Безумец

Если бы Аллена назвали безумным год назад — он бы просто неловко улыбнулся и не заострял на этом внимания. Всё-таки не каждый день увидишь пятнадцатилетнего (по крайней мере, он сам так считал) парня с седыми волосами и странным шрамом на лбу. Который, ко всему прочему, носит перчатки даже в жару, а поверх одежды носит что-то с капюшоном. На самом деле цвет волос он с радостью бы сменил — юный экзорцист пытался сделать всё, чтобы различия между Ним и Обычным человеком сократились к минимуму. Но нет, из-за паразитической силы краска моментально сходила, и седина проявлялась вновь. Аллен не винит людей за их подозрительность: всё-таки странные и косящиеся взгляды — это не издевательства и уж тем более, слава Богу, не побои. Да и Мана не так его воспитывал, чтобы на каждый недоверчивый взгляд огрызаться. Аллен давно не ребенок, он вырос и смирился с его внешностью. Но, всё-таки, иногда ему было немного обидно и завидно, когда к Канде, несмотря на его несносный характер, люди подходили и доверяли ему больше, потому что он не выглядел… не таким. Не смотря на всю вежливость и учтивость, именно к Аллену всегда незнакомые дольше привыкали. Если бы Аллена назвали безумным месяц назад — он бы разозлился, хоть и, вероятно, скрыл это, устало повернув голову в другую сторону его камеры. Предатель Экзорцист понимал, что тот факт, что внутри него сидит Ной, делает его опасностью для всего ордена, да что там — человечества. А то, что остальная «семья» ускорила процесс пробуждения в нем — говорит о явной заинтересованности в Четырнадцатом и то, что произошло с Алмой Кармой и Кандой Юу, может повториться вновь. Но черт возьми, неужели он виновен в том, что Четырнадцатый пробудился именно в нем?! Неужели всего того, что он сделал, было недостаточно для того, что он… нет, Аллен Уолкер был душой и телом предан Черному Ордену… нет, человечеству?! Но экзорцист тешит себя мыслью, что хотя бы две души перед его заточением он спас. И он ни за что не позволит кому-либо оспорить их свободу, пусть это будет ещё один пункт в список предательств. Мане он обещал спасать людей, всех, а уж тем более близких ему, а не быть марионеткой Черного Ордена. Ему невыносимо больно слышать, как сокрушаются Лави, Линали и остальные друзья. Неужели они настолько в него не верят, что считают, что Аллена Уолкера можно так просто сломить? Когда его неожиданно спасли Тики и Роад от Апокрифа, он понял — его тут быть не должно. Он не может опять навлечь беду на тех, кто ему дорог. Он спасет их — даже если ему придётся их спасать от самого себя. Если бы Аллена назвали безумным сейчас — он бы расхохотался. Он уже сам не знал, с трезвым рассудком или нет. Боль от попыток Четырнадцатого захватить его тело была столь велика, что беглец экзорцист держится в сознании на чистом упрямстве. Нет, он не может отдать ему контроль. Ни сейчас, ни позже. Он должен спасти людей от акум, убежать от Апокрифа, скрыться от Ноев, не быть пойманным Черным орденом, и отдать долги учителя, куда же без этого… Аллен про себя усмехается: забавно, что того, кто всегда пытался скрыться и быть незамеченным, ищут буквально все. Надо ещё найти тот особняк, про который ему рассказывал Учитель — может там он наконец, найдёт ответы на вопросы, что так терзают его душу. Может там он найдет спасение. После того, как Джонни даёт ему бутылку, говоря о том, что это Тимканпи, в сердце Аллена что-то рушится. Что-то крошится и рвется на маленькие кусочки, и он этого нестерпимо больно. Осознание, что он виноват в смерти ближайшего ему друга, что всё могло бы обойтись, оставь он его тогда… Седой неожиданно осознаёт — это не последняя жертва. Все, кто сейчас находятся рядом с ним — в огромной опасности, и до этого он даже не представлял, что она настолько большая, что даже Тимканпи, считавшийся бессмертным, сейчас лежит грудой песка в бутылке у него в руках. И Аллен принимает решение — пусть его будут считать неблагодарным безумцем, но он больше не позволит его друзьям пострадать из-за него. Он извиняется перед Кандой и Джонни, улыбается и открывает Ковчег.