- Это значит, ты покажешь мне свою татуировку? - Это значит, заткнитесь, мистер Старк. И целуйте меня!

Проверено. Видимо, тот паук, который укусил Питера Паркера тогда, на экскурсии в ОсКорп, был не самым удачливым представителем своего искусственно выведенного вида. И передал еще совсем юному своему преемнику не только некоторые способности, благодаря которым он стал выгодно отличаться от обычных представителей рода людского, но и одно совершенно особенное умение: попадать в неловкие ситуации практически ежедневно. Начиналось все невинно — проявившаяся не слишком вовремя способность выпускать паутину, что привело к смене интерьера Питеровой комнаты. Благо, потом, опытным путем, выяснилось, что через несколько часов на воздухе она разлагается. Но каких трудов Питеру тогда стоило не пустить тетю Мэй к себе! А его обострившееся зрение… Увидев некоторые вещи, развидеть их уже, к сожалению, нельзя. Например, соседку через дорогу, которая решила, что в свои без малого восемьдесят лет, позагорать на заднем дворе топлес — прекрасная идея. Питер правда не хотел этого видеть! Правда! Или, например, вот еще казус — маленький мальчик попросил его спасти котенка, который забрался на дерево, растущее на частной территории. Кто же знал, что люди, на земле которых это дерево росло — разводят доберманов? Питер вот не знал, за что и поплатился куском штанов, обнаживших все самое интересное. С тех пор прошло уже года три, Питер научился управляться со своими способностями куда лучше, паучье чутье не раз его выручало, а еще… После того случая с доберманами, у него появилась одна идея, которую он смог воплотить только в семнадцать, дополнив исполнение и воплотив ее в татуировке на левой ягодице. Собственно, сделал он тату на волне эйфории после заварушки со Мстителями, куда позвал его сам Старк. Он решил, что раз вытащил свой счастливый билет, то следует использовать его на полную. Теперь его ягодицу украшает замечательно исполненная татуировка. Железный Человек. В костюме Марк 4. Показывающий непристойный жест всем желающим, кто его вообще может увидеть. В принципе, кроме тату-мастера и самого Питера ее никто и не видел. Ну ладно. Он в тот же день похвастался ей Нэду, на что тот прислал в ответ, кажется, сотню фейспалмящих и рофлящих смайлов. Но больше — ни одна живая душа! … До седьмого числа сентября месяца, когда Питер вместе с неполной командой Мстителей сражался за Нью-Йорк, пытаясь отбиться от каких-то совсем уж стремно выглядящих сороконожек со школьный автобус размером. Жвальца, хелицеры и мандибулы (хрен разберет что есть что у этих инопланетных тварей) у них были уж очень удручающего вида, размера и, что характерно, воняли тухлой рыбой. И одна из этих вот… мандибул решила, что филей Человека-Паука — весьма съедобно. Ну ещё бы. Обтянутый спандексом, неплохо накачанный и круглый. Аппетитные, мать их, булочки! Никакого ощутимого вреда, кроме морального, этот «кусь» не принес, но костюм не выдержав, лопнул, обнажив миру ту самую татуировку. А вы пробовали впихнуть под совсем уже обтягивающий костюм ну хоть какие-то труселя? Питер вот пробовал, потерпел полный провал и больше не заморачивался на этот счет, впрыгивая в него голышом. Питер умеет попадать в неловкие ситуации. Особенно, если твою практически интимную татуировку, за пару лет о которой ты практически забыл, потому что ну, правда, ребята, кто станет каждый день разглядывать свою жопу?.. Так вот. Особенно, если твою интимную татуировку с Железным Человеком видит не кто иной, как Баки Барнс, гребанный Зимний Солдат, с его любовью стебать все живое и неживое суровым солдатским юмором. Питеру безумно повезло, что Тони в тот раз был на конференции на другой половине земного шара и справедливо решил, что справятся без него. Но в любом случае, это был провал. На следующий день о тату Питера знали все, кроме, почему-то, Старка. *** Питер краснел, бледнел, заикался и не знал куда деть глаза, когда Наташа, как бы случайно, подошла к нему с «парочкой ни к чему не обязывающих вопросов». — Питер, солнышко, а почему именно на ягодице? Почему именно левая? Это потому, что традиционно, левая сторона — ближе к сердцу? Ты влюблен, но постеснялся сделать татуировку на торсе? На левой лопатке она бы смотрелась символичнее, но если так подумать, однополая любовь, все дела, то да, ягодица — самое то! О, это так романтично! Питер! Или вот Кэп с его прямотой и неискушенностью… В некоторых вопросах. — Вы с Тони что, практикуете БДСМ? Я слышал, что люди, которые всерьез увлечены этой сексуальной практикой часто делают татуировки с именами своих э… партнеров. Что? Питер, ты не так все понял! Баки написал мое имя на ключице в знак нерушимой дружбы, прошедшей сквозь века! В смысле задуматься? Питер… Ох черт! Баки!!! Твою мать!!! Совершенно спокойно отреагировал на это только Брюс, решивший, что такие вещи — явно не его ума дело. Ничего криминального — и ладно. Зато Соколиный Глаз теперь не мог просто пропустить Питера мимо. Он с совершенно дебильным выражением на лице орал что-то вроде «Тони, дай пять!» и отвешивал Питеру солидный такой шлепок, аккурат по той самой многострадальной левой ягодице. Питер злился, все еще краснел и не знал, как на это все реагировать, но про себя как мантру повторял, что друзей бить нельзя и радовался своей ускоренной регенерации, потому что грозился набить себе же синяк на лбу от фейспалма. Ну правда, какая разница, что у него там на заднице набито? Самое страшное было для Питера идти к Тони на починку костюма. Но там вроде все обошлось — тот поржал над «боевым ранением», забрал костюм, на следующий день откалибровал все датчики и пожелал Питеру поменьше искать приключений именно на это место. Впрочем, при Тони действительно старались не шутить. Но Паучок все равно дрейфил, что Старк узнает об этом его не очень умном поступке. И не знал как объясниться. Ладно бы все было пристойно — хотя бы не на жопе. И это ещё полбеды. С некоторых пор, Питер, обладая слишком уж живым воображением, что, кстати, свойственно людям его возраста, да еще и с бушующими в крови гормонами, начал проигрывать у себя в голове сценарии того, что будет, если Тони узнает. Первый сценарий — самый безобидный. Он просто поржет и сфейспалмит над «фанаткой номер один». В конце концов, Питер явно не первый, кто решил набить себе тату с Железным Человеком. Второй сценарий — не хуже и не лучше первого. Тони обидится. Потому что, ну правда. На ягодице?! Да ещё и жестом посылающий всех в пешее дальнее эротическое? Серьёзно, Питер? Мог бы место и получше выбрать для изображения своего учителя! Третий сценарий… О нем Паучок старался не думать вообще. Потому что в нем Тони просит показать ему татуировку. И Питеру явно нравится, когда тот её решает потрогать. И не только татуировку. Такого выверта от своего воображения он не ожидал и что делать с вполне очевидной реакцией на это все — попросту не знал. Поэтому решил от греха подальше не попадаться лишний раз на глаза ни самому Тони, ни остальным Мстителям, во избежание всяческих казусов. Например, как с Соколиным Глазом. А еще было море самокопания. Конечно же! Как же без этого. Ведь если ты для себя понимаешь, что был бы не против того, чтобы тебя облапал за задницу мужик, а до этого ты ну вообще никак не реагировал на собственный пол… Пусть даже это самый охрененный мужик на всей земле — Тони Старк. Пусть ты знаешь его довольно неплохо, вы вместе работаете над некоторыми проектами… Пусть ты сам питаешь к нему некоторые чувства, сродни сыновьим. Черт. Значит, не совсем сыновьи, выходит. Потому что признаться себе в том, что ты бисексуал — это одно. А признаться себе в том, что ты бисексуал, который хочет человека, заменившего тебе же отца — ну совсем уже через край. Лучше остановиться на том, что Тони — просто офигенный научный руководитель, командир и вообще человек. И никаких игр в дочки-матери. К такому выводу, спустя без малого пару недель самокопания, все же решил прийти Питер. И пусть все горит синим пламенем, особенно его самоуважение. И некоторые довольно мерзенькие желания, из серии подойти и признаться во всем Тони. Или поцеловать его, пусть потом ему хоть по морде дадут, хоть из Мстителей исключат. Питер практически довел сам себя до ручки. Просто так видеть Тони, возможно, разговаривать с ним, обсуждать текущие проекты… Все это уже точно не могло быть как раньше. Он пытался заставить себя не краснеть, не заикаться и держаться твердо, но сам же и понимал — тщетно. Он не может не спалиться. Пусть этого бы и хотелось, чтобы Тони сам все понял, он же чертов гений! Чтобы не пришлось ничего мямлить, краснея и смотря в пол… Но нет. Этого, на самом деле, допустить было никак нельзя. Потому что Питер не хотел из-за своей глупой влюбленности терять общение со Старком. И рассчитывал, что скоро все пройдет, не имея под собой ну вообще никакой почвы. Но тщетно. Не проходило. Питер стал все реже появляться в Башне, все свободное от учебы в МИТе время либо дежурил на крышах, либо сидел в библиотеке, либо вил себе гнездо из паутины с пролонгированным сроком службы на каком-то чердаке и спал там. В лаборатории Старка он появлялся и без того реже, исключительно тишком и когда тот вообще отсутствовал в Нью-Йорке. Питер, несмотря на то, что «залег на дно» — все еще оставался неплохим изобретателем. А также, супергероем, которому нужен был периодический апгрейд костюма и не только. Так что, приходилось кое-как выкручиваться. И не думать, как ему пришлось бы объясняться перед Старком, случись что. *** Но политика избегания — не самый лучший выбор. К тому же, если ты часть команды Мстителей. Не прийти на сабантуй, посвящённый дню рождения Вдовы, Питер не мог. Они за время, которое Паучок работал в команде — сдружились, и не поздравить Наташу было бы по меньшей мере грубо с его стороны. И, в принципе, это были обычные посиделки, с пиццей, байками и не то чтобы большим количеством алкоголя. Пока не появился Тони с бутылкой коллекционного виски и не предложил перевести детский утренник в более взрослый формат. Народ его поддержал, а Питер, думавший уже слинять под шумок, сделать этого попросту не успел, а потом и не смог. Ему налили виски, как и всем присутствующим, правда всего на один палец, и началось. Питер уже сотню раз проклял себя за то, что не ушел, только завидев Тони. Но слабохарактерность и желание хоть немного полюбоваться украдкой на объект своих платонических притязаний сыграли с ним злую шутку. К тому времени, когда Тони самолично плеснул ему в бокал ещё, мол, молодец, боец, отлично держишься, кажется, Соколиный Глаз предложил сыграть в «Я никогда не…». Дебильная игра, но, по словам Наташи, одобрившей это мракобесие, позволяет узнать друг друга получше, что довольно неплохо для них всех, как для команды. Питер не очень хотел играть, но алкоголь хоть и слабее действовал на него, но все же гулял в крови, призывая жопу на приключения и отодвигая на задний план некоторое количество моральных терзаний. Питер, к слову, такого рода «сплочающие командный дух» игры ненавидел. Потому что единожды узнав о ком-то из Мстителей что-то эдакое, не так-то просто выкинуть это из головы. Например, довольно безобидная фраза от Брюса: «Я никогда не носил стринги», правда, быстро поправившегося под взглядом Наташи — «женские», произвела фурор, потому что от Тони этого точно не ожидали. «Ну, а что, я был тогда слишком пьян и мне казалось это смешным!». Этот факт из биографии Тони Старка не давал спать Питеру довольно долгое время и, обожечкинет, он даже зашел в магазин женского нижнего белья. Правда, его духу и смелости (как и наличности) хватило только на покупку довольно качественных черных чулок с кружевной резинкой. И мы не будем говорить о том, что Питер их надевал. Никому. Никогда. Даже Старку. Особенно ему. Черт. Все это скатывалось вообще в театр абсурда. Каждая такая гребанная игра. Взять, хотя бы, решившего поиграть с ними Тора… Лучше бы не надо, потому что смысл игры он понял как «бухать после каждого вопроса», чем благополучно и занимался, на первых порах довольно интригуя народ положительными признаниями. *** Тор уже успел поднять бокал на признание Вижена, что он никогда не был бойскаутом, но такому выверту судьбы асгардца уже никто не удивился. По традиции, ход перешёл к тому, кто выпил и… — Я никогда не делал татуировок, — решил блеснуть знаниями мидгардских традиций Тор, который был явно не в теме конфуза, произошедшего с Питером относительно недавно. Все взгляды ожидаемо устремились на Паркера и он сглотнул. А потом, собрав свою храбрость в кулак, сделал глоток из своего стакана. Старк тоже смотрел на него. Ну, потому что смотрели все. И это было палевно настолько же, насколько был бы палевным плакат «у него есть татуха на жопе! Да-да! Прямо ТАМ! Смотрите все на него!». Ну или что-то в этом же духе. — Да ладно? У маленького Паучка уже есть татуировка? — Тони был заинтригован. И он естественно не мог не задать этот вопрос. Потому что это же Тони Старк. «Только не это!» — подумал Питер и виновато улыбнулся. Кажется, кто-то из команды сдавленно хрюкнул. — Да, мистер Старк, — с перепугу Питер забыл, что они уже довольно давно, после чуть ли не месяца безвылазно проведенного у Старка в лаборатории за апгрейдом его же очередного Марка, перешли на «ты» и без всех этих вот дурацких «мистеров». — И что же это? И где? — хрюканье повторилось и более отчетливо. Соколиный Глаз закашлялся, делая вид, что подавился выпивкой. — Я думаю, это уместно оставить тайной, это… Слишком личное для меня. — О, Питти, ты набил имя подружки? — кажется, Тони сам копает им двоим могилу. Потому что даже хрюкать или кашлять народ теперь боялся, с нетерпением ожидая что же ляпнет на этот вопрос Питер. Кэп только вот выбивался из общей толпы и еще с самого начала этого диалога между Питером и Тони, прикрывал лицо ладонью и алел ушами. Благо, что на него не особо обращали внимание. — Ну, можно и так сказать, — и Паркер не подкачал! — Любовь и подвиги ради нее — прекрасны! — пробасил Тор и вновь опустошил свой бокал, перед этим отсалютовав им Питеру. Очевидно, поддерживая его выражение сердечной привязанности. Ох, если бы только он знал! Как хорошо, что ему еще никто не успел рассказать, иначе Питер вообще не пережил бы этого момента. Никак. Он уже решил для себя, что ему вот прямо сейчас, любой ценой нужно убраться отсюда. И не показываться никому на глаза еще как минимум месяц. Особенно — Старку. Потому что если он втемяшил себе что-то в голову, то это надолго. А так у Питера будет шанс на то, что вся эта история немного подзабудется. — В таком случае, хотя бы намекни, где она? — Тони не обратил внимания на реплику Тора и решил допытываться. Потому что как это так? Ему отказались рассказывать что-то! Это же наоборот только подогреет его интерес! Черт. Питер влип. — Нет, мистер Старк. Прошу прощения, но, пожалуй, с меня на сегодня хватит. Наташа, с днем рождения, еще раз. Прости, что убегаю, но у меня срочные дела. Ночной Нью-Йорк не ждет, вот это все… — быстро все это бормоча, Питер довольно ловко добрался до окна во всю стену и, приложив ладонь к стеклу, которое было тут же убрано, едва Пятница отсканировала его отпечаток и как был, в толстовке с эмблемой МИТа и растянутых джинсах, так и прыгнул. Что угодно, только убраться оттуда подальше! — Он же без веб-шутеров! — ахнула Наташа и закусила нижнюю губу. Атмосфера праздника была безвозвратно потеряна. Что еще сказать? — Пятница? — встревоженно позвал Тони, понимая, что он явно пропустил что-то. Что-то очень важное. — Да, сэр? — ИскИн отозвался сиюминутно. — Что с Питером? — вряд ли мальчишка решил таким странным способом покончить с собой и, скорее всего, он знал, что делает. Но на всякий случай убедиться, что с ним все в порядке — стоило бы. — Вас интересует физическое состояние или психоэмоциональное? — хорошее уточнение. Тони запомнит. — Физическое. Как он смог прыгнуть без своих веб-шутеров? Были ли они при нем в этот момент? — не при всех же пытаться вытянуть из Пятницы, что там в голове у этого мальчишки и каково его эмоциональное состояние? Тони и без того заметил, что с ним творится что-то совсем странное последнее время, но выловить Питера на разговор было так же нереально, как заставить самого Тони отказаться от употребления кофе. То есть вообще нереально. — Физическое состояние мистера Паркера в пределах нормы. Насколько мне известно, мистер Паркер совсем недавно закончил разработку подкожных веб-шутеров и успешно провел сам себе операцию по их вживлению. Испытания так же прошли успешно. — Этот говнюк мне вообще ничего не говорил про это! Пятница! И ты молчала! — Мистер Паркер сделал надстройку приватности в моем коде и без прямого вашего вопроса я бы не сказала ничего. Простите, сэр. Наташа не выдержала и заливисто захохотала, наблюдая за совсем уже ошарашенным лицом Тони. — Что, Старк, обставил тебя малолетний гений? — вот уж точно. Обставил! Надстройки приватности! Паршивец не только вполне успешно что-то креативил в его, Старка, лаборатории, при этом преимущественно тайно, без ведома самого Тони, так еще и основательно прочистил мозги его дворецкому! Вот так номер! В этом стоило разобраться как можно скорее. — Дамы и господа, прошу меня простить, но я вынужден вас покинуть. Мне нужно срочно немного побеседовать с Пятницей, так сказать, тет-а-тет… Тони так и не понял, почему провожали его дружным гоготом. Впрочем, ему было несколько не до приколов. Добраться до своей лаборатории — дело пары минут. Запросить у Пятницы все куски кода, в которые были внесены изменения не его авторства — еще тридцать секунд. Примерно четверть часа ушла на то, чтобы бегло просмотреть эти куски кода и отметить для себя, что Пятницу пытались взломать не первый раз. И вирусни в нее запускали тоже довольно много. Сугубо авторской, которая не поддавалась классификации, подогнанной исключительно под конкретный искин. Примечательно было еще и то, что Питер явно к этому приложил свои восемь паучьих лапок, потому что все вычисленные вирусы были деактивированы. Он не смог удалить их из кода, видимо побоялся порушить структурность, но остановить — да. И даже подписался, засранец. «Вряд ли вы это когда-нибудь заметите, но всегда пожалуйста, ваш Спайди». На самом деле, надстройка приватности, которую приписал к коду Питер на фоне парочки обезвреженных им программ, выглядела как что-то такое малозначимое и безобидное, что, не будь ситуация столь интригующей, Тони бы махнул на это рукой. Сам проворонил же, а Питер пусть развлекается, если ему так прям нужно это было. Но сейчас Тони позарез было нужно узнать, что же такого приватного скрывает эта надстройка. — Пятница, выведи на экран видеоархив «за что мне это все?!» и воспроизводи данные по порядку их добавления. — Как скажете, сэр, — привычно отозвался ИскИн и загрузил первый видеофайл от седьмого сентября… *** Как реагировать на увиденное, Тони не знал. Смущала не столько сама татуировка с ним же самим, сколько место, на котором она была выполнена. Единственное, что Тони понял для себя, так это то, что он хотел бы посмотреть на неё вживую, а не на записи, где и видно-то её было только мельком. И отвертеться от этого у Питера шансов не было никаких. Потому что сначала надо было думать, прежде чем совершать такие поступки. А это значило, что медлить он точно не станет. Ну и, конечно, еще было одно. Когда подвернется подходящий момент, нужно было бы съездить по морде Соколиному Глазу. Потому что нечего обижать Питера. Он и так явно из-за всей этой истории стал сильно загоняться и избегать всех. Особенно его, Тони. А с этим тоже нужно было что-то срочно делать. Старк не хотел терять Питера ни как друга, ни как члена команды, ни как, возможно, кого-то бОльшего. — Пятница, покажи мне, пожалуйста, местонахождение Питера Паркера на данный момент, — он уже призвал жестом свою броню и ждал только координат. — Вывожу точку на карте на бортовой компьютер, сэр. *** Питер облюбовал себе этот чердак не так давно, но уже успел его немного обжить, убрав пыль и всякий мусор, какой можно вообще найти на заброшенных чердаках. Даже сделал себе там освещение, притащив пару ламп, работающих от аккумуляторов. И свил себе вполне уютное гнездо из паутины, пары пледов и купленных на распродаже тощих подушек. Он даже умудрялся там делать уроки, выходя в сеть с помощью Карен, заставляя её гуглить нужные ему запросы. Ну и восполняя дефицит общения, подолгу беседуя с ИскИном. Сейчас уроки он не делал. Он просто сидел в углу, закутавшись в плед и предавался рефлексии. Это было отвратительно, но ничего поделать с собой он не мог. Сегодня все прошло хуже некуда и он едва не разревелся, как девчонка, когда улепетывал из Башни. Старк, скорее всего, уже влез в его архив и все знает. Иного ожидать и не приходилось. И реакция мужчины на то, что он мог там увидеть, Питера пугала больше всего. Он даже не сразу услышал стук в единственное чердачное окно, в которое практически ничего нельзя было разглядеть из-за слоя грязи и пыли. Но когда понял, что в него действительно стучат, то не сразу нашел в себе силы распахнуть его. Хотелось отсрочить предстоящий разговор хотя бы еще на несколько минут. А то, что это именно Старк стучится к нему, Питер даже не сомневался. И правда. Он. В своем костюме, с поднятым забралом, с интересом смотрящий на место, которое Паучок выбрал себе временным пристанищем. — Привет? — у Тони приветствие вышло скорее вопросительным. Он был явно не мастер таких разговоров. — Здравствуйте, — Питер потупился и покраснел как маков цвет. Смотреть на Старка он не мог. Тем более ему в глаза. Сейчас вообще идея с этой татуировкой казалась ему несусветной глупостью, а более неловкой ситуации он и представить себе не мог. — Можно я тоже посижу в этом сквоте? — Тони окинул взглядом помещение и не позволил себе поморщиться. В конце концов, не важно где будет этот разговор. А если Питеру тут комфортнее, то пусть. — Да, конечно, — Паркер отстранился от окна, давая возможность Тони каким-то чудом протиснуться внутрь, при этом не разбив и так дышащее на ладан стекло и не покорежив рассохшуюся от времени деревянную раму. — Миленько у тебя тут. Я смотрю, ты питаешь слабость к таким вот… Маленьким помещениям, — видимо, он вспомнил комнату Питера в доме тети Мэй, в которой состоялся их первый разговор по душам когда-то. Парень на это только пожал плечами и ничего не ответил. И, конечно же, продолжал смотреть куда угодно, только не на Тони. — Если это немного ободрит тебя, то я все видел и не сержусь на тебя. Я даже нахожу это несколько забавным, — видимо, Питер уже успел накрутить себя достаточно сильно, чтобы напридумывать себе произвольное число египетских казней, но куда больше, чем в оригинале. — Простите, мистер Старк, это правда была идиотская идея, а я поступил как малолетний дурак. Если хотите, я сведу ее, — ну, вроде, дар речи, более-менее связной, Питер обрел. Но все равно боялся и робел. Такой Питер явно не нравился Тони. Он привык к тому, что тот вечно что-то говорит, не умолкая, улыбается, хохмит по делу или нет, а еще смотрит на него своими оленьими карими глазами с поволокой восторженно и слушает все, что Тони ему говорит и объясняет. А потом выдает какую-то совсем уже невозможную на первый взгляд креативную идею, до которой Старку было бы ну вообще не додуматься. И опять смотрит с восхищением, будто не он сам сейчас нашел гениальное решение проблемы, над которой другие бились не один год. — Ты уже десять раз успел раскаяться по этому поводу, я смотрю… — Простите, пожалуйста, простите! Мистер Старк, я… — Питер, хватит истерить, все в порядке, правда, — Тони не выдержал этого всего и дезактивировал свой доспех, оставаясь в свободных домашних штанах и обычной черной футболке. Так было проще. И он мог, например, обнять Питера, которому это совершенно точно было сейчас необходимо. — Я вас подвел. И я чувствую это. Вы не хотите, чтобы я устраивал вам некрасивую сцену сейчас, я тоже не хочу, но ничего не могу поделать с собой… — Так, хватит, мелкий. Ты можешь устроить прекрасную сцену, взамен вот этого всего. Я внезапно даже для себя самого решил, что хочу посмотреть на твою татуировку вживую. Скажи, разрешишь? — Я… — Питер, посмотри на меня, пожалуйста, — ну так и есть. Он чуть ли не плачет уже. Старк ощутил себя совсем уже мудаком по отношению к пацану и глубоко вздохнул. — Так. Это ну вообще никуда не годится. Послушай меня, пожалуйста. Ты… Я не хочу тебя к чему-то принуждать. И не стану ничего делать без твоего согласия. Не скрою, я не думал о тебе в таком ключе раньше, до того момента, пока не узнал о татуировке. Но я абсолютно точно заинтересован в тебе. Не как в развлечении на одну ночь, а как в человеке, который уже доказал, что может действительно меня заинтересовать. Как в человеке, который терпит мой гадкий характер и довольно быстро нашел со мной общий язык. Как в человеке, который вырос на моих глазах из мелкого восторженного пацана в сильную личность. Я заинтересован в тебе, как в человеке, который мне… Который мне нравится. И я не просто хочу полапать твою задницу, я хочу делать это на постоянной основе. И, возможно, дам полапать свою. И если ты думаешь, что это желание возникло из-за татуировки, то ты ошибаешься. Скорее я из-за нее все это до конца осознал. В общем как-то так… Последнее слово за тобой, Питер, — Тони аккуратно подцепил его подбородок кончиками пальцев, заставляя смотреть на себя. И Питер смотрел. Своими чертовыми карими огромными глазами, слегка покрасневшими, но восхищенными, полными какой-то совсем детской надежды. Питер Паркер не ответил ничего на этот довольно эмоциональный монолог мужчины. Он аккуратно мотнул головой, заставляя Старка убрать пальцы и, не давая себе и секунды на раздумья-сомнения-анализ ситуации, осторожно, коротко, но бесконечно нежно коснулся губ Старка своими. Почти чёрные глаза мужчины широко распахнулись, он выдохнул через рот и вернул поцелуй. Уже не невинный. Страстный, жаркий, мокрый, яростный. Как он сам. Такой же бескомпромиссный. — Это значит, ты покажешь мне свою татуировку? — Тони едва разорвал поцелуй, не нашёл ничего лучше, чем спросить первое, что пришло на ум. — Это значит, заткнитесь, мистер Старк. И целуйте меня! Питер, впрочем, в долгу не остался. За такое развитие событий он готов был бы отдать свою бессмертную паучью душу. Наверное, потом, когда он опять и опять будет прокручивать у себя в голове произошедшее, ему будет мучительно стыдно. Но сейчас, вот прямо сейчас, в конкретно эту единицу времени, Питер просто потерял последние тормоза. Запрыгнул на мужчину, не ожидавшего такого порыва, но подхватившего тут же под ягодицы, и решил, что изобразить из себя коалу — лучшее, на что он способен. Впрочем, Тони было плевать кого там изображает Питер. Он целовал этого мальчишку, мог теперь абсолютно безнаказанно мять его упругие, крепкие, такие восхитительные ягодицы и прижимать его к себе ещё плотнее, ощущая, как их возбужденные члены трутся друг о друга сквозь одежду. Это, безусловно, было не слишком удобно и не слишком приятно, но Тони отдавал себе отчёт в том, что не всё сразу. И если он хочет, чтобы Питер остался с ним на постоянной основе, чтобы не случилось неловкого молчания по утру и вот этого всего дерьма, коего в жизни Старка и так было с избытком… В общем, стоило подождать и дать Питеру право решать все самому. Это самое ценное и дорогое, что Тони вообще дарил кому-либо в своей жизни. Право решать за него, Тони Старка. И Питер, ещё даже до конца не зная об этом, не осознавая, пользовался им. Ерзал, стонал в поцелуй, то цеплялся своими тонкими, изящными музыкальными пальцами за волосы Тони, то почти разрывая футболку на горловине, стискивая ткань, комкая её и, видимо, неосознанно пытаясь раздеть Тони хотя бы по пояс. У Питера в ушах стучала кровь и он захлебывался. Как будто уже ушёл с головой под воду, не имея возможности всплыть. Он тонул в Тони. В его сильных руках, так правильно гладящих его прямо по ложбинке между ягодиц, там, где столько чувствительных местечек разом! В его крепких мышцах пресса, о которые тоже так сладко тереться пахом… В его колкой щетине, которая отросла к концу дня… В терпком запахе его духов… Тони в какой-то момент не выдержал и медленно, не отпуская Питера, опустился на пол, в то самое гнездо из пледов и тощих подушек. Так было гораздо удобнее. Хотя бы для того, чтобы на мгновение прервать поцелуй — Питер снял с него многострадальную футболку, совершенно порнографично простонав, когда смог провести по обнаженной груди Старка ладонью. От ключиц — ниже, по груди, пальцем задев возбужденно сморщенный сосок и ещё ниже, по хорошо проработанному прессу… А затем сжать член Тони через ткань штанов, заставляя того тоже простонать. Восхитительно. Старк пытался перехватить инициативу, но Питер явно дал понять, что не нужно этого делать. Он сам. Питеру хотелось ласкать, трогать, щупать, целовать, лизать, пробовать на вкус… И он не отказывал себе в этом. Ему самому хватило лишь ощущений, когда он все же решился взять в рот. Тяжелая, солоноватая головка была гладкой, горячей и так прекрасно и приятно давила на язык, что Питер постыдно кончил, поскуливая, не смея выпустить член Тони изо рта. Дрожа всем телом и сжимая кулаки. Раскрасневшийся, с закрытыми глазами, ласкающий языком и губами его член и кончающий без рук только от этого, Питер был настолько прекрасен, насколько это вообще было возможно. И это впечатлило Старка слишком сильно, и он ненадолго от него отстал. Питер явно не сумел сориентироваться, что сейчас произойдёт и не отпрянул, только ещё раз застонал, когда почувствовал, как во рту разливается что-то горячее солено-горькое и склизкое. Он сглотнул, скорее даже не поняв до конца, что сделал и поднял глаза на Старка. Тот, оказывается, смотрел на Питера неотрывно, а когда тот поднял взгляд, то зарычал, зарываясь рукой в его волосы и через несколько мгновений обмяк. Питер последний раз провел языком по головке, заставляя мужчину слегка вздрогнуть и выпустил изо рта его член, облизываясь. Старк не остался в долгу, почти грубо подтянул его к себе и поцеловал эти красные, распухшие, порочные губы. Собирая свой вкус и смакуя его. — Ты же понимаешь, что я теперь тебя никуда не отпущу, Питер? — Тони был как никогда серьёзен, даже не смотря на то, что они сейчас лежали почти голыми, на чердаке какого-то дома, при свете одной сиротливой лампы. Пусть обстановка располагала скорее к романтике, чем к серьезному разговору, но Тони не верил в романтику. — Угу, — Питер кончиками пальцев обводил тонкие шрамы на груди мужчины и жмурился как сытый кот. Он, может быть, и был бы не против романтики, но, если честно, ему было плевать на всю эту шелуху. Важным было лишь одно — что скажет ему Тони. — И ты окончательно переберешься в Башню. Больше никаких чердаков. — Угу. — И Соколиному Глазу я что-нибудь сломаю, если ещё раз попробует провернуть что-то из своих шуточек. — Эй! Он же не со зла, просто шутит так плоско, — ну вот такого Питер допустить уже не мог. — Я не думаю, что уместно разрешать кому-то постороннему шлепать тебя по заднице, когда ты состоишь в отношениях, не так ли, Питер? — Отношениях?.. — Питер, как обычно, услышал во всей фразе только самое ключевое. Тони на это только вздохнул. Всё же, не стоило забывать, что Питер все ещё оставался восторженным подростком в какой-то мере. И не то, чтобы это было плохо. Скорее, именно он делал Старка живым. Настолько живым, что… Поцелуй был скорее нежным, чем собственническим. И, как и все предыдущие — сладким. Потому что он целовал именно Питера. И это сказало за себя лучше всяких слов. Впрочем, этим двоим они не всегда нужны.