Всё не так просто

      С того дня, как по всему интернету разлетелась новость о том, что у южнокорейской группы ЕХО будет первый мировой тур, концерты которого пройдут во многих странах мира, прошло достаточное количество времени, за которое много чего успело произойти. Начнём по порядку. Сперва — Чанёль. После того вечера, как альфа пытался дозвониться до Бэкхёна, у него всё пошло под откос. Почему он не пробовал позвонить ещё раз после этого? Он пробовал, пытался, если быть точным, вот только каждый следующий раз ему почему-то не хватало храбрости в самый ответственный момент нажать на кнопку вызова. И эта непонятная слабость выбивала альфу ещё больше из колеи. Но если говорить откровенно, то это была никакая не слабость, а самая настоящая трусость. Чанёль боялся услышать голос омежки, который скажет ему, что его больше не любят, что ему давно нашли замену и чтобы тот больше никогда не звонил на этот номер. Только от этих мыслей Паку становилось действительно страшно и больно, чертовски больно. Но было кое-что, что вселяло в альфу настоящий ужас, он содрогался от одной лишь идеи такого исхода — это стало его личным кошмаром. Чанёль до чёртиков боялся, что ему ответит кто-то другой и скажет, что Бэкхёна больше нет. Пак не раз интересовался у друзей про омежку, но после каждого их «всё ещё ничего» ему становилось всё хуже и хуже.       Самый пиздец был в самом начале, до тура. Чанёль изо всех сил пытался скрывать все свои чувства и переживания, но у него не всегда это получалось. Чонин, только у него получалось успокоить альфу, далеко не раз оказывался посреди ночи в комнате своего лучшего друга, у которого началась очередная истерика на нервной почве. В такие моменты в общежитии никто не спал — все без исключения переживали за состояние альфы. Чанёль даже не понимал, когда именно в его голове что-то щёлкало и по щекам начинали течь слёзы. Альфе было больно от того, что он не смог удержать омежку рядом, но больнее было от того, что он даже не в силах вернуть его. А ведь нужно всего лишь позвонить, но он так боялся, что всё станет только хуже, что у него просто опускались руки.       Потом начался их первых тур. Да, это несомненно была их общая мечта, которая наконец сбылась, но из-за ежедневных репетиций парни хотели вернуться в то время, когда им нужно была отработать всего лишь парочку выступлений, а не целый концерт, который должен был длиться парочку часов. Первое время с непривычки им было очень тяжело. Парни отрабатывали программу по несколько раз, уставали, как собаки, в отель возвращались только поздним вечером, и единственное на что им оставалось сил, так это зайти в первый попавшийся номер и завалиться на какую-нибудь горизонтальную поверхность, чтобы уснуть. И если после репетиций парни были вымотаны физически, то сами концерты изматывали их морально. Каждый концерт сопровождался бурей эмоций, и это не удивительно. Для ЕХО концерты стали чем-то особенным: да они безумно уставали, да они становились, словно выжатый лимон, да были ошибки, да были травмы — но всё это уходило на второй план, по сравнению с той эйфорией, которую они испытывали во время концерта, когда видели огромное количество счастливых EXO-L, когда слышали голоса своих фанатов, что радостно кричали им во всё горло слова любви, и самое лучшее, когда множество голосов сливались в один и пели вместе с ними, в такие моменты ЕХО были так счастливы, что слёзы сами наворачивались на глаза. В такие моменты парни понимали, что всё это время они не зря трудились не покладая рук, не зря были пролиты все те слёзы в зале для практик — всё было не зря. Они смогли, действительно смогли достичь всего этого. И вот, на почве всего этого безумства, в хорошем смысле этого слова, парни большую часть времени ходил просто никакие, вся их энергия оставалась на сцене, вследствие этого Чанёлю просто-напросто не хватало сил на что-то помимо концертов, он не переставал думать о своём Бэки, надеясь, что омежка был всё ещё его, но на этом всё — на другое просто не хватало ни сил, ни нервов.       Вот так, отдаваясь целиком и полностью сцене и получая за это огромное количество любви и поддержки, ЕХО завершили свой первый мировой тур. В Корею они вернулись спустя десять месяцев, дали последний концерт в Сеуле, который, на самом деле, не был запланирован, и ушли на заслуженный отдых продолжительностью в три месяца, по словам кампании, а там как пойдёт. Когда ЕХО вернулись домой первым, что они сделали — это нормально отоспались. Парни не вылазили из своих кроватей плюс-минус неделю. И когда Чанёль почувствовал, что он, наконец, полон сил, он решился позвонить Бэкхёну, держа при этом сидевшего напротив Чонина за руку, но всё-таки       решился. Кстати о Бэкхёне. Хоть омежка и так прекрасно знал, что у ЕХО очень скоро будет мировой тур, но официальное заявление от кампании по этому поводу всё равно выбило его из колеи. У Бэкхёна началась не то, чтобы депрессия, но что-то близкое к этому. Ну, то есть у Бэка постоянно было плохое настроение, даже если минуту назад он смеялся с какой-нибудь шутки Сехуна, пропадало желание что-либо делать, случались периодические истерики, которые очень изматывали беременного омежку. Из-за всех этих перепадов настроения Бэкхён очень переживал за малыша, ибо прекрасно понимал, что это может негативно отразиться на его ребёночке, но ничего не мог с собой поделать. Он скучал по Чанёлю, а все эти новости, видео и прочее, что было связано с ЕХО, вечно попадались омежке на глаза то в интернете, то в телевизоре, то и вовсе на улице, когда тот гулял. И каждое такое напоминание о альфе делало только хуже и больнее. Бэкхён очень хотел вернуть всё, как было, но, к сожалению, он был не в силах что-либо изменить. «Ещё как мог!» — скажете Вы. Да, действительно, мог, и он прекрасно понимал это. Но попробуйте переубедить беременного омегу, у которого вечные перепады настроения, в том, что он и его ребёнок никому не нужен и что он не будет ни для кого обузой.       В результате всех этих переживаний, у Бэкхёна начались преждевременные роды. Не так критично, как могло было быть, но полторы недели тоже не маленький срок. Надо сказать, что омежке несказанно повезло, что в тот день к нему приехали друзья, хоть он просил этого не делать. Когда у Бэка неожиданно отошли воды, он испугался и закричал на весь дом. Не было боли или ещё чего-то, только страх, ведь ещё рано, ведь врач буквально пару часов назад говорил, что с малышом всё в порядке и что он родится вовремя. Крик омежки очень испугал его друзей, которые и так были в шоке от такого резкого пробуждения. Первым отошёл Сехун и быстро начал собирать всё необходимое для больницы, благо оно всё было готово и собрано в спальне Бэка, затем был Лухан, который начал успокаивать Бэка и растормошил Минсока с Чондэ, чтобы те помогли ему отвезти их друга в машину. На полпути в больницу у омежки начались схватки. В тот момент Бэк вспомнил о своих течках — он снова вспомнил ту боль, что успел забыть, хотя эта была в разы сильнее. По приезде омежки всё уже было готово: и врачи, и родильная, и обычная палата — Минсок позаботился об этом. Если период беременности у Бэкхёна прошёл очень даже неплохо, несмотря на все проблемы, что были у омежки, то роды отнюдь нет. Бэк рожал относительно недолго, но этот промежуток времени был самым ужасным в его жизни, так как такой боли он не испытывал никогда прежде. Сначала всё было нормально. Он следовал всем указаниям врачей, правильно дышал, тужился, как учили, слушал все те успокаивающие слова, что ему говорил Сехун. Как ни странно, но Бэкхён захотел, чтобы именно Се был рядом с ним в этот момент и никто другой, хотя могли пустить кого-то ещё помимо младшего.       Первые часов девять всё шло отлично, по словам врачей, естественно, а потом всё резко успокоилось и прекратилось, будто и не было ничего. Бэк даже успел подумать, что уже всё, но не тут то было. Потом начались потуги — было больно, было адски больно. Омежка кричал чуть ли не на всё отделение, он был не в силах это стерпеть. Бэкхён кричал, плакал, звал Сехуна на помощь, сжимая его руку при этом с невероятной силой, он испытывал такую боль, что уже начал думать о смерти — всё, что угодно, лишь бы не чувствовать больше этого. И в момент, когда чувство боли достигло своего апогея, Бэк действительно перестал что-либо чувствовать — омежка потерял сознание. Это было всего на пару секунд — пару секунд покоя, тишины и Чанёля, что успел привидеться бедному омежки. Вернувшись в реальность, Бэкхён осознал, что боли больше нет, только её отголоски. И где-то рядом было ещё два голоса. — Дата рождения — 19 февраля, 11:38 дня, — первый голос принадлежал врачу. — Бэки! Бэки! Посмотри на эту кроху! Он такой миленький! — вторым был Сехун, что радовался, как ребёнок, смотря на малыша. — Поздравляем, папочка, у вас омега! — улыбаясь, сказал врач, аккуратно передавая малыша Бэкхёну. — У него его ушки, и глазки, и носик, — тихо сказал Бэк, не сдерживая слёз, — ты такой красивый, Минхён-и.       Через некоторое время, когда малыша уже забрали и молодого папочку поздравили его друзья, Бэкхён уже был в палате и проваливался в такой желанный сейчас сон. Омежке снился Чанёль: он играл с Минхёном, обнимал и целовал самого Бэкхёна — альфа был рядом с ними. Проснувшись только на следующий день, первое, о чём подумал Бэк, было: «Жаль, что это был всего лишь сон.» — А вот и наш папочка проснулся, — мягко улыбаясь, сказала вошедшая медсестра с малышом на руках. Взяв малыша, Бэкхён стал рассматривать своё маленькое счастье. Каждую секунду омежка всё больше и больше замечал, как сильно его Мини похож на Чанёля. — Ты так похож на него, — грустно улыбнулся Бэк, аккуратно прикасаясь своим носом к носику малыша.       Почувствовав прикосновение папы, Минхён заулыбался, всем видом показывая, что ему понравилось и что он хочет ещё. Ничего не имея против, Бэкхён возобновил столь приятное занятие, а потом и вовсе начиная выцеловывать своё маленькое чудо, из-за чего это самое чудо начало смеяться на всю палату. — Боже, это так мило! Моё сердечко не выдерживает! — громко заявил Чондэ, не сдерживая слёз счастья. — Господи! — удивился Бэкхён, резко отрываясь от Мини, — Напугал! — А вот нечего было из реальности выпадать, — ухмыльнулся Минсок, вытирая слёзки с лица своей омеги и чмокая того в лобик. — Я посмотрю на тебя, хён, когда у вас появится ребёнок, — в ответ съязвил Сехун, садясь на кровать рядом с Бэком, — можно мне его…подержать? — Угу, — улыбаясь, кивнул омежка, отдавая ребёнка Сехуну, — только аккуратно. — Мы тоже хотим! — опомнился Чондэ, подходя к кровати.       Смотря на то, как его друзья возятся с Мини, Бэкхён чувствовал такое тепло внутри — в этот момент он понял, что счастлив. Да, пусть рядом нет Пака, но зато с ним есть его любимые друзья и его маленький Минхён-и, которого он уже любит всем сердцем.       Через пару дней Бэка вместе с малышом уже выписали из больницы, и они в сопровождении друзей поехали, наконец, домой. На удивление омежки дома их ждали его родители, у которых, как выяснилось позже, что-то типа отдыха. Как они объяснили, работать они не перестали, просто благодаря последним сделкам объём работы значительно уменьшился, следовательно, у них нет необходимости вечно быть в разъездах, короче говоря, теперь они работают дома и могут уделять всё своё свободное время, которое теперь хотя бы будет, своему сыну и маленькому внуку. Также родители Бэкхёна настояли на том, чтобы тот вернулся на учебу уже этой весной. Омежка пытался отговорить их от этого, прекрасно понимая, что за Минхёном нужен будет глаз да глаз, и плюс вернуться просто так не получится, ведь в таком случае ему придётся либо заново начинать обучение со второго кура, либо со скоростью света догонять программу третьего семестра и сдавать все экзамены. Но родители были непреклонны. Они убедили своё чадо, что прекрасно справятся с малышом, а в случае чего, Бэку не обязательно ходить каждый день в универ, и по поводу возвращения на учёбу — да, Бэкхёну нужно будет догнать программу за прошедший семестр и позже сдавать экзамены, но требования к нему будут минимальные. Ещё немного подумав и послушав уговоры друзей, омежка всё-таки согласился с родителями. Вот так на такой хорошей ноте все собравшиеся пошли праздновать день рождения их нового члена семьи.       Не сразу, но потихонечку Бэкхён стал привыкать к новому образу жизни. Первое время ему было очень тяжело — Минхён очень часто капризничал, особенно по ночам. Бэк практически не спал по ночам, пытаясь успокоить малыша, и днём ему тоже толком не удавалось даже вздремнуть. Конечно, ему помогали родители, и друзья чуть ли не поселились в его доме, но омежка старался меньше просить о помощи и справляться со всем сам. И у него довольно неплохо всё получалось. Больше всего он это осознавал, когда он был один с Мини и тот громко смеялся и тянул своим маленькие ручки к папе — вот в такие моменты Бэкхён был очень горд собой как папой и очень счастлив, как…просто счастлив, по-настоящему.       А потом наступил март и началась учёба. Надо сказать, первые два месяца были очень тяжелыми для омежки. Бэкхёну нужно было осваивать новый материал, которого было достаточно много, самостоятельно изучать материал прошлого семестра и по приходу домой ещё следить за ребёнком. Чтобы более менее всё успевать, Бэк уговорил Минсока и Чондэ переехать к нему на некоторое время, ну как уговорил, он только заикнулся об этом, как Чондэ с криками: «Я буду жить с малышом Мини!» — стал собирать вещи. Родители Бэка против не были, оно и понятно — они и сами понимали, что помошь лишней не будет, плюс семья Бён всегда любила и любит семью Ким. И в связи с этим у Бэкхёна стало всё налаживаться — наконец-то всё хорошо. Почти. Наступил тот момент, которого Бэк ждал меньше всего — у него возобновились течки. И вроде бы и что? Какая разница? Было же всё хорошо. Действительно, было, когда рядом был Чанёль. А теперь его нет, и та боль снова вернулась. Но, к огромному счастью омежки, не такая сильная, как была раньше. Также Бэк заметил, что если он с Минхёном, то боль утихает, а в нос ударяет столь знакомый запах мускуса, который был лишь галлюцинацией омежки. Но течки были всего неделю, потом снова было всё хорошо и даже очень. Так проходили дни, за ними недели, потом месяцы. В конце июня Бэкхён успешно сдал все экзамены за прошлый семестр, а уже в середине июля начались долгожданные летние каникулы.       С наступлением лета Бэкхён очень часто выходил гулять с Минхёном, и этот день был не исключением. На улице было очень тепло, даже жарко. Омежка шёл спокойным шагом, слушая музыку через наушники и везя перед собой коляску с малышом, что уже успел заснуть. Бэк просто гулял, не обращал ни на кого внимания, хотя и не на кого было, Бэкхён не любил гулять в многолюдных местах, поэтому всегда оказывался там, где людей и нет толком. И как обычно ничего не предвещало беды, пока кто-то резко не развернул омежку, обращая тем самым на себя внимание. Убрав наушники, Бэкхён уже был готов читать тираду, что это вообще-то некрасиво и что у него вообще-то ребёнок спит, но, подняв голову и увидев, кто перед ним, все слова просто-напросто улетучились из его головы, а на глазах стали наворачиваться слёзы. — Это и правда ты… Бэки.       Перед Бэком стоял Чанёль, что осматривал омежку с ног до головы, будто первый раз увидел, и не мог поверить своим глазам, что это действительно Бэкхён. Не веря своему счастью, Чанёль не смог сдержать слёз, что подступили к глазам.