До скорой встречи

Эш никогда не верил в реинкарнацию. Он и в смерть до определённой поры не верил, просто видел, как перед глазами люди буквально сыплются на холодную землю; их даже не убирали с пути, или убирали, но значительно позже, когда следы убийц затирались временем. Эш никогда не верил в весёлую — или не очень — сказку о дружбе до гроба. Маленький Аслан Калленриз не верил в то, что когда-нибудь мужчина или совсем молодой парень сможет поставить их общие интересы выше собственных. Он не верил, что не все хотят причинить ему боль. Когда Эш встречает Шотера, внутри всё скручивает и переворачивает вверх ногами. Весь остаток дня он проводит в тяжёлых мыслях, но, несмотря на это, впервые чувствует себя счастливым с кем-то, помимо брата. Мир с тех пор так и висит перевёрнутым, как и представление обо всём существующем. Маленький и лысый катализатор счастья постоянно крутится рядом, не давая грусти ни малейшего шанса на жизнь. Эш не считал неправильным смеяться над Шотером, потому что тот был действительно самым неловким человеком из тех, что он встречал ранее. Друг мог споткнуться о собственную ногу, а в серьёзный момент проявить выдающееся мастерство. Иногда Эш в шутку называл его «человек-парадокс» (разумеется, пока Шотер не слышал), он не ошибся ни разу, сколько произнёс эту несуразную фразу. Шотер действительно самый удивительный и хороший друг из всех, кого только можно найти. О таких друзьях говорят родителям, как о самых надёжных и «Мам, пап, он лучший из тех, кого я знаю». С Шотером минутное безрассудство стало нормой, а позже — системным и, к слову, очень приятным явлением. Эш считал, что это мешает мобилизовать силы в нужный момент, Вонг же убеждал его, что тот самый момент, возможно, никогда не наступит. Он верил в чудо, и оно непременно должно было с ним случиться. Линкс и осознать не успел, как в его жизни появились дружеские — в шутку, конечно же, — поцелуи по-французски и слишком взрослые для друзей разговоры. Он просто брал и делал, что душе угодно. С Шотером можно было так, не боясь осуждения. Эш даже в шутку сказал, что когда-нибудь сможет завалить друга в кровать, на что Шотер ответил, что им придётся серьёзно бороться за это право. Они перецеловались — всё ещё в шутку — во всех доступных местах: на крыше, на заброшенном чердаке, в грязной подворотне и даже, честно сказать, на людной улице родного Манхэттена. Потом в жизни уже не маленького Эша появился Эйджи. И он, человек со своей бандой, обладающий неплохим и устойчивым положением в кругу нужных людей, почувствовал себя слишком беззащитным. К Эйджи как-то тянуло, и вот она, кажется, любовь, но грустно сверкающие глаза друга заставляли внутри неприятно свербить. С Эйджи легко и уютно; его щёки покрываются нежным румянцем, стоит Линксу сказать хоть что-то смущающее. Японец ласковый, прижимается к груди младшего тесно-тесно и мелко дрожит в крепких руках. Шотер поддерживает его, даёт уместные (и не очень) советы, обнимает по-дружески и больше не пытается целовать. Целовать пытается пьяный Эйджи: трётся об его джинсы, влажными губами касается мочки уха, притягивает к себе за шею и смотрит прямо в глаза. Эшу становится слишком жарко, он поддается этому порыву, тянется навстречу, полностью разбивая свои и чужие границы. В тот раз у них ничего не зашло дальше петтинга, но Эш чувствовал себя удовлетворённым. Слишком удовлетворенным, чтобы что-то сказать. Потом была поездка в Лос-Анджелес, смешанные в кучу, полуразмытые события, отец, Дженнифер, сломанные воспоминания о сломанном детстве и несколько раз спасённая Шотером жизнь. Вид ночного Лос-Анджелеса, поцелуи с Эйджи в доме Юэ-Луна, пистолеты, боль, связанные руки, предательство… Предательство? Для всех — предательство, для Эша — поиск решения, беспокойство и непонимание. Как же он мог не заметить раньше? Как же… Шотер душил себя чувством вины, страхом за беспомощного японца. У него на руках сейчас находится человек, за которого лучший друг бы и жизнь отдал. А он не уберёг. Предал. Пообещал, что спасёт, хотя бы ради своего драгоценного друга. Любимого друга. Эш сидит во главе стола, пробует дорогое вино и с точностью определяет год. Над Шотером в лаборатории проводят нечеловеческие опыты. У Линкса потные ладони, желание побыстрее сбежать отсюда вместе с семьёй и не слушать рассказы Дино о прошлом. Для него прошлого нет. Нет и будущего с настоящим сейчас. Шотеру вводят «банановую рыбу». Пульс за сто пятьдесят, боль, пульсация в голове, страх. Выжить. Выжить. Выжить. Нереальность происходящего, любимый парень лучшего друга, ненависть. Нет, не враг, не трогайте, перестаньте сейчас же. Не враг он, не враг. Больно. Враг. Пистолеты у головы, цепи, тугая боль в запястьях; Эш чувствует, как в них застаивается густая кровь. Лицо Артура, искривленное в восхищении, –счастливое, чёрт дери. Шотер смотрит на Эйджи неверящим взглядом. Безумие, чей-то шёпот в голове, внутри — гнев и панический ужас. Нож в руке, Слёзы в глазах и только одна просьба — убей, пожалуйста, убей. Эш не слышит или просто боится услышать страшную просьбу. Он всегда был хорошим другом и старался помочь. Тяжёлый и тугой курок поддается напору упрямого сердца. Самое тяжёлое нажатие на него в жизни Линкса. Шотер улыбается краешком губ напоследок и, кажется, плачет, будто и не прощается вовсе — лишь говорит привычно-весёлое «До свидания». Руки каменеют. В них, кажется, не осталось тёплой крови. Холодные, каменные руки. И Эш сам холодный и скользкий, как змея. Не человек; падшая тварь, сломанная кукла из мягкой глины. Только куклы не чувствуют отвращения к самим себе. Шотера уносят прочь. Линкс глубоко внутри себя уходит за ним. Эш действительно не верил в смерть, пока она своим костлявым плечом не расцарапала ему грудь; пока не вонзила острое лезвие в бок. Прости, Шотер, и спасибо.

До скорой встречи.