My support

Чимин наблюдает с трибун уже за третьим сетом, который выявит победителя в сегодняшнем матче. На большом табло, что висит над игровой площадкой, показывает счет шесть-пять в пользу Чон Чонгука. На данный момент разыгрывается решающий гейм. Если Чонгук выиграет один гейм, то он выйдет из этой игры победителем, если же счёт будет равный, то объявят тай-брейк, который он навряд ли выдержит стойко. Трёхмесячная травма даёт знать о себе тогда, когда наступает момент истины и отдается острыми болями в области щиколотки. Чимин на трибунах замечает издалека малозаметно сморщенное лицо своего парня и понимает в чем дело, когда видит мелкую дрожь в ноге. Пак вовсе не собирался показывать свою эксцентричную натуру, но резко встает и кричит на весь стадион следующее: — Чон Чонгук, ты слышишь меня? — шатен вздрогнул и повернул голову к трибунам, ища обладателя данного голоса. — Слышишь, я вижу. А теперь взял себя в руки и бегом побеждать. Ты зря тренировался что ли? Чонгук смотрит задорно в любимые глаза, прыскает в кулак и, не переставая смеяться, показывает Паку большой палец, уверяя его в том, что он не посмеет не оправдать его ожидания. Чимин довольно улыбается уголками губ и под изумленными взорами садится обратно, смотря на двух вставших в готовую стойку игроков. Сегодня Чонгук выходит победителем, и все поздравляют его с первой победой после выхода с больничного. Чимин ждёт его около входа в стадион. В одной руке он держит букет белых лилий, в другой - тлеющую сигарету. На улице по-осеннему прохладно, дует легкий ветер, развивая непослушные пряди светлых волос. Пак делает затяжку, и сигаретный дым, что выходит из легких сизым облаком, исчезает в темноте. Через полчаса Чонгук появляется в дверном проёме и задыхается от белого облака табачного дыма мальборовских сигарет. Он чихает несколько раз, следует за источником и замечает возле урны своего парня, что смотрит в ночную даль и выглядит загадочным. Чонгук невольно любуется на то, как аккуратно ложится на родное лицо свет от уличных фонарей, как медовые глаза вглядываются в необъятную даль, и сигарета, что лежит между пальцев, касается пухлых губ, что втягивают никотиновый дым в себя, словно сладкую конфету. Чон думает уже не в первый раз, что хёну пора бросать курить. Но он сам прекрасно понимает, что навряд ли скажет ему об этом. Потому что ему нравится наблюдать за этим процессом, и его парень преображается в его глазах в этот момент. Чимин заканчивает курить уже вторую сигарету и видит неподвижно стоящего неподалеку Чонгука. Пак улыбается, идет к нему и вручает букет в руки, обескураживая этим действием своего парня. — Поздравляю с первой победой, — говорит Чимин, следя за взглядом младшего, что метается от него к букету. — Ты прекрасно знаешь, что заслужил похвалу за все эти месяцы отсутствия в большом спорте, и теперь мы идем в ресторан, пока не аннулировали заказ, — Пак перехватывает Чонгука за локоть и ведет в сторону центрального парка. В парке необъятная тишина, прерываемая пением птиц и стрекочением сверчков. Изредко встречаются небольшие семьи, одинокие студенты, рабочие и, естественно, влюбленные парочки. Одной из них были и Чимин с Чонгуком, но прохожие воспринимали их больше как хороших друзей, не обращая внимание на то, что в руках одного из них букет голландских белых лилий, а другой ведет его под локоть в спешке. Чонгук резко отцепляется и начинает тяжело дышать. Чимин замечает это и ретирует их на ближайшую пустую скамейку, отдаленную от чужих глаз возле какого-то монумента. — Чимин-а, — Чонгук смотрит на парня, что пытается зажечь в своих руках сигарету. — Тебе определенно стоит бросить курить. — И не подумаю, — брезгливо сказал Пак и сделал первую затяжку. — Да и ты любишь, когда я курю. — Все ты знаешь, — цокнул Чон, перехватывая сигарету в чужих руках и туша о деревянную поверхность скамейки. — Ты что делаешь? — возмутился было Чимин, но его губы берут в плен другие и он не смеет им сопротивляться. Чонгук целует смачно и тягуче медленно, пробуя на вкус эти пухлые губы, что он так любит кусать вечерами, когда они один на один в своей белоснежной постели истязают друг другу. Пак отвечает с напором, посасывает нижнюю губу своего ненасытного парня, оттягивает её и снова целует, касаясь языком чужого, сплетая их в едином сумасшедшем танце. Поцелуй перерастает в глубокий, и Чонгук понимает, что ему становится нечем дышать, но и останавливать не хочет эту сладкую пытку, от которой приятно тянет в области живота. Они отстраняются друг от друга, начинают рвано дышать и повторяют снова, пока губы не начинают болеть от постоянных укусов и легкие окончательно отказывают работать без большой дозы кислорода. Чонгук цепляется пальцами за воротник кожанки Чимина, боясь упасть от немощности, и дарит тому поцелуй в щеку, по-детски улыбаясь. Пак хрипло смеется и перебирает пряди каштановых волос в своих пухлых пальцах. Сердца стучат по-сумасшедшему быстро, дыхание стало одно на двоих, и пальцы инстинктивно переплетаются, даря тепло друг другу. — Хён, а что меня ждёт после ужина? — Чонгук отстраняется и хитро щурит глаза. — Не бойся, — Пак мило улыбается, проводит тыльной стороной ладони по щеке младшего и, приблизившись, говорит в самые губы. — Кролик получит свою морковку сегодня. Чонгук краснеет то ли от возмущения, то ли от смущения и начинает бить Чимина по плечам. Он хочет убрать эту самодовольную улыбку с его лица и врезать хорошенько за такие пошлые слова, но понимает, что злиться на него бесполезно. Ведь это Пак Чимин — его молодой человек, что любит курить мальборо, делать не обыденные вещи, домашних животных и дразнить его до красных ушей. И Чонгук готов снисходительно относится к этим вещам, лишь бы он был рядом, поддерживал и нежно целовал в губы, приговаривая о том, что не отпустит и будет с ним до конца своих дней.