Перекрестье дорог

в серебряном кубке увижу седые клочья... мне не было места в семье, где растили дочку: плели сёстры косы, легенды слагали братья, - а я в полнолуние билась с нечистой ратью. меня называли дочерью лунных фьордов, ночных первоцветов и каменных далей гордых; меня сторонились, боясь обрести проклятье - подруги, родители, сёстры и даже братья; а слухи вгрызались в почвенный твёрдый остов: меня называли дочерью перекрёстков. и я уходила за горы, в чужие дали, где слухи эти не ведали и не знали. трава мягким шёлком стели'тся под бóсу ногу, полынь, наклоняясь, укажет глазам дорогу, цветы одурманят, постель предоставят склоны: я рада так жить, подчиняясь своим законам - трава обнимает, по телу плетётся вереск, как будто душистый, кровавого цвета херес, цветы льнут к вискам и шумит в артериях влага, я знаю, она защитит и от взгляда злаго, от мысли, от брани, от всякого злого дела - созвездие пятен срастается с моим телом. в ту пору ходил по горам одинокий странник: он путь держал к югу - в крови закипал песчаник, - он пел о богах одиноких вершин под небом, но тело его оставалось больно и слепо. он шёл через вереск, что морем шумел, и ветер шептал ему о затянувшемся, длинном лете, а пчёлы садились на золото светлых прядей: он шёл через пустошь, в искристые дали глядя. ему не писали родные, а он не клялся и в верной любви - он бы в руки едва ли дáлся, зато склоны вереска стали ему дорогой, и мне приглянулся тот странник совсем немного... но слухами пóлнится почвенный твёрдый остов: меня до сих пор зовут дочерью перекрёстков. он шёл по хребтам и остался на ночь в пещере, однако не стал убивать никакого зверя: сидел у костра и молил всех богов о мире, в котором его бы не прéдали, а любили, в котором бы люди не плакали, а запели... и голос его был подобен ночной свирели. когда он заснул, я гладила его кожу, увила цветами его небольшое ложе, а пальцы мои утонули в золоте шёлка, но в этой любви я не видела вовсе толку: холодные льдинки съедают больную душу - ведь он никогда мне не станет покорным мужем. не знает он пламени, чёрствости хлеба, горя, а в венах его - слишком тёплое, южное море... и я уходила за склоны, в свою обитель, где ветер - единственный, тихий, слепой сожитель... [...где ведьме не место, там льётся хмельная брага, но мало кто знает, что ведьма - большое благо...] ...его я увидела после: весна дурная рассыпала звёзды по самым хребтам, у края. он вырос, окреп, и расправились гордые плечи, в глазах расплескалась смола и багряный вечер, а волосы помнили ласки моих ладоней, и мне показалось, что óн всё, конечно, понял... вернувшись, он сел на холме и сжал в пальцах вереск: я чувствовать боль научилась сквозь землю, через корней паутину и пыль под ступнёю бóсой, а он всё сидел - так сменялись дожди и росы. я вскоре к нему подошла со спины и рядом на вереск уселась, томясь любопытным взглядом... - ты знаешь, - сказал он, - я много ходил по свету: преследуя юность, всегда догоняя лето, я был так упрям в своей вечной проклятой цели - искал невозможное; мысли о нём не грели, однако казалось, что я был уже столь близок... родные же видели в этом другое - шизу. я был на краю и слагал песни в южном ханстве, я пережил плен, состоял в византийском братстве, я видел песок и волнение океана, я плавал в морях и бывал в заграничных странах, я - кладезь фольклора и древних индийский сказок, но... только в горах я доселе не был ни разу. вернее-то, был, но сейчас, через год, вернулся. уселся на склон, пальцы с травами сплёл, разулся и понял, что видел всё время во сне ночами. ты знаешь, не шутка, когда целый мир за плечами, вот только... весь мир - за спиной, а хребты - впереди, так что же меня постоянно и так беспрерывно гложет?.. над ним колыхалась волна из цветов медуницы, рубашка была скроенá из простого ситца, и пряди волос выгорали под знойным солнцем. не думала я, что когда-нибудь он вернётся... - ты знаешь, искал я повсюду, везде, где можно; не то, чтобы это мне было уж слишком сложно, но я ошарашен был после того, как понял, что счастье уже побывало в моих ладонях. тебя называют дочерью лунных фьордов, ночных первоцветов и каменных далей гордых: тебя сторонятся, боясь обрести проклятье, и ты не стоишь рядом с пышной известной знатью, но мне не милы дали, что окованы медью, ведь моё сердце навеки забрáла ведьма. 26-27.07.2018