жмёт плечами и замечает, что понравившаяся ему девушка и её, слава богу, брат всё ещё напряжённо молчат. Наконец, Энди спустя минуту настраивается на прежний темп разговора, жестом заставляя Лорен выслушать его. - Хватит себя винить и накручивать. Ни за убийство тех Стражей в нашем - нашем, что ни говори! - доме. Ни за Соню, потому что не сделай мы то, что хотел Кэмпбелл, - Энди склоняется ниже к сестре и намеренно вторгается в личное пространство, внушая ей подавляемые её совестью, больной мазохизмом, адекватные, рациональные мысли, - тогда бы погибла и Блинк, и неизвестно кто ещё. Мы ничего не могли сделать в той ситуации. И... Лорен подозрительно щурится и с вызовом, совершенно нетипично для себя, ухмыляется, когда её брат скрипит зубами и отводит взгляд в сторону. Пропасть между ними опять разрасталась с огромной скоростью. - И что? Прекратить себя ненавидеть за то, что я Фон Стракер? Потомок террористов, обладавших пугающей мощью и не стеснявшихся применять её на людях? О, благословите землю, по которой я хожу, так что ли я должна реагировать? - едко выплёвывает Лорен, пытаясь высвободить свою ладонь из усилившей захват руки брата. Энди тихо, утробно рычит, чувствуя другую способность сестры - выводить его из себя, что всегда работало и в обратную сторону. Даром, что родственники. Но он позвал её не для того, чтобы ругаться об их предках или разных сторонах одного поколения. - Мы никогда не будем, как они. Мы, - он обращает внимание на их рукопожатие, в результате которого никто вокруг, что удивительно, не умер, - другие. Энди говорит уверенно и тихо, отчего Лорен неожиданно для самой себя сменяет чистый гнев на тлеющую злость. Пропускает мимо секундную мысль о том, что её брат становится мужчиной, и только лишь дышит, более не пытаясь сбежать от него. И, как бы ей самой ни было противно, она является частью этого проклятого рода, но действительно может изменить мнение о нём собственными поступками. Лорен очень на это надеется. - Что ты от меня хочешь? Чтобы я уверовала в Братство и пошла за тобой? - цедит сквозь зубы она, действительно не понимая, зачем Энди хотел её увидеть. - Было бы неплохо, на самом деле, - улыбается брат и клонит голову на бок, почесывая висок, как делал всегда, размышляя о чём-то. - Ты и я, Фенрис... Мы можем всё, в буквальном смысле, и способны были бы спасти многих мутантов, сестрёнка. Вместе. Лорен морщится и с укоряющим видом взирает на брата. - Но сколько бы при этом погибло? На это мы бы плевали, разве нет? - горечь внутри неё сочится кровью и иррациональным, постоянным желанием стать единым целым с братом, чувствовать целый мир всеми фибрами души и быть богом, способным разрушить всё вокруг. И эта война вечной тяги к Энди и ответственности, заложенной с детства, ведётся с той самой поры, когда они впервые активировали Фенрис. Ей нравилось быть всемогущей, и это её безмерно пугало по сей день. Главное, чтобы об этом никогда и ни за что не прознал брат. - Мы должны сопротивляться и отвечать им теми же методами, которыми они пытаются "вылечить" наш мир от мутантов. По-другому они не понимают, - Энди угрюмо встряхивает головой и озлобленно скалится, не замечая тревогу в глазах сестры. То, во что превращался брат вдали от семьи, наедине с самим собой и тройняшками Фрост, что могут кому угодно запудрить мозги, откровенно вселяло страх. И, сколько бы она не отрицала это в своём сердце, гордость, потому что Энди больше не был запуганным маленьким мальчиком. - Это не выход! Этим мы спровоцируем людей на ещё большее насилие по отношению к нам! - Ты все ещё лелеешь мечту о светлом будущем? Наивно. Не будет его с тех самых пор, как в нас пробудился ген мутантов, - хмыкает Энди на упрямую несгибаемость во взгляде своей сестры. Она по-прежнему верит, что когда-нибудь мутанты будут жить в мире с людьми - идеальная Утопия. Люди Икс тоже верили... И где они теперь? Оставили одного Буревестника за главного в Подполье, которое с каждый нападением становилось реже и слабее. Зато Клуб существовал и сейчас, действительно помогая мутантам сбежать и от Стражей, и от бесчеловечных экспериментов учёных. Лорен отворачивается от него и на пронзительно короткий миг стискивает челюсть до отрезвляющей боли. - Думаешь, я не понимаю? Думаешь, не хочу, каждый раз видя Стражей, сделать им больно так, чтобы они и думать забыли о противостоянии нам? Но так не получится, Энди, - её голос сочится отчаянием и борьбой, на которую уже почти не остаётся сил. Однако внутренний компас направляет её слишком давно, и она убеждена, что выбранный путь Энди порождает лишь больше убийств и крови. Лорен не желала такого исхода, ни для себя, ни, собственно, для брата. И в то же время она могла понять, почему он поступил именно так. Он верил, что лишь перейдя в наступление, можно выжить, и это разводило их в противоположные концы сложившегося мира. Мимолётная вспышка агрессии в Энди гасится сожалеющим взглядом Лорен, и он сдаётся. - Ладно-ладно, я понял. Мы по разные стороны баррикад, - произносит капитулирующим тоном брат и сокрушенно вздыхает, вглядываясь в окно, где намечался промозглый ливень. - Просто... Я надеялся, что, если ты поймешь, почему я с Клубом, то пойдешь со мной. Не как Фенрис, а как моя сестра. - Я понимаю, Энди. Действительно понимаю твой выбор. Но... не могу встать по твою сторону. Лорен опустошённо закрывает глаза и кладёт голову на плечо брату, чувствуя почти забытое родное тепло. Иллюзию постоянства и умиротворения. Энди же сгибает занятую руку в локте и кладет ладонь на макушку сестры, гладя по голове. Правда, вскоре он аккуратно стягивает резинку с длинных волос Лорен, ощущая невесомый вздох облегчения. Им обоим было чертовски жаль, что всё так обернулось. - Простите, - вновь раздаётся голос Макса, почти руша неустойчивое перемирие между Стракерами. - Это за счет заведения. Он изящно ставит на стол две пиалы с мороженным и обворожительно улыбается, глядя Лорен в глаза. "Вам и вашему брату", - говорит парень и уходит, довольно надеясь на очередную подцепленную девицу. Лорен недоумевающе провожает его взглядом, а затем ощущает, как мурашки покрывают кожу на руках и шее, заставляя ёжиться, а сердце ускоряет свой ритм. И дело не в холоде вновь распахнутой двери и влажном, пропитанном дождём, воздухе. Только лишь в Энди и опасности, исходящей от него. В родных глазах брата вихрится бешеным водоворотом ревность и ярость. Лорен тут же вцепляется в Энди, уговаривая не делать глупости, но в этот раз его злоба выглядит сдержанной, концентрированной, локальной, а потому более опасной. Энди тихо смеётся, щёлкает языком и тяжело ударяет взглядом Макса, заставляя его левую, занесённую над полом, ногу подвернуться. Дыхание Лорен замирает; официант, "неловко" подскользнувшись на полу, заваливается на бок и впечатывается виском прямо в слегка сглаженный край стойки. Раздаётся крик Сьюзен и полные ужаса голоса людей. Кто-то рядом с упавшим парнем переворачивает безвольное тело и зажимает кривую рану, из которой стремительно хлещет кровь, полотенцем. Белая пушистая ткань мгновенно окрашивается в багровый цвет, и лицо Макса не менее быстро теряет краски, приобретая трупный оттенок. Лишь спустя пару мгновений Лорен приходит в себя от шока и какофонии наводнивших кафе звуков и, расцепляя сомкнутые руки, отшатывается от брата, созерцающего сотворённое им с полным безразличием. Но его взгляд вновь меняется, когда Энди смотрит на неё и не позволяет разорвать контакт их глаз. То, что Лорен видит в Энди, бьёт по самому сокровенному и болезненному. Выворачивает наизнанку и перемалывает кости, потому что история не может повторяться так досконально. Она всё ещё помнила одну заметку в книге об их прадедушке и прабабушке, заставившую брезгливо откинуть увесистый переплёт. Изначально она не слишком внимательно листала страницы с мрачной историей их рода, но, после того, как брат ушёл, Лорен решила понять причину его отчуждения и желания быть частью чего-то другого. Благо, никто не видел этого позора, когда она прочла, что Андреа и Андреаса подозревали в инцесте - так вольготно они порой обнимались на глазах у публики и улыбались друг другу. Конечно, как говорил Энди, книгу эту написали люди, и вполне могли принять чересчур близкие, но родственные связи за романтические, но что-то шевельнулось в ней тогда, завязавшись узлом в районе сердца. Чувство единения в форме Фенриса, с братом, было всепоглощающим и невероятно притягательным. И с уходом Энди это стало ощущаться сильнее и глубже, проникая в сны и помрачая разум. Ненормальное желание стать Фенрисом вновь было сравнимо с желанием быть одним целым с любимым человеком. Лорен думала - надеялась - что такое неправильное, дьявольское, омерзительное чувство испытывала лишь она. Что это будет невзаимно и никто не узнает, как на самом деле сестра относится к собственному брату. Но взгляд Энди невероятно очевиден, прямолинеен, и он, в отличии, от неё не скрывается от самого себя и сущности Фенриса. Как она и думала, уйдя, её брат стал намного свободнее. Лорен же не может поддаться этому безумию и верит всей душой, что никогда не сможет. Иначе это убьёт их родителей и её собственную надежду на то, что она не подтвердит репутацию Фон Стракеров. Она вздрагивает от прикосновения брата, чувствуя скользнувшее приятное тепло по коже, и сглатывает горькую слюну. Теперь ей совершенно точно... - ...пора... Мне пора идти... Зря я, наверно, вообще пришла сюда, - неразборчиво бормочет Лорен и, оставив смятую купюру, широким шагом выходит из кафе, накидывая капюшон толстовки. Она исчезает под струями воды прежде, чем раздаётся визг сирены, и не оглядывается назад, до самого конца квартала боясь, что брат пойдёт за ней. Энди смотрит ей вслед до тех пор, пока облако цветочных духов не забивает горло стойким запахом. - Боже, да вы оба чокнутые, - высказывает свое "фи" Фрост, останавливаясь рядом и держа небольшой блок на сознании людей, чтобы не вызывать подозрений двумя невозмутимыми личностями, не спешащими помочь бедному парню. Стракер отрешённо взлохмачивает волосы и косится на блондинку, пытаясь вспомнить, как именно зовут одну из сестёр-телепатов, увязавшуюся вслед за ним. Та же передергивает плечами и ослепительно улыбается в ответ на его жалкие потуги. - В том самом смысле? Девушка закатывает глаза и направляется к выходу с видом королевы, которую заставили заглянуть в свинарник. - Да во всех! И да, она думает тоже самое. Только не так... явно, как ты. Стракер на секунду застывает на месте, переваривая полученную информацию, и бросает мимолётный взгляд на Макса, облепленного со всех сторон врачами и зеваками. Встреча прошла даже лучше, чем он мог предположить; теперь Энди не мог отрицать, что это приятно - знать, что сходишь с ума не в одиночку.