Ты сам сказал, что хочешь меня

Сердце Тэхена было на пределе, в мозгу один за одним лопались чертовы нервы, и он не знал, что с этим делать. Вот-вот и выдержке конец: сейчас он чувствовал это так, как никогда раньше. Все из-за Чон, мать его, Чонгука, который занял единственное свободное от посторонних глаз помещение и теперь, оголившись по пояс и распластавшись на полу, занимался излюбленным делом — тренировался. Тэхен просто хотел уединиться, оказаться подальше от этих назойливых новеньких из стаффа и почитать какую-нибудь мангу в тишине и спокойствии, а сейчас в спешке старался найти хоть одну менее заполненную комнату, чтобы никто не увидел его небольшую проблему чуть ниже пояса. Да, Чон Чонгук умел задать жару. Тэхен влетел в первую попавшуюся под горячую руку дверь и сразу же чуть ли не носом воткнулся в стену, развернувшись к находящимся в комнате спиной. На небольшом диване примостились Юнги с Намджуном, что-то бурно обсуждающие, а на стуле, напротив зеркала, восседал Чимин, закинув ногу на ногу и копаясь в своем телефоне. Все сразу оторвались от своих дел, обращая внимание на влетевшего и замершего у стены Тэхена. — Тэхен, все в порядке? — первым голос подал Намджун, слегка отстраняясь от спинки дивана. А у Тэхена нифига не в порядке, только вот он об этом промолчал. Не признаваться же незнающим, что у него просто в очередной раз встало на лучшего друга. — Нет, все… Все отлично, хен, — нервно ответил он, глазами выискивая в стене то, за что можно было бы зацепиться, — Я просто пришел костюмы посмотреть, — сглотнув, продолжил, когда наткнулся на вешалку со сценическими вещами. Намджун смерил спину странного донсэна подозрительным взглядом и хотел встать, но его вновь стал заговаривать Юнги, которого больше волновала новая песня, нежели странное поведение странного Ким Тэхена. Тэхен в панике схватился за ручку, чтобы выскочить отсюда и найти другое место, но его окликнул Чимин, что поднялся со стула. — Смотри, смотри, что про тебя и Чонгука пишут. — Чимин, давай потом… — сквозь стиснутые зубы бросил Тэ и вынырнул в коридор. Стало как-то легче дышать, вот только совесть из-за отказа сыграла. Ну, ничего, в следующий раз в качестве расплаты он позовет Чимина к себе на всю ночь, чтобы порубиться в приставку. И Тэхен всеми фибрами своей искалеченной и извращенной души надеется, что к ним в компанию не сможет затесаться чертов Чонгук, потому что тогда будет не до расслабления и искупления своих грехов перед другом. Потому что рядом будет само воплощение греха. Тэхен по стеночке прошелся до следующей двери и зашел внутрь. В комнате пахло чачжанменом, а пестрая куртка, висящая у входа, сразу натолкнула его на мысль, что здесь определенно сидел… — Тэхен-и! — возликовал Хосок, распластавшийся на диванчике и доедающий лапшу палочками, — Уже ничего не осталось, ты пришел слишком поздно. Кроме него в комнате больше никого не было, поэтому Тэхен облегченно выдохнул. Перед Хосок-хеном ему не нужно было притворяться, потому что он был единственным осведомленным в его небольшой проблеме. Хоуп всегда был тем парнем, что старательно присматривал за младшими. И его порядком удивило то, как после очередного выступления Тэхен побежал в уборную. Тогда-то он и застал своего донсэна со спущенными штанами и с именем «Чонгук» на губах. И как бы Тэхен не пытался забыть тот день, легкое смущение в присутствии хена было. — Я не голоден, хен. Спасибо, — это вышло раздраженно и устало, поэтому Тэхен тут же постарался смягчить выражение своего лица. Хосок прошелся по нему своим глубоким изучающим взглядом, на секунду задержавшись в паховой зоне, и с неприятным стуком отложил палочки с тарелкой в сторону. — Что случилось? На этот вопрос уже был вполне зримый ответ, но он хотел услышать это из уст самого Тэхена. В который раз. А у того набатом стучало в болезненно ноющем паху, перед глазами все еще находились напряженные перекатывающиеся мышцы Чон Чонгука. Первые пару секунд после вопроса он пытался прикрывать свой «позор», но потом, когда фантазии об активном отсасывании лучшему другу заиграли новыми более подробными красками, он плюнул на это дело, озлобленно скрипя зубами и выпуская свое накопившееся раздражение Хосоку. Опять же, в который раз. — Я, нахер, устал от Чонгука! Рано или поздно он меня просто доконает! Он готов был налететь с кулаками, скажи хоть одно неверное слово: лицо выглядело устрашающе, руки двигались резко, а в глазах читалась ненависть в перемешку с болью и чем-то еще… Хосок предполагал, что это может быть, но старался сохранять самообладание. В любой другой ситуации: будь это фансайн или концерт, — он бы восторженно наблюдал за скрытой любовью в глазах Тэ и втихую пытался бы поставить его рядом с макнэ, но не сейчас, когда жалость и страх смешались воедино. Его напугали настойчивость и уверенность. Такая ситуация была не первой, но эмоции Тэхена вышли за рамки. Это определенно не могло привести к чему-то хорошему. — Тэ, не вздумай сказать ему, что происходит, — Хосок старался говорить как можно мягче, чтобы не задеть хрупкие части здравого смысла в чужой голове, — Сам знаешь, нам нельзя, — последнее и самое действенное — приплести ко всему этому других мемберов, заявить, что им это тоже выйдет боком. Тэхен сразу остыл, и это не осталось незамеченным — А если ты хочешь снять напряжение, посмотри его выступления, — неловко кашлянув, добавил, — Только запри гримерку. По комнате пронесся громкий вздох: — Я не хочу снимать напряжение сам. Я хочу Чонгука. Хосок ничего не ответил, расслабившись. Все, что от него требовалось, он сделал. Остальное — дело самого Тэхена и его здравого смысла. От стен отразился ироничный смешок: — Отстой, блять, я хочу, чтобы меня трахнул лучший друг. — Что ты только что сказал? — в дверном проеме стоял Чонгук, его черные блестящие глаза прожигали насквозь. Сердце Тэ рухнуло в пятки, пригвоздив к месту. Хосок тут же подскочил с дивана, пытаясь придумать хоть что-то, но из рта вырвалось лишь неловкое: — Привет… Чонгук. Все трое уставились друг на друга так, как будто виделись в последний раз: Хосок отчаянно пытался держаться, понимая, что грядет тотальный пиздец и будет никак не объясниться, Тэхен смотрел куда угодно, но только не на своего лучшего друга, который, спустя пару секунд напряженного молчания, заговорил: — Хен, оставь нас с Тэхеном наедине, пожалуйста. И запри за собой дверь. — Чонгук, я не думаю, что… — Хен! — тон Чонгука заметно изменился, и это точно было сигналом к отправной точке. Больше испытывать его терпение не стоило, а то могло прилететь не только словом. Хосок с сожалением взглянул на застывшего рядом Тэхена, а после вышел из комнаты, оставляя двух младших разбираться в проблеме, в которой он был третьим лишним. — Тэхен, — голос Чонгука смягчился, как только хен вышел за дверь, но это не помешало мурашкам Тэ скатываться вниз по спине и обратно. Сейчас единственным вариантом развития событий он видел лишь излюбленную тактику каждого ребенка: притвориться, что не при чем. — Чонгук, — его голос заметно дрожал, но он правда старался, — Я совсем не то имел в виду, о чем ты там подумал. — Поэтому сказал, что хочешь меня? Тэхен весь незримо сжался до размеров молекулы и промолчал, потому что не мог ничего ответить, потому что с самого начала допустил ошибку, забыв, что, вообще-то, Чонгук его лучший друг уже почти пять лет и в курсе всех его любимых отмазок, привычек и повадок. Врать ему было как минимум бесполезно, как максимум плохо. Очень плохо, Тэхен сквозь пелену мог видеть потемневший взгляд Чонгука и как его желваки медленно задвигались. А потом его холодный и безэмоциональный голос нарушил тишину, как гром среди ясного неба, разрушая изнутри Тэхена: — Это омерзительно. Казалось, нутро вывернули, растоптали и завернули обратно. Тэхен думал о том, что так и будет, в своих мыслях готовил себя к подобной реакции, потому что каждый день хотел рассказать, признаться. Но он не думал, что в реальности все повернется подобным образом, а боль окажется сильнее в тысячу гребаных раз. Наверное, где-то внутри плавала маленькая надежда, которая, как оказалось, маленькой и не являлась никогда. Тэхену хотелось схватить Чона за грудки, вытрясти всю душу, что посмела обидеть его собственную, и высказаться. Сказать о том, что он, сука такая, сам виноват: сам лез со своими теплыми объятьями, сам предлагал спать вместе, потому что, кажется, кто-то шумел в коридоре, сам врывался в комнату полуголым и спрашивал мнение о своем теле, сам надрачивал в туалете, не удосужившись до конца прикрыть чертову дверь. Тэхен не виноват, нет, сердцу ведь не прикажешь, но почему-то именно он сейчас стоял, уткнувшись мутными глазами в пол, и чувствовал вину. — Это ты хотел от меня услышать? — спросил Чонгук тихо, словно проверяя напряжение на ощупь. Тэхен резко вскинул голову, и его глаза, что едва-едва были наполнены крохотными слезами, ошарашено уставились на Чона, на лице которого выступила еле заметная виноватая улыбка. Чертов уебок, он специально. — Ты… Ублюдок! — Тэхен в два шага оказался напротив удивленного Чонгука, явно не ожидающего такой реакции, и грубо схватил его за грудки. — Тише-тише, Тэ, успокойся! — Думаешь, это смешно? — выдохнул Тэхен в лицо Чонгука, который тут же вцепился в его напряженные запястья. — Смешно скрывать подобное от лучшего друга, придурок! — он оттолкнул Тэ, зло сверкая темнотой в глазах. — Смешно скрывать? — Тэхен панически засмеялся, дыша часто и глубоко от подступающей слабости, — Ты и представить не можешь, каково мне было! Я улыбался тебе, в то время как вот тут, — он сжал куртку в районе сердца, — Нестерпимо разрывало на части! Я боялся, боялся, что больше не смогу поиграть с тобой в видеоигры, не смогу улыбаться… Боялся, что ты не поймешь меня… Боялся потерять нашу дружбу, а ты узнал и еще смеешь прикалываться?! Я тебя ненавижу… Чонгук слушал все со спокойным лицом, а потом, когда Тэхен закончил, истерично засмеялся, отступая на пару шагов назад. Тэ побледнел еще сильнее, смотря на то, как лучший друг смеется над проблемой, из-за которой он страдал очень долгое время. К горлу подступил комок обиды и злости, отозвавшийся дрожью и покалыванием в сжатых кулаках. Резкий замах, и один из них с силой проехался по красивому лицу. Костяшки обдало болью, по комнате пронесся приглушенный стон. Чон склонился к коленям, зажимая пульсирующее болью место рукой. — Чонгук… — опомнившись, Тэхен дернулся к другу и беззвучно задвигал губами, — Я не… Я не хотел. Прости. Руки Тэ вцепились в плечи Чонгука, и тот почувствовал его дрожь. Он должен был почувствовать злость, обиду или несправедливость, но вместо этого очень остро ощущал вибрацию длинных пальцев Тэхена на своих широких плечах. Он не хотел посмеяться над ним, не пытался унизить или пристыдить. Чонгук сам не лучше, поэтому то и рассмеялся. Просто небольшая истерика, потому что слова Тэхена так точно совпали с собственными мыслями. Чонгук понял все сам. Понял по своему взгляду, когда просматривал фансайны… Понял, что смотрит так только на Тэхена. — Чонгук, я… — Тэхен не мог убрать вибрацию в голосе и руки с плеч друга. Он впервые ударил его, впервые был так сильно зол, и это пугало. Пугало его, но не Чонгука. Он, кажется, совсем не разозлился за внезапный удар и боль, лишь несколько секунд держался за саднящую челюсть, а после выпрямился, будто ничего не произошло. С краю его нижней губы была небольшая кроваво-красная ссадина, и он аккуратно провел по ней подушечкой большого пальца. — Иди сюда, — Чонгук левой рукой притянул к себе за запястье поникшего Тэхена и медленно провел большим пальцем по его губам, оставляя там еле видимый алый след своей крови, — Ты не виноват, это я идиот… — он приблизился к Тэ и чмокнул его в нижнюю губу, пробуя кровь на вкус. Тэхен распахнул глаза, не зная, куда себя деть и что делать. Вцепившись в рукава его куртки, он просто не мог пошевелиться. — Ты мне нравишься, хен… — прошептал Чонгук, обеспокоившись состоянием Тэ, — Очень и очень давно… — Тебе… Мне… Мне нужно за аптечкой, — Тэхен заикался, сдерживая противоречивые чувства, и попытался отойти, переварить полученную информацию, но чужие руки не пустили, окольцевав талию. — Хен, не уходи. Я в порядке, — шепнул Чон на ухо. Конечно, он соврал, говоря о том, что в порядке — голова по-прежнему звенела от удара, а зубы, казалось, трещали, — но он действительно не хотел отпускать Тэхена. Он будет полным дураком, если даст ему возможность сбежать от признания, — Ты не отвертишься, хен… В двери постучали, а после снаружи послышался умоляющий голос Хосока: — Ребята, ради всего святого, заканчивайте… Нам пора идти. Вас уже ищут остальные. Чонгук досадно простонал, чуть наклонил голову, чтобы поймать тэхенов блуждающий взгляд, и слегка улыбнулся: — Я выйду первым, ладно? Хосоку не обязательно знать, чем все закончилось… Мы просто слегка повздорили, вот и все. Не дождавшись ответа, он выпустил Тэхена из хватки, направился к двери и, пока тот не видел, выразил лицом всю боль от удара. Тэхен сразу оживился. Слова Хосока, сказанные до разоблачения, всплыли в голове. Тэхен очень сильно не хотел разрушить судьбу и жизнь всей группе. Он громко стал отрицать очевидное: — Ты мне не нравишься! Совсем идиот? Чонгук почти скрылся за дверью, как до него донеслись слова Тэхена. Он, посмотрев на замершего в коридоре Хосока, широко улыбнулся и громко так, чтобы все слышали, ответил: — Ты сам сказал, что хочешь меня!