«...Деку...»
Это имя, которое красовалось во всех возможных заголовках газет. Имя юного героя, который мог стать новым символом мира. За один день, этот слабый на вид мальчуган спас более ста жизней."ЮНЫЙ ГЕРОЙ СПАС МНОЖЕСТВО ЖИЗНЕЙ В СВОЙ ПЕРВЫЙ ЖЕ ДЕНЬ“
Некий герой, под именем Деку спас 150 человек. В центре Токио произошло массовое возгорание на первом этаже, в здании главного департамента полиции. Очаг возгорания разрастался с каждой минутой, в итоге чего в нескольких нижних этажах полыхал огонь. На помощь подоспел недавно появившийся, совсем юный герой Деку. Позже подоспели и другие про-герои. Большая половина людей была спасена, но есть и погибшие. В интервью, юный Деку извинился перед всеми семьями, членов которых он не успел спасти. Кто и зачем поджег департамент полиции пока неизвестно. Но после окончания пожара не было найдено трупов нескольких злодеев, которых схватили недавно. И-...
Газета была скомкана и выброшена в мусорный бак со всей силой. Парень резко встал с дивана и перевернул столик, который стоял рядом. — Глупый... Глупый Деку! Как же я ненавижу тебя! Почему ты не вызвал подмогу?! Что, экстрим в жопе заиграл, а?! — орал взбешенный Бакуго на рядом стоящего Мидорию. А паренёк только робко стоял, смотря в пол. Он вновь был похож на того маленького мальчика, которого вечно задирал этот буйный ходячий динамит. — Ты хоть соображаешь своими сраными мозгами?! Внезапно кто-то вмешался в их разговор: — Тише, Бакуго. Мидория сделал то, что должен был сделать любой герой на его месте. Я согласен, он поступил весьма опрометчиво, но ты уже перегибаешь палку. — мужественная, но тёплая рука легла на плечи зеленоволосого и тот, хотя бы на немного, но успокоился. Увидев это, внутри Бакуго всё сжалось. Какое право имеет этот двухцветный, чтобы трогать***
— Слыш, Тодороки. — послышался грозный голос за углом. Бакуго смотрел на свою жертву хищными глазами, облокотившись об стену. Его уже достало всё это. Пора уже выяснить отношения с этим наглым двухцветным. — Чего тебе, Бакуго? Мне сейчас не до тебя, я иду к Изуку. — нарочно сказал Шото, понимая, о чём будет грядущий разговор. Внутри Бакуго перевернулось всё, а на его лице было неподдельное возмущение и гнев: Тодороки был прав. — С какого хуя ты называешь Деку по имени? Ты же вроде как интеллигенция вшивая. — пытаясь скрыть ревность под маской усмешки, проговорил Бакуго. На лице Шото появилась небольшая ухмылка: — Мы с Изуку теперь стали намного ближе... Бакуго яростно сжал кулаки, показывая свои клыки. Этот наглый-... Нет. Не время драться. Где-то здесь неподалёку находится комната Деку. Сейчас не время. — Слушай, ты, мне не важно, насколько далеко у вас там всё зашло. Я добьюсь его. Любой ценой. — после этой фразы, Кацуки резко развернулся и ушёл в неизвестном направлении.Борьба за Изуку началась.
***
Кровь... Алая кровь, сверкающая на солнце была почти повсюду. А на земле лежало бездыханное тело, среди обломков, которое всё ещё было в сознании, но еле дышало. Это были его последние минуты. Последние минуты жизни, которые он проведёт в одиночестве. Всё рёбра были сломаны... Как та скомканная газета, которую выкинул Бакуго: он тоже был скомкан. Был сломан, как морально, так и физически. Он опять полез туда, куда не должен был.«Б и е н и е с е р д ц а з а м е д л я е т с я.»
Он не должен был идти на рожон. Не должен был идти один...— «Что, экстрим в жопе заиграл, а?!»
Да... Заиграл. На его лице появилась слабая улыбка.« В г л а з а х т е м н е е т.» Руки совсем не двигаются. Он уже не чувствует себя. Неужто, он умрёт? <right>« Н е т. Н е т н е т н е т н е т н е т н е т. Я н е х о ч у у м и р а т ь! Н е х о ч у! Я ж е... Я ж е м н о г о е е щ ё н е с д е л а л... Я ж е... Я ж е о б е щ а л В с е м о г у щ е м у! О б е щ а л! Н е т... Н е т...»
Он пытается. Пытается сказать хоть что-то, но этот предательский рот не хочет произносить не слова. Всего-лишь какие-то жалкие звуки. — С-... п-... а-... с-с-... и-... т-... т-е... Глухой звук. Всего лишь глухой звук. У него слишком хриплый голос. Надежды уже нет... — Деку! — громкий обеспокоенный голос вдруг разорвал тишину. Этот голос так знаком и так ласкает уши Мидории. В его почти умирающем сердце возникло тёплое, радостное чувство. Этот до жути знакомый силуэт, которых бегает из стороны в сторону, к каждой ничтожной груде мусора. В его взгляде всё ещё таится надежда. Надежда в том, что он найдёт этого болвана живым. И вот его взгляд останавливается на Деку. В его глазах мелькнули искорки счастья, всего на мгновение, но потом они сменились глубоким отчаянием и чувством вины. — Д-деку... Деку! — кричит он и бежит к его тело. Он падает на колени и поднимает его за талию, прислоняя к себе. Его сердце так бешено бьётся, что вот-вот оно выпрыгнет из груди или взорвётся. Его грудь то опускается, то вздымается. Он бежал со всех ног? Изуку слабо улыбнулся. — Боже, Деку. Ты... Ты... Ты держись. Помощь скоро придёт. Исцеляющая девочка поможет тебе. Ты только-... Прошу, не умирай. — его слова были запутанны и порой невнятны, а голос дрожал. Изуку впервые увидел это выражение лица. Такое... Ласковое и беззащитное. Не то грубое выражение лица, на котором была только ненависть, нет. Это было то лицо, которое хотел увидеть Деку: — П... Рос... Т-... — Заткнись! Не говори ни слова. Просто молчи, ты делаешь себе хуже. — его голос всё ещё дрожал и эти ничтожные попытки сделать его твёрже... Это было мило. Да, вот каковы были мысли умирающего человека. — Прошу не умирай... Я же... Я хотел сказать тебе кое-что перед уходом, но я струсил. Я боялся, что ты будешь смотреть на меня с отвращением. Я хотел тогда сказать, что люблю тебя. Люблю, как какой-то грёбаный псих. Лицо Мидории вновь озарилось улыбкой. Наконец-то этот дурак признался. Кацуки аккуратно наклонился к лицу Изуку. Как давно он этого хотел: грубо впиться ему в губы, так, чтобы он не смог дышать и трахать его до потери сознания. Но этому не суждено быть. Он знает, глубоко в душе знает, что помощь не придёт и его Деку умрёт у него на руках. Но он не хочет признавать. Не хочет...***
— Изуку, ты хорошо поработал. — С улыбкой на лице проговорил Шото, смотря на счастливое лицо коротышки. — Ох чёрт! Я снова проиграл! Так не честно! — обиженно проговорил Денки, облокотившись об спинку стула. Урарака и Цую весело похихикали, на что Денки надулся ещё сильнее: — Вы вообще-то тоже проиграли! — Зато повеселились! — весело прощебетала Урарака. Она посмотрела на Изуку. В глазах юного Мидории так и сверкали звёздочки. Смотря на него, Шото радовался. Ему хотелось взять и поцеловать этот комочек счастья. Но нельзя... Он обманул Бакуго. Между ними ничего не было... Он просто в пьяном порыве раздел Деку и поцеловал несколько раз. На его ключе, наверное, остался знатный засос. Но Мидория не сердился на него из-за этого, хотя Тодороки думал об обратном. Бакуго же мрачно сидел на кресле и наблюдал за всем этим. Его прожигало чувство ненависти и ревности по отношению к Шото. Он сдерживался из последних сил, чтобы не вмазать тому. Но нужно терпеть, хотя это сложно. Он уже в который раз кусает свои ногти и губу, но это не помогает. Ему не дают покоя те слова, про их отношения. Что это вообще значило?***
В городе опять объявился тот самый злодей, который устроил взрыв в департаменте полиции. Лицо Изуку было полно решимости, ибо он хотел поймать этого злодея. Чувство вины до сих пор его сжигало его изнутри. Тодороки не поддерживал эту идею, но ради Мидории он был готов пойти на риск. Если тот будет чувствовать себя лучше, то пусть... Но в тот день Шото пообещал себе защитить своё счастье. Защитить его любой ценой... А Бакуго лишь нервно теребил свои окровавленные ногти. Ведь этому черту выпала честь находиться с его Деку на одном поле боя. Чёрт, как же он завидовал тогда, ведь Кацуки оставили для "подкрепление". Дурацкое слово.***
Вот оставались считанные миллиметры до губ Мидории. Видимо, тот был не против, хоть он и был полу мёртвецом... — Нет... Я... Я не могу тебя поцеловать, ты, чёртов Деку! — Парень резко отпрянул от лица Деку, зажмурив глаза... Бакуго повысил голос. Но не на веснушчатого, а на самого себя. На свою беспомощность... Он не мог. Не мог сделать то, о чём мечтал все эти годы. Не мог поцеловать его в этом жалком состоянии. Когда он открыл глаза, к его горлу медленно подходил ком. Его глаза... На лице Изуку застыла кривая ухмылка, а его губы были такими холодными, такими мёртвыми...Крик разрывал его глотку, будто в его тело воткнулась тысячи ножей. Его сердце разрывалось, как белый лист бумаги. Он готов был блевать кровью. Его горло жутко болело, но он кричал. Кричал от боли и беспомощности, а на его щеках были влажные дорожки от слёз. Даже самый сильный духом умеет плакать. В тот день даже небо оплакивало их горе...
День спустя на всех телепередачах и газетах была рассказана эта трагичная новость. За столь короткое время мир лишился сразу двух символов мира. Кто-то был лишён сына,кто-то лучшего друга... Но двое из всех были лишены не только друга, но и любимого. В день похорон выпал снег, в форме красивых цветов...
Все стали медленно расходиться, до самого конца оставались только мать Мидории и Тодороки. Но даже они вскоре ушли. Он вновь не сдержал своё обещание... Он не успел прийти. Его взгляд скользнул по спине Бакуго, который всё ещё стоял и смотрел на могилу. Все... Ушли. Остался лишь он один. Белые и мягкие хлопья снега аккуратно спадали на землю, прикасались к зелёной поверхности и вновь исчезали так же таинственно, как и появлялись. Эти безмолвные пустоши вновь и вновь напоминали о тех прожитых счастливых деньках. Неужели, всё так и закончиться? — ...Прости, я такой дурак... Я не смог сказать эти простые четыре слова... Я... Я люблю тебя, Изуку.