Сейчас это не имеет значения

Буквы начинали путаться между собой, складываясь во что-то непонятное и нечитаемое. Голова уже не могла здраво соображать и неприятно гудела от переизбытка мыслей, но и уходить от рабочего стола тоже не было сил. Даже горький кофе уже не приносил былой бодрости. Всё же не спать 4 дня подряд было не лучшей идеей… Чувствовалось странное подвешенное состояние: учёный ощущал себя жижей, что перетекает в лава-лампе из одного состояния в другое. Вроде бы и спать особо не хотелось, но и неимоверная усталость, пусть и не говоря об этом в открытую, тяжело придавливала к горизонтальной поверхности, принуждая отдохнуть. Над рабочим столом горел раздражающий электрический свет, который уже резал уставшие глаза. Даже звуки слышались, словно через плотную стену, лишь сердцебиение и тяжёлые вдохи звучали отчётливо. Если не спать, то стоило хотя бы просто прилечь отдохнуть. Вот так происходило каждый раз. Сколько уже королевский учёный ни давал себе обещаний: какой бы захватывающий и важный эксперимент ни был, давать себе отдохнуть — всё это было забыто, сну просто в какой-то момент переставали придавать должного значения. И всё вращалось так по кругу. Но все уже привыкли, это было в порядке вещей. Такое постоянство даже внушало уверенность. Да и скорее большее удивление вызвало бы то, если бы учёный после первого дня работы над проектом в этот же день ушёл домой или бы сделал любой даже самый незначительный перерыв, за место того, что все уже привыкли наблюдать. В этом уже была своя «магия». Вокруг уже создалась особая атмосфера. Каждый знал свои «особые» обязанности. В основном работа текла привычным руслом, и ассистенты занимались своими обязанностями, но как только начинались такие «приступы научного вдохновения» и бессонного беспрерывного поиска решения или изучения с целью понять, то сотрудники превращались в связные каналы с внешним миром. Они приносили кофе, кофе, ещё кофе, необходимые бумаги и литературу, вместе с большим запасом пишущих принадлежностей, а если всё шло совсем хорошо, то инструменты и некоторые детали. Но никто никогда ни за что не должен был приносить еду. Все терялись в догадках почему, но каждый просто знал, что этого делать не стоит. Как они сами себя успокаивали: Лучше работается на пустой желудок. Рабочий стол был завален листами. Некоторые из них были заполнены рукописными каракулями и небольшими кофейными кляксами, а какие-то явно были небрежно вырваны прямо из книг. У ножки стола стояла мусорная корзина, уже переполненная скомканной (и даже разодранной в клочья) бумагой. На полу валялись раскрытые книги, на некоторых были видны обрывки (видимо из них с мясом выдирали страницы). Сгорбившись так, что сквозь одежду были видны выпирающие лопатки, над столом корпела фигура, не спавшая довольно давно. Локти, лежавшие на столе, указывали острыми концами в противоположные стороны, в каждой руке было по карандашу. Левая рука обводила какие-то фразы в одной из выдранных страниц, а правая писала на пока ещё чистом листе сам ход личных предположений и теорий, что возникали в голове. Рядом с тихим стуком опустилась чашка, полная приятно пахнущего успокаивающего напитка. Это был не кофе. Вопросительно посмотрев, на ассистента, что принёс что-то вовсе непривычное для него, учёный с трудом соображал так же быстро, как и всегда. Перед ним стояла с желтоватым отливом чешуи монстр, что был ниже даже сидящего королевского учёного. Уставшие и обеспокоенные глаза смотрели прямо на недовольное лицо её руководителя. — Это что? — кисло спросил доктор, состроив хмурое выражение лица, возвращаясь взглядом снова к своим листам. — Чай. В-вам нужно немного передохнуть. Выпейте, р-расслабьтесь, отдохните н-немного. Вам же только легче потом будет р-работать… — немного заикаясь от уважения, тихо ответила преемница. Да, этому монстру в конце концов придётся перенять дело королевского учёного и…занять его место. А пока Азгор навязал эту «амбициозную» молодую особу ему в интерны. Короля было на удивление легко впечатлить. Стоило ему узнать, что эта застенчивая и заикающаяся ящерка смогла дать призраку вторую жизнь, поместив его сущность в другое тело, то сразу же правитель принял её ассистентом, что по его мнению «подаёт большие надежды и сможет впоследствии продолжить дело ведущего учёного». Конечно, ведь король сразу заметил её потенциал (сарказм). Что ж. Избавиться от неё было нельзя, но зато заваливать работой было не только приятно, но и полезно. А что? Пусть с самого начала привыкает к тяжёлой жизни королевских учёных! Доктору было до дрожи неприятно, что ему УЖЕ нашли замену! Это было возмутительно! Неужели такого хорошего работника, как он, у которого, кстати, было немало заслуг, уже хотели заменить, причём какой-то рассеянной трусихой. Первое время учёный, как мог, пытался переубедить короля насчёт этого решения, но Азгор каждый раз находил у неё какие-то всё новые и новые заслуги или пытался объяснить доктору, что это «не замена, а всего лишь его личный, довольно способный помощник». Король искренне пытался сделать так, чтобы доктор не был столь холоден и пренебрежителен к ней, но вряд ли что-то могло повлиять на излишнюю серьёзность королевского учёного. Но как раз благодаря этому качеству он им и был. Иногда все решают упорство и терпение. — Вот как. Ты считаешь, что знаешь, что для меня лучше? — снова огонёк безоэмоциональных колючих глаз направился на интерна, что отступила от своего руководителя немного назад, не желая его сердить. Но у них частенько бывали разногласия. «И почему она всё ещё здесь? Сейчас же ночь, верно? Лишь бы меня понервировать. И без неё тошно!» — мысли недовольными нитями сплетались в клубки вопросов. Однако тратить своё время и силы, что сейчас были на вес золота, на них было явным расточительством. Подперев голову одной рукой и смотря на периферию бумажек перед собой, учёный вздохнул и потёр другой рукой переносицу. Интерн, не отвечая, виновато опустив глаза в пол, потирала руки одну об другую. Положительно ответить ей мешали страх и инстинкт самосохранения. Однажды, когда она работала в лаборатории только первую неделю, её наставник также был одержим созданием чего-то нового и важного. История повторялась с тем же, что сейчас ассистент видела перед собой. Нездоровое увлечение идеей, частая беготня, внезапные озарения, сопровождающиеся громкими криками, что ставили на уши всю лабораторию, множество различных деталей, что носились с места на место, а ненужные выбрасывались с силой прямо из окон. Но несмотря на некоторую странность, все считали его гением. Сколько он не спал тогда, никто точно сказать не мог. Однако в любом случае он достиг своего предела. А бедной новенькой ассистентке, что тогда по неосторожности осталась, хотя её предупреждали, что лучше не оставаться с доктором один на один во время таких периодов, пришлось на себе испытать, что может случиться от перевозбуждённости и недосыпа… Нет, никто сильно не пострадал, но… После этого случая она уже не могла смотреть на него как прежде. Появился страх, уважение и заикание. Тогда она дала себе обещание, что будет любым способом предотвращать ещё в корне такое состояние королевского учёного. Сейчас Альфис, а именно так звали преемницу, устало смотрела на упирающегося руководителя. И почему он всегда был настолько упрям? Даже по отношению к тому, что совершалось в его благо… Но всё же ей удавалось до этого отрывать доктора от работы, когда это явно требовалось. Однако с каждым разом приходилось использовать всё новые и новые хитрости, потому как добровольно учёный сделать перерыв никак не мог. — Х-хорошо, сейчас я сделаю кофе… Альфис удалилась, а учёный, наконец, смог вздохнуть спокойно. Он ценил одиночество, спокойствие и тишину. И почему-то именно эта молодая особа умудрялась мгновенно избавляться от всего этого, лишь появляясь в помещении. Теперь доктор, вернувшись к работе, смог сосредоточиться на своих вычислениях. Вроде сейчас он после стольких дней поиска нашёл правильное направление и делал небольшие, но уверенные шаги к достижению цели. Азгор приказал вернуть его детей к жизни. Да, звучало это…безумно. По факту это (пока) было невозможно. Но как любил говорить сам учёный: «Нет ничего невозможного». Но ведь смерть — это необратимый процесс… Что же делать в этом случае?.. После потери своих горячо любимых детей король стал немного равнодушным и требовательным. Он медленно терял сам себя. А вместе с этим и других дорогих ему людей. Его уже не интересовало как, он хотел лишь результата. И он жаждал получить его как можно скорее, но всё же оставался терпеливым, всё-таки это было не так легко, нужно было время. Но Азгор точно был уверен, что его приказ будет выполнен. Любой ценой. Однако была проблема. Учёные просили тела погибших или хотя бы ДНК. Но… Ребёнок был сейчас на поверхности и по всей вероятности похоронен по людским обычаям после того, как Азриэль пересёк барьер и возложил его тело на поляне золотых цветов. А сам принц, вернувшись домой, израненный и еле стоявший на ногах, тотчас умер, разлетевшись прахом по всему саду… Так что король не мог дать учёным того, что им требовалось, даже при всем его желании. Из-за таких обстоятельств королевский учёный не мог претворить свой изначальный план в исполнение. Он не мог ни вдохнуть в холодный труп жизнь, ни вырастить с помощью ДНК хотя бы клона. Требовалось абсолютно другое решение. И именно сегодня он нашёл его. Доктор довольно постучал карандашом по бумаге, и задумавшись уставился прямо перед собой, поднеся руку к лицу. Его идея была неординарна и безумна. Но учёный видел только такой выход. Других вариантов не было. Альфис поставила ещё одну кружку на стол, взяв в свои лапки другую с немного остывшим чаем и присев рядом. Доктор только сейчас заметил, как уже рядом с ним появился ещё один стул, где и сидела сейчас его интерн. — Я подумала, что если помогу Вам с работой, то Вы быстрее закончите, и тогда сможете, наконец, немного о-отдохнуть… — Альфис, считая, что это её защитит от ещё более недовольного, чем раньше взгляда руководителя, немного отпила из кружки. — Так что… Э-э. Расскажите, что Вы сейчас делаете. Учёный вымученно посмотрел на неё вместо ответа. Почему она никогда не понимала намёков? Альфис не умела читать по губам. Не могла разъяснить прямо-таки кричащие о том или ином взгляды. Она была слишком простодушна, прямолинейна и наивна. Однако сама она любила иногда приврать. Вот только её ложь была написана у неё на лбу. Пусть сейчас ящерка немного раздражала (как и, по большому счету, всё сейчас), доктор еле слышно вздохнул и, зная, что как бы он ни пытался бы её прогнать, это вряд ли поможет (тем более Азгор ПРИКАЗАЛ быть с ней «вежливым»), потёр глаза и, скрестив пальцы рук, положив их на стол, медленно начал рассказывать о своей идее. — Так как мы не располагаем необходимыми для воскрешения составляющими, придётся прибегнуть к более крайним мерам… — учёный говорил негромко, косясь на кружку с кофе, принесённую для него Альфис. — Я до последнего пытался образумить Азгора и показать, что несмотря ни на что жизнь продолжается, и нужно просто…принять его потерю и продолжать идти вперёд, но… Альфис помнила этот момент. Её руководитель довольно часто тогда посещал Азгора ради отчёта, но истинной его целью была просьба об отказе от его задумки. Доктор тогда пытался его успокоить, но…он был не силен в этом. И если быть честным, ему вообще не стоило ничего говорить по этому поводу королю. Учёный немного зачерствел и приржавел в своей лаборатории, а потому разделить с правителем его потерю, что пришлась слишком сильным ударом по сердцу, он не мог даже в наименьшей своей степени. Азгор начинал злиться, а учёный обижался, что его желание помочь воспринимают так. Поэтому в дальнейшем попытки прекратились, и доктор просто продолжал этот проект. Да, он на самом деле был интересен ему с научной точки зрения, но всё же его мучало чувство, что это было как-то неправильно, пусть он и не мог этого объяснить. -…в общем, как ты и так знаешь, он меня не послушал. И так как нам в прямом смысле не с чего начинать я решил, что… — доктор всё же взял кружку и отхлебнул из неё, делая интригующую паузу для своей слушательницы. План Альфис всё же удался. Особую радость вызывало то, что он был прост как квадратное уравнение. Учёного всего лишь нужно было вытянуть на разговор. Тогда он отвлекался, полностью углубляясь в свои теории и задумки, стараясь наиболее красочно и захватывающе поделиться своими соображениями. В процессе этого он начинал медленно забывать то, на чем несколько минут назад был так сосредоточен, а под конец эмоционального рассказа у него уже не оставалось сил на дальнейшую работу, и, глубоко зевая через каждые несколько шагов, он направлялся в комнату, что по большому счету служила небольшой столовой, где сотрудники могли разогреть себе еду и сделать небольшой перерыв. Там было удобное мягкое кресло, в объятьях которого королевский учёный и предпочитал спать. Так было всегда. Поэтому Альфис терпеливо ждала, когда её руководитель выговориться и наконец ляжет сядет спать. - …фис. Альфис! — послышался грубый окрик. Спохватившись, ящерка поняла, что совсем потерялась в своих мыслях, думая совсем не о том и даже перестав слушать своего руководителя, что хмуро смотрел на неё, развернувшись на стуле. — Ещё раз спрашиваю: Ты закончила свои исследования на этот счёт? - … На счёт ч-чего? — еле выдавила из себя ящерка. Она уже отругала себя за то, что могла так нелепо пропустить некоторые слова своего руководителя. Сейчас она чувствовала себя неуютно и глупо. — Эээргх, — собеседник закатил глаза. Альфис удивляла его — сама попросила рассказать и так бездарно сидит и ловит ворон плакселотов! Учёный вдохнул поглубже и закрыл глаза, стараясь успокоиться. От недостатка сна, всё слишком быстро выводило его из себя, бывалая непробиваемая стена спокойствия и флегматичности изнашивалась и становилась чересчур хрупкой. Досчитав до пяти, доктор, снова приоткрыв глаза, посмотрел на Альфис, что уже не находила себе места от страха. — Я. Спросил. Ты закончила свои эксперименты, что подтвердили бы твою теорию на счёт той силы, что даёт душам людей существовать им после смерти их носителя? — Оо-ох… Э-это… Да, я обнаружила, что в душе человека существует странная энергия, какой нет у монстров. Н-но… Как мне кажется, пока мы не и-изучили её достаточно подробно, опасно стараться извлечь её из д-душ, — отчего-то от таких слов Альфис было стыдно. Она боялась, что она сделала (или сделает) что-то не так, и это обернётся ужасным провалом, или, что она работает недостаточно эффективно или не так, как требуется. Из-за этого она под конец своих слов вжала голову в плечи, ожидая гнева руководителя. Но тот лишь задумчиво на неё посмотрел. Однако Альфис и этого хватило, чтобы получить микроинфаркт. Она всё ещё ждала подвоха. Ящерка и сама не заметила, как её желание поскорее отправить королевского учёного на отдых, переросло в её личную жуткую пытку. Ну что ж, за всё приходится платить. Была надежда, что он выговориться и уйдёт. — Хорошо. Однако. Если ты так считаешь, то тебе и придётся продолжать исследования, пока ты не будешь уверена. Потому что нам НУЖНА эта сила, Альфис. — под его холодным взглядом ящерка виновато опустила глаза, чувствуя вину за то, что она уже сейчас не может дать учёному того, что он хочет. А тот, не дожидаясь ответа от совсем раскисшей ассистентки, откинулся на спинку стула, посмотрев в потолок и прикрыв глаза, ещё раз мысленно в голове прогоняя свою идею. Далее он поднялся и, заложив руки за спину, сжимая ладони в кулаки, отошёл от стола, встав к Альфис спиной. — О да, ещё. Когда король принимал тебя на работу, ты рассказала ему своё предположение насчёт временных линий… Мне бы хотелось тоже об этом послушать, — в глазах её руководителя появился какой-то странный блеск. Будто бы он задумал что-то хитрое и интересное, но сейчас он хотел всего лишь развлечь себя, а свою идею приберечь для финала. — Ээ… Ну, те мои з-записи остались у Азгора… Поэтому завтра утром я могла бы попросить его одолжить их на время… Н-но сейчас… Эээ… Если говорить к-коротко… Когда я ещё не работала с Вами, у меня было навязчивое чувство, ч-что… Ч-что за мной кто-то следит. Словно некто ходит за мной по пятам и не спускает с меня глаз! Мне б-было…с-страшно. Но потом страх сменился любопытством. Мне вдруг пришла идея, что если мой преследователь не существует в этом мире, то возможно есть другие, откуда он каким-то образом пытается пробиться и обратить на себя моё внимание. И я подумала, что если существуют альтернативные линии времени или даже целые вселенные, а мы их не замечаем только из-за того, что они текут параллельно нашей с Вами… В-возможно ли, что есть бесконечное количество вариаций нашего мира, где существуют те или иные изменения только из-за совсем незначительных действий. Например, если сейчас я, скажем, чихну, то линия времени пойдёт по этому пути, и возможно из-за такой мелочи, из-за ничтожного сотрясения воздуха, в будущем произойдёт что-то, что ни в коем случае не случится, если я не буду этого делать. И так во всем. Представьте, сколько всего возможных вероятностей из таких мелочей может быть выстроено, и все они существуют. Только там, где мы их не видим. Это в свою очередь из-за того, что линии всё же имеют очень много схожестей с нашей, поэтому они текут, не перекликаясь с нашей. Но, вероятно, однажды это может случиться… — Альфис, увлёкшись своим ходом мысли (она уже давно не вспоминала об этой своей теории), даже перестала заикаться и продолжала рассказывать, пытаясь изложить всё достаточно подробно и понятно. Её собеседник так и стоял к ней спиной. Теперь он глубоко задумался и даже не обратил внимания, когда его интерн закончила говорить. Что ж, значит, он был не единственным, кто мыслил так же. Даже эта глупая ящерка заметила подобную странность в их мире. Временные линии. Учёный точно знал, что они существовали. Пусть доказательств этому пока и не было. Однако он собирался это исправить. — Отлично, — доктор довольно улыбнулся одним уголком рта, подняв голову к потолку. — Ч-что? — иногда руководитель странно себя вёл или говорил что-то, что вроде бы никак не относилось к теме, отчего Альфис всегда становилось не по себе, и она только сильнее начинала заикаться и потеть. — Альфис! Нам нужно строить машину! — учёный резко приблизился к ассистентке, нависая над ней. Теперь огонёк его глаз сиял гораздо ярче и больше не казался хитрым, скорее он был…безумным и вновь одержимым. — Ч-что? Но… Ведь. Сейчас с-слишком п-поздно! — все её возражения пропускались мимо ушей, лишь бесполезно сотрясая воздух. Альфис уже волокли за руку в сторону мастерской. — М-может стоит начать утром? — Нет-нет-нет-нет-НЕТ! Ни в коем случае! — последний вопрос полный энергии и энтузиазма доктор всё же не пропустил, и на него Альфис получала очень яркий отрицательный ответ. — Пока есть силы и идея, нужно немедленно работать. Иначе после может всё забыться, и мы так и не сдвинемся с места. Учёный быстрым широкими шагами направлялся в одно из наиболее просторных помещений, где в основном и создавалось большинство машин и механизмов. Альфис, которую руководитель уже просто тащил по полу, смирилась со своей судьбой. Она поняла, что не всегда разговор может усыпить её безумного босса, а, наоборот, как сейчас, раззадорить и отправить творить новые изобретения. Хотя, возможно, это тоже было к лучшему. Быстрее закончат — быстрее отправятся отдыхать. Однако ящерка так и не понимала идею учёного. Ведь в основном, он лишь спрашивал её об исследованиях, что она когда-то проводила. Альфис только больше запуталась. Всё было каким-то бессвязным. А вот доктор только и собирался, что сотворить какое-то нечто. Ему было всё ясно.