Курсинг.

Самое страшное, опасное и совершенно неуправляемое в этом мире — по мнению Куроо Тецуро — это собаки. Жуткие лающие существа, маленькие и большие, домашние и бродячие — адские псы, которых почему-то любит большая часть человечества. Всякие милые гифки с тумблера, где маленькие собачки забавно чихают, выполняют команды и просто смотрят в объектив камеры, виляя хвостом, вводят Куроо Тецуро в ужас и оцепенение. От видео, которое ему из-за незнания всей проблемы показывал Бокуто на первом курсе университета, ещё лет так семь назад, про дрессировку всяких овчарок и прочих крупногабаритных пород, где они вгрызаются в специальный рукав, бросаются с места и бегут на невероятной скорости за людьми, Куроо побледнел, закашлялся и чуть не упал в обморок. Бокуто тогда отказался от мечты завести себе щенка ради их дружбы и бро-поддержки, за что огромнейшее ему спасибо. В отличие от Яку Мориске. Отвратительного и злобного Нибин-Ногрима, который лишь посмеялся со всех молитв своего одноклассника, потом одногруппника, а теперь и коллеги и завёл себе шпица Аки. Чёрно-подпалого двухкилограммового монстра, который тявкает и бегает у всех между ног, с этой своей маленькой миленькой мордочкой и жутко острыми зубами. Куроо перестал заходить за Яку утром перед работой, перестал покупать кофе для него в обед и вообще ходить в кофейню, где работает это-не-мой-парень-Куроо Лев и весь месяц героически его игнорировал, что было на потеху всему офису и первое время радовало самого Яку, от чего Куроо бесился ещё больше. Через месяц их феерического противостояния, Мориске сдался и, хоть не сбагрил шпица кому-то другому, а желательно в питомник, как молил его Куроо ещё до покупки, пообещал, что его безобидный Аки и Куроо Тецуро никогда не увидят друг друга, даже если последний вдруг изъявит желание побороть свой страх и начать с маленькой собаки. Вообще, когда Куроо был маленький, он обожал всех животных этого мира, начиная с мышей и заканчивая слонами, но потом он вживую увидел собаку, а собака увидела его. И после этого крайне неприятного знакомства с несущейся к нему бродячей собакой, которую он встретил с распростёртыми руками, а в ответ получил лишь прокушенную икру и море слёз, его отец и сам Куроо поняли вот такую вещь: Куроо Тецуро и собаки не сочетаются. Хотя немного не так. По какой-то причине, доселе никому не известной, все собаки этого мира резко возненавидели Куроо Тецуро ещё до их знакомства и, хоть Куроо и его окружающие пытались наставить их на путь истинный в первое время, они всё равно набрасываются на него всякий раз, когда видят. Рычат, лают, срываются с поводка и бегут за ним пока не догонят. Догоняют, кусают туда, куда могут достать или просто бросаются и сбивают с ног. Предатель-собачник Яку часто отвозил его домой из отделения травмпункта районной больницы, где не скрываясь вели тотализатор на тему: «Сколько раз в этом месяце появится Куроо Тецуро из-за собак». Рекорд, поставленный в прошлом году, — девять раз, — дал его любимому (уже нет) травматологу неплохую прибавку к зарплате перед Новым годом, за что тот яро его благодарил, обрабатывая кровоточащую ногу. Можно догадаться, что Куроо Тецуро стал ненавидеть собак примерно так же как и они его. Он вздрагивал от простого лая за окном, затыкал людей, пытающихся поговорить с ним или около него о своих славных пёсиках, а при первом знакомстве сразу спрашивал о наличии верного друга человека (видимо, Куроо Тецуро не считался в их собачьих глазах человеком) в питомцах. Хотя положительные стороны (одна) в этом всё-таки нашлись: он начал бегать по утрам. В самом начале — просто от собак по пути куда-либо, а потом уже целенаправленно для улучшения своей формы и скорости бега. Бегать по утрам для того, чтобы потом было легче бегать от собак — вот что значит спорт ради жизни. Бокуто решил, что это крутая мотивация и накачанные ноги в шрамах выглядят сексуально, Яку попросил даже не пытаться заставить его бегать вместе, а лучше просто купить себе беговую дорожку. И, в течение долгих поисков, Куроо нашёл этот парк. После того, как он натыкался в разных местах на собачников даже в пять утра и практически сдался и чуть не купил обычную беговую дорожку (спасибо за идею, Яку, но нет) к себе в квартиру. Безлюдный — бессобачий — парк стал настоящей манной небесной для человека, живущего в Токио и работающего практически в самом центре бизнес-района. Он был и удобный, и красивый, без всяких фонарей и асфальтированной дороги, с единственной лавочкой на всю территорию, но напоминал скорее небольшой лес, отчего туда никто не заглядывал. И, самое главное, находился от дома относительно недалеко, позволяя не вставать в три часа ночи и при этом успевать сходить принять душ и переодеться для работы. За два года пробежек в этом парке, Куроо натыкался на людей лишь трижды, а лающих инцидентов ещё не случалось. Идеально. Куроо считал, что это утешительный презент от Бога за все его страдания. До этого утра. Виноват ли в этом Яку, что подарил ему на прошлый день рождения беспроводные наушники, виноват ли сам Куроо, решивший, что этот парк безопасен на сто процентов, виноват ли владелец собаки, которого даже не было видно поблизости, или же виноват сам Господь Бог — Куроо Тецуро решил определить для себя как-нибудь потом, а пока он сидит в отделении травматологии, где счастливый врач (что, опять угадал с ставкой?) перевязывает его предплечье левой руки, и ждёт анализ на бешенство. Ещё он ждёт взбешённого (вот ведь уморительная тавтология) ситуацией Яку, отпросившего их обоих с работы до обеда. Анализ приносят раньше и тот вновь утверждает, что Куроо удивительно удачлив при всей его комедийной лающей ситуации, а то есть здоров, хоть и слегка потрёпан. Укай отпускает его на улицу, умоляя не приходить больше в этом месяце (нет, ну точно опять выиграл в тотализатор). Яку предсказуемо начинает орать при виде его забинтованной руки и неуместной ухмылки, даже не доезжая до крыльца.  — Блять, я говорил тебе быть аккуратнее! То, что ты не наткнулся на собак в этом парке за два года, не означает, что их там быть не может! По дороге до дома Куроо, Мориске решает заехать в кофейню, не переставая высказывать своё недовольство спокойно улыбающемуся Тецуро и тот даже не может пошутить насчёт Льва и их отношений в стиле: «о, вы просто Саша Барон Коэн и Айла Фишер Японии», ведь Яку не затыкается ни на минуту.  — И ты собираешься продолжать ходить туда на пробежки? Ты мне скажи честно: ты просто идиот или после сегодняшнего нападения собаки ещё и мозг повредил? Куроо, я серьёзно, хватит ржать, — звон колокольчиков и шум посетителей кофейни разбивает его голос. — Вот и зачем тебе этот бег по утрам, если ты всё ещё попадаешь в травмпункт каждый месяц?  — Я просто не ожидал встретить там эту псину! И я был в наушниках. Понимаешь? Эффект неожиданности.  — Хуеожиданности. Ты как от неё убежал-то в итоге? От псины. Куроо приветливо машет Льву за прилавком здоровой рукой и хватает Яку за рукав, отводя к столику, подальше от снующих туда-сюда студентов. Тот бурчит, смотрит на Льва, который мило улыбается какой-то студенточке, отдавая заказ, и хмурит брови, но садится на стул и через мгновение переводит взгляд на Тецуро.  — Ну?  — Что «ну»? Бегу я по парку, никого не трогаю, никто не трогает меня, в душе светло, вокруг ни души, а в наушниках играет Chandelier от милашки Сии. Я даже не разогрелся толком, а тут вылетает эта чёрная псина с высунутым языком и явно хочет познакомиться со мной ближе, а ведь у нас и свидания не было!  — Куроо.  — Да ладно-ладно, — Тецуро откидывается на спинку и гладит пострадавшее предплечье, от чего взгляд Яку смягчается. — Я, как её увидел, сразу начал бежать в обратном направлении, но, сам понимаешь, скорости мне не хватило. Она набрасывается на меня, когтями царапает мне руку, я вою от боли. Привычная картина, скажи?  — Я лучше скажу: прекращай лыбиться, идиот. Как ты свалил, если владельца собаки не было?  — А она как сделала мне шрамирование, так потом отпрянула и сразу села. Просто села и смотрела. Первый раз такое, — он хмыкает и видит, что к ним идёт (скорее скачет) радостный Лев с подносом. — Ну я поблагодарил Боженьку за удачу и умотал оттуда, пока она не передумала.  — Ты должен был дождаться владельца, Куроо! Он бы хоть тебе счёт из больницы оплатил, — Мориске трёт костяшкой свои губы и забирает кофе у Льва. — Привет, Лев. Хайба улыбается, поправляет на себе рубашку и ставит стакан с американо ближе к Куроо. На подносе тарелка с двумя пончиками, которую он отдаёт Яку прямо в руки:  — За счёт заведения, Яку-сан!  — Ты не владелец, Лев.  — За мой счёт, Яку-сан?  — Я могу сам заплатить за свои пончики, Лев.  — Пополам, Яку-сан?  — Ты издеваешься?  — Нет, Яку-сан! Я просто хочу купить тебе пончики! — он держит поднос у живота и наклоняет голову, внимательно смотря на проступивший румянец на щеках Яку. Куроо гогочет, прерывая этим перепалку молодожёнов (мы с ним не встречаемся, Куроо!) и хватает один из пончиков левой рукой. Откусывает и морщится, то ли от боли в руке, то ли от божественного вкуса. Яку ставит на первое, кондитер этого заведения — на второе.  — Вы, главное, решите, кто заплатит за меня, потому что я с собой кошелёк не брал. Мне без разницы: неприступная принцесса или её рыцарь-бариста.  — Куроо Тецуро! Сколько раз тебе повторять: мы с ним не— — Ой, здравствуйте, Куроо-сан! А что у вас с рукой? Опять на собаку наткнулись? — Лев берёт у соседнего столика стул и садится к ним, менеджер за стойкой орёт о безответственных работниках, Яку краснеет до цвета томатного сока. — Вам в футболке-то не холодно? Осень на улице. Куроо отпивает кофе и уже приготавливается рассказывать свою историю с добавлением различных речевых оборотов и преувеличений, будто рядом с ним сидит не студент-бариста, а психолог или Бокуто (точно, нужно позвонить и рассказать Бокуто), как Яку хлопает его по перевязанному предплечью (больно, между прочим!) и говорит:  — Значит так. Ты, — он указывает пальцем на Льва, — идёшь работать и я сам оплачу эти грёбанные пончики. А ты, — Куроо лишь хмыкает и показательно съедает последний кусочек сдобы, — прекращаешь наконец лыбиться и больше не будешь бегать в этом, блять, парке, раз там появился собачник. Дождись хоть, когда рука заживёт и будь осторожнее, а лучше просто купи себе беговую дорожку. Сейчас мы едем, ты переодеваешься, потом честно отрабатываешь рабочий день и перед сном обрабатываешь рану. Никаких пробежек, ясно тебе?  — Да, мама!  — Куроо, блять!

@ ~ @ ~ @

Разумеется, Куроо идёт на пробежку на следующее же утро. Он надевает треники, сетует по поводу потерянного наушника и решает, что никакая собака не испортит его двухлетнюю привычку бега в этом замечательном парке. Может это была вообще разовая акция и больше он там на собак не наткнётся? И тем более: теперь-то он готов к встрече с врагом и сможет убежать без последствий! Ну, Куроо на это надеется. На самом деле, его оптимистичности позавидовал бы сам Спанч Боб Сквепенс. До парка он добирается лёгкой трусцой, постоянно озираясь по сторонам. Погода становится всё холоднее, приближается ноябрь и Куроо рад, что надел олимпийку. В одиноком наушнике играет всё ещё любимая им несравненная Сия и хотелось бы верить, что её вчерашнее предательство было единичным случаем. Спустя пятнадцать минут в парке почти абсолютная тишина, в которой слышно лишь его чуть сбившееся дыхание и пение ранних птиц. Никаких намёков на других существ, особенно четвероногих и любящих кусаться, так что Куроо слегка успокаивается и ускоряется. При выдохе образовываются небольшие облачки пара, а в наушнике поётся о том, что Сия никогда не сдастся и продолжит бежать даже с закрытыми глазами. Он бы повторил за ней, но ещё не настолько уверен в отсутствии вчерашней собаки, так что просто перестаёт смотреть по сторонам, стараясь бежать в такт музыке. По закону всемирного совпадения, или Бог просто чёртов собачник и всё это было его медленным и смешным планом убить Куроо, через минуту (песня ещё даже не закончилась, ради всего святого!) он слышит крик:  — Лейко, стоять! О, замечательно, его будущего убийцу-пса зовут Лейко. Очень приятно, Лейко. Куроо Тецуро. Давай поболтаем в другой раз? Куроо видит вчерашнюю бегущую собаку впереди, собака видит его и, кажется, эта сцена уже устарела. Он не успевает даже развернуться, как животное налетает на него и сбивает с ног. Куроо падает, одной рукой прикрывая горло, а второй смягчая падение, зажмуривается и уже ждёт очередную порцию боли от укуса, но ничего не происходит. Открывает глаза и видит перед собой чёрно-коричневую морду с высунутым языком. Собака пристально смотрит на него, но больше ничего не предпринимает. Странно. И всё?  — Лейко! Второй день подряд ты вырываешься, что с тобой? — раздражённый голос становится ближе и если бы Куроо не дрожал от страха и не был на грани паники, он бы обязательно посмеялся с того, как это выглядит со стороны. — Ох. Чёрт. Куроо видит, как длинные белые пальцы бережно обхватывают шею собаки и через минуту борьбы хозяина и питомца, он может дышать полной грудью, на которой больше нет никаких лап. Кашляет, отряхивает олимпийку и вздрагивает от рыка собаки. Хочется сбежать прямо сейчас, но Куроо просто приподнимается, упираясь в землю локтями и с паникой смотрит на, кажется, добермана. Не то, чтобы он разбирался в породах, просто, понимаете, приходится. Хозяин собаки шипит и придерживает пса у своей ноги за поводок и, хоть это не выглядит достаточно безопасно, а Куроо всё ещё может впасть в истерику, он наконец отрывает взгляд от добермана на его владельца и… Ох, — думает Куроо. — Чёрт. Это блондин. Высокий красивый блондин. На нём длинное кремовое пальто, застёгнутое на все пуговицы, которое выглядит чертовски тёплым, как и красный шарф, повязанный на шее. В очках с прямоугольной оправой, короткой стрижкой, тонкими поджатыми губами и румянцем от холода на щеках, парень выглядит так мило, что Тецуро заранее прощает ему всевозможные грехи и готов прямо сейчас идти знакомить с Бокуто. Спасибо тебе, Боженька!  — Эм. Я прошу прощения за Лейко, — за кого? О ком это прекрасное создание говорит? Куроо собирается встать и наконец нормально познакомиться, как рядом с ним слышится тихое рычание. Блондин кривится и крепче хватается за поводок у ошейника. Ах, точно. Доберман. Боженька, «спасибо» отменяется. Тецуро вздрагивает, выходит из оцепенения и резко поднимается с земли. Собака тянется к нему и он, не долго думая, уматывает со всех ног к выходу из парка. Блондин что-то кричит ему вслед, но Куроо не останавливаясь бежит до дома, где падает на кровать, несдержанно проклиная всех: собак, любителей собак, божеств, которые не любят Куроо, но любят собак, Яку, который тоже любит собак, красивого блондина, который тоже любит собак и бывшую возлюбленную Сию, хоть он и не знает, что она чувствует к собакам. Предательница. Никаких больше скачиваний альбома с iTunes. О том, что он сам похоже влюбился с первого взгляда в собачника, Куроо решительно не собирается думать. Как и о втором потерянном наушнике, злосчастном парке и собаках вообще. А ведь ему ещё рассказывать об этом Яку.

@ ~ @ ~ @

 — Стоп-стоп-стоп. Ты хочешь сказать, — Яку указывает на него сжатой в руке бутылкой пива Кирин, — что был в своих старых растянутых трениках, весь в грязи, да ещё и у его ног? А потом сбежал? Из-за собаки? — он ржёт, заваливаясь на стол, без остановки. Куроо цокает языком. Вечером, после работы, на которой он сказал Мориске о том, что: жизнь-тлен и сегодня пьём пиво у меня, не зови Льва, а я позову Бокуто, — они втроём собрались на кухне Куроо, с пивом в холодильнике и, купленными в уличной лавочке, тэмпурой и якитори на столе, где он описал всё произошедшее утром. Спустя пять минут после рассказа, Яку все ещё не прекращал смеяться, из-за чего Бокуто пока что выступал лишь как молчаливая бро-поддержка, а Куроо открыл себе уже вторую бутылку.  — А я говорил тебе! Я говори-ил! Не надо было соваться в этот парк.  — Да и чтобы изменилось? Ну пришёл бы я через неделю, думаешь, он бы там не гулял? И это вообще дела не касается.  — Вот именно. Яку! — Бокуто отпивает из своей бутылки и хмурит брови. — Проблема-то не в этом!  — Да тут вообще проблемы нет! Пусть просто купит себе беговую дорожку, я ему уже два года это твержу.  — Слушай, вот у тебя вроде Лев есть, а ты не догоняешь, — Куроо делает взмах рукой и Яку, хотевший уже было возмутиться, молчит. Бокуто благодарно кивает и продолжает. — Куроо боится собак. Так?  — Так, — Яку согласно кивает и отпивает ещё пива.  — У того парня есть собака. Так?  — Так.  — Куроо сказал, что этот парень ему понравился. Так?  — Ну? — Яку нетерпеливо постукивает по столу пальцами. Куроо на него шикает. — Да так. Так.  — И в чём проблема?  — В твоём мозгу, Бокуто, объясни уже нормально, — Яку морщится и потирает губы. — С вами, дебилами, я скоро опять курить начну.  — Не начнёшь. У тебя парень спортсмен, — хмыкает Куроо.  — Да с чего вы вообще взяли, что Лев мой парень?!  — Не знаю, Яку, он гуляет с твоим шпицем по утрам, — тут Бокуто кивает на слова Куроо и отбивает ему пятюню.  — Ему просто нравится Аки.  — Яку, он студент. Ты думаешь, что студентам-выпускникам больше нечем заняться в шесть утра?  — Ой, завали, — Мориске ставит пустую бутылку на стол, берёт себе немного темпуры, а потом машет им рукой. — Давай уже решать эту твою чрезвычайно важную проблему из-за которой мы собрались, Куроо, какой бы она не была. Чрезвычайно важная проблема вот в чём: как Куроо Тецуро, который ненавидит собак, а они ненавидят его, подкатить к парню, у которого есть собака? И не просто собака, а доберман. Учитывая то, что первое впечатление о себе он оставил сомнительное. После ещё трёх бутылок пива и повторения рассказа о сегодняшнем утре, потому что Яку захотелось услышать про лежащего Куроо на земле ещё раз, Бокуто радостно хлопает Тецуро по спине, громко кричит: «О-хо-хо!» и говорит, что решение их чрезвычайно важной проблемы — шпиц Яку.  — В смысле мой Аки — решение его тупой проблемы?!  — В смысле шпиц Яку — решение моей проблемы?! — Куроо бросает недоеденную якитори обратно на тарелку. — Так, стоп, Яку, почему это моя проблема «тупая»?  — Потому что она тупая, Куроо. Не отвлекайся. Бокуто, какого хрена?  — Я просто решил, что убивать добермана не вариант. Во-первых: у меня рука не поднимется. Во-вторых: блондинчик это точно не оценит.  — Как тебе это вообще в голову пришло?  — Так вот! И я подумал: тогда Куроо нужно избавляться от фобии. Вон, сам сказал, что доберман тебя вообще не кусал, а только поцарапал, да и то, думаю, нечаянно, так что шанс на нормальное сосуществование у вас есть. Да и вообще доберманы очень воспитанные, не думаю, что при хозяине он будет на тебя лезть, — Бокуто двигает бровями, как бы намекая, что лезть будет кое-кто другой. — А как избавляться? С помощью контакта с другой собакой! У нас из знакомых только Яку себе её завёл. Да и шпиц маленький, меня не кусал и вообще лапочка, сразу видно, не в хозяина пошёл. Гениально же, да?  — Нет! — Яку хмуро сидит на стуле, скрещивая руки. — Не дам я вам Аки на опыты, вы ему психику сломаете! И вообще, мы ещё в самом начале договаривались, что мой шпиц и Куроо не будут находится вместе в одной комнате!  — Яку, от жизни с тобой у него железные нервы. Бро, скажи же, что идея хорошая? — Бокуто поворачивается к Куроо, который молча сполз по стене вниз. — Бро? Померанского шпица Яку Куроо видел лишь однажды: почти сразу после покупки, в квартире Мориске. Тот утверждал, что собака добрая и ласковая, настолько, что Тецуро можно её не бояться. Переборов себя и страх, он присел тогда на корточки и дрожащей рукой попытался погладить щенка, а через минуту уже стоял в подъезде у лифта и пластырем заклеивал пальцы. Повторять этот опыт он категорически отказывался и кричал на Яку, когда тот пытался показать фотки подросшего Аки на телефоне. Даже ради возможного счастливого будущего с тем блондином из парка — ни за что. Никогда. Не-а. Хотя. Тот парень был так прекрасен.  — Бро, других вариантов нет. Либо так, либо забей на парня с доберманом. Голова Куроо звонко здоровается со стеной. Так они и расходятся: Яку допивает пиво и обещает заехать утром, Бокуто обнимает его чуть крепче, чем обычно, а Куроо вздыхает, потирает ушибленный затылок, вспоминая блондина из парка, его очаровательные очки и жуткого пса. Четверг и пятницу же Тецуро проводит у себя дома и на работе, заставляет Яку подвозить его туда-обратно, не выходит из машины, пока тот ходит за кофе, оглядывается по сторонам и кусает себе пальцы. Мысли смешиваются, на работе приходится переделывать документы из-за глупейших ошибок, а Куроо всё думает и думает. Яку качает головой и говорит: забей. Забей на собак, забей на блондина, забей на фобию, забей на тупую идею Бокуто, забей на бег в парке и просто купи себе беговую дорожку. Куроо был бы рад забить. И, Яку, хватит уже о беговых дорожках, тебе что, платят за их рекламу? Он был бы рад. Но, даже если не учитывать парня из парка и его ужасающего добермана и их с Куроо несовместимость из-за кинофобии, то он просто устал. Устал вздрагивать от лая собак, искать пути, чтобы не натыкаться на них. Это всё раздражает и выматывает и знаете что? Он даже пошутить про шпица и Яку не может! Сколько шуток не родились на свет из-за этой чёртовой фобии! И да, Куроо понимает: от одного поглаживания шпица ситуация не изменится и, возможно, всё это даже не стоит стараний. Не появится фея крёстная и не взмахнёт палочкой, говоря: «Куроо Тецуро, ты преодолел свой страх, получи ачивку и сто монет! Теперь можешь не бояться собак, они тебя не тронут!» Звучит круто, но такого не будет и он прекрасно всё осознаёт. Но а, если он поладит с этим померанским псом, то, возможно, сможет поладить и с некоторыми другими собаками? Уменьшит свой страх. Вот это было бы отлично! А ещё, может быть, даже полюбит этих рычащих ужасных четвероногих. Хотя последнее маловероятно, конечно. Но и блондин из парка всё-таки мотивирует достаточно, чтобы решиться на эту затею. Как и Бокуто, который, почуяв одному ему понятный сдвиг в деле и чувствуя ответственность за свою идею, обсыпает его сообщениями о разной еде для питомцев, статьями о первых шагах в общении с собаками (Куроо честно просмотрел всё, хоть и прикрывал ладонью глаза), ссылками на видео про преодоление страхов от какого-то странного чувака с ирокезом на Ютубе. Видео, кстати, оказались интересными, хотя о кинофобии там ни слова. И вот, проведя эти два дня в размышлениях и информации о собаках, страхах и любви с первого взгляда, Куроо, взвесив все за и против, вздыхая, пишет Бокуто в Line, что в восемь утра пойдёт к Яку, на что тот сразу отвечает: «Я с тобой, бро! Зайдём по пути в зоомагазин!» Ладно, может из этого реально что-то выйдет.

@~@~@

 — Так вы не шутили? — Мориске отпирает дверь и из квартиры до них доносится лай Аки. Если Куроо и вздрагивает, то никто это не комментирует, хотя по Яку видно, что очень хочется.  — Разумеется, мы не шутили! — Котаро размахивает пакетом из зоомагазина и радостно улыбается, — Даже купили всяких вкусняшек и игрушек для Аки! Тебе, кстати, ничего не купили. Ты не заслужил.  — И что это вообще должно означать? Я вам кто, питомец? Идиоты, — Яку хмурится, трёт шею и уходит обратно в квартиру, зевая, — Ладно, заходите, я пока Аки в вольер посажу. Бокуто радостно ухает и хватает Куроо за предплечье, из-за чего тот шипит. — Прости, бро! — говорит Котаро, — Давай-давай, заходи! — Радуйся, что он без кофе с утра людей не бьёт. — Так я и радуюсь! Они заходят в квартиру, разуваются и Куроо, слыша тявканье из гостиной, уже очень хочется пойти обратно домой. Бокуто, будто почувствовав, слабо толкает его в спину. Куроо понятливо хмыкает и вешает олимпийку на крючок, рядом со шляпой. Погоди-ка. Шляпа? Он снимает её и берёт в руки, а потом с ухмылкой смотрит на Бокуто. Обычная шляпа, чёрная, с широкими полями, ничего особенного на первый взгляд. Бокуто пожимает плечами, но потом его лицо вытягивается, а в глазах возникает понимание, а Яку как раз возвращается из гостиной: — Чего вы так долго, а? — он замечает шляпу у Куроо в руках, его глаза округляются и, Боженька, это же шикарно! — Блять.  — Яку, а что это за шляпа? Ты ведь их не носишь.  — Завали, — надо отдать ему должное, голос почти не дрогнул, — положи на место и давайте в гостиную, Аки в вольере.  — Яку, дорогой, я недавно видел какого-то долговязого студента в точно такой же шляпе, — Бокуто смешно ухает. — Бро, а ты никого не видел в подобной шляпе? — О, бро, не поверишь, — Куроо вертит её на пальце и с усмешкой смотрит на краснеющего Мориске, — я, кажется, видел одного бариста, который вчера после работы был в подобной шляпе. — О-хо? Неужели? — Представляешь? Точь-в-точь как эта! — О-хо-хо? Точь-в-точь? — Завалите ёбла, положите на место долбанную шляпу и идите, блять, в гостиную! — Яку взрывается, бьёт Куроо в предплечье и чуть ли не рычит. — И ни слова, сука, больше! Боль в руке стоит того, Куроо и Бокуто смеются и стукаются кулачками, а головной убор наконец возвращается обратно. В гостиную они заходят в приподнятом настроении, Мориске показательно на них не смотрит и сидит на корточках у вольера, что-то шепча своему питомцу. Бокуто подлетает к шпицу, тянет руку, которую тот тут же облизывает и Котаро, не сдерживая улыбку, начинает чесать его за ухом. Яку тихо смеётся. Куроо же скептически смотрит на всё это на безопасном расстоянии.  — Бро, подойди. Он тебя не обидит, бро, ну ты чего? — Котаро машет ему рукой и показывает на пакет из зоомагазина. — Достань какую-нибудь вкусняшку, протяни, Аки съест и даст себя погладить. Ну. Куроо кивает. Не то, чтобы уверенно, но никто вновь ничего не комментирует. Куроо готов за это купить Яку кофе. Он достаёт какую-то штуку, на упаковке написано, что это палочка вяленого мяса кролика и, будь он не в шаге от паники, он бы обязательно посетовал на то, что у собак еда изысканнее, чем у их хозяев. Разрывает упаковку, отламывает четверть и смотрит на шпица. Тот ластится к рукам Бокуто и совершенно точно не собирается никого кусать. Яку всё ещё ничего не комментирует. Что ж. Тецуро подходит ближе, встаёт рядом с Бокуто и медленно опускается, не сводя глаз с Аки. Вздыхает, мысленно молится и подносит мясо к шпицу. Собака принюхивается, радостно виляет хвостом и хватает пастью угощение. — Ну что, никакого Апокалипсиса? — насмешливо, но мягко говорит Яку. Бокуто тихо смеётся и хлопает Куроо по плечу, пока тот неверяще смотрит на свою руку. Куроо Тецуро только что покормил собаку и, стоит заметить, она с радостью начала есть предложенное, а не позарилась на его пальцы. Аки заканчивает есть, поднимает свою мордочку вверх и продолжает вилять хвостом. — Погладь его, — Бокуто улыбается, будто выиграл в лотерею, а Яку слабо кивает. Куроо опускает руку ещё ниже, дотрагивается пальцами до уха и чувствует мягкую шерсть. Надо же. Действительно милый пёс. Который вдруг начинает рычать, кусает Куроо за безымянный палец и хватает руку передними лапами.  — Твою ж мать! Куроо отскакивает в сторону, шипит, ругается и трясёт покалеченную руку. Падает на диван, рассматривает повреждения и теперь уж точно категорически отказывается даже дышать в сторону собаки. На что они надеялись вообще? На божью благодать? Шпиц забавно (как считает Бокуто, Куроо же считает, что отвратительно и хочет уйти) тявкает на него из своего комнатного вольера. Это выглядит как сценка из гэк-концерта по телевизору; всё кажется так же комично и переиграно, однако ни шпиц, ни Куроо не шутят. Ладно, не так уж и плохо, — думает Бокуто.— Мы ведь почти добились прогресса.  — Куроо! Успокойся! Ну покусает он тебя, но не убьёт же. Вы что, зря пришли? Попробуй ещё раз, что он тебе сделает? — Не знаю! Отгрызёт мне пальцы? Ты знаешь, Яку, я люблю свои пальцы! — Куроо в ужасе смотрит на свою руку, отмечая царапины, кровь и следы маленьких зубов, а потом переводит взгляд на Мориске. — Они у меня красивые, я играю ими на гитаре, а еще печатаю файлы на работе! Кому ты будешь отдавать свои документы, если я не смогу редактировать их и твои тексты, а? Кому? Шибаяме? — Да не откусит он тебе твои несравненные пальцы, кретин! — Я бы не был в этом так уверен! Вот, сам посмотри! — Куроо протягивает ему руку и Яку кривится. — Бокуто, я пока пойду за пластырями, а ты разберись с этим вот, пока я его не придушил. И тебя заодно, за гениальную идею. — Можешь просто выпустить своего шпица из вольера, не стоит марать руки, Яку! — Куроо раздражённо кричит ему вслед и получает лишь поднятый над головой фак от Мориске. — Замечательно. Бокуто, ну ты хоть скажи. Давай признаем, что это всё бред, а? — Бро. — Ты видишь: херня получается.  — Бро, — Котаро подходит к нему и кладёт руки на плечи, — Блондин из парка, бро.  — Ты же не думаешь, что я… Бокуто его перебивает и крепче сжимает:  — Бро. Ты же Куроо Тецуро. Куроо Тецуро так просто сдаётся? Один раз попробовал и всё? Хватит? Куроо стонет и откидывается на спинку дивана. И ведь хрен поспоришь. — Давай свою руку сюда, — Яку возвращается с коробкой пластырей в цветочек, антисептиком и салфетками. — Ну что, я тебя латаю, а потом едем в магазин и покупаем беговую дорожку или ты всё-таки засунешь свою истерику куда поглубже и продолжишь?  — Знаешь, Яку, нам всерьёз стоит поговорить о твоей одержимости беговыми дорожками, — Куроо хмыкает, боязливо смотрит на тявкущего шпица, но кивает. — Продолжаем.

@~@~@

Яку цыкает, глушит мотор и они выходят из машины. Куроо потягивается, зевает и слышит, как Бокуто хлопает дверью. Слишком громко, по мнению Яку, который тут же начинает кричать что-то про холодильники, ломание рук и капельницу. Бокуто с энтузиазмом объясняет ему свою политику закрывания дверей (—Пункт первый, Яку; она должна закрыться! Пункт второй: неважно как! — Ах ты сукин сын!) и, пока они переругиваются между собой, Куроо смеётся, поправляя пластыри на пальцах. Три часа криков от Яку, похлопываний по плечу от Бокуто и зловещего тявканья померанского шпица, и Куроо, через боль и страдания (ненависть к собакам не уменьшилась ни чуточку), всё-таки погладил угрожающе рычащего Аки, который не предпринял ещё одну попытку укусить (неужели, спустя всего сорок две). Пара секунд и Куроо оторвал руку от собаки, крикнул что-то бессмысленное, похожее на вопль воина, и заявил: время обеда, хватит с него мучений. И они поехали в кофейню, где работает Лев. (Дело в шляпе, — подмигнул ему Бокуто уже в машине.) Припарковались на углу здания, где запах кофе и выпечки донёсся до Куроо, как только он вылез с пассажирского сиденья. Нужно идти есть, Тецуро нацелен на яблочный пирог и вкусный кофе. Ещё можно поразвлекаться и повыпрашивать у Хайбы подтверждения раздумий о шляпе. Куроо смотрит на смеющегося Бокуто, взмыленного от злости Яку и уже собирается сказать им перестать задерживать ему обед, как слышит:  — Лейко! Так, Боженька, серьёзно, это уже какое-то плохое клише. Прекрати. Он оборачивается и видит, как на него снова бежит доберман. В третий раз за неделю. Пора бы уже привыкнуть, наверное. За его спиной прекращается разговор, Куроо дёргается в сторону от пса, замечая за ним блондина из парка (ему так идёт это чёрное пальто! Куроо бы полюбовался, да ситуация не позволяет), но доберман всё равно подлетает к нему на бешеной скорости и роняет его на землю. Тецуро падает на задницу, зажмуривает глаза, выставляет израненные другим псом руки и, если ему и везло первые два раза, то на третий удача должна закончится. Он слышит дыхание собаки, чувствует на ногах лапы и больше ничего. Открывает глаза, смотрит на вполне спокойного добермана, а тот смотрит в ответ. Да что за чертовщина с этим псом? Рядом оказывается Бокуто, уже готовый стаскивать с него добермана и Яку, который нервно трёт свои губы. Блондин из парка наконец доходит до них, вздыхает, поправляет очки, (что за неуместная невозмутимость? Куроо нравится. Наверное. Он ещё в ужасе.) подбирает поводок с земли и тянет Лейко на себя. Но пёс не поддаётся и происходит то, чего не ожидал никто. Доберман начинает его облизывать. Сначала неловко тыкается носом в ладони, слегка ведёт головой, а потом поддаётся ближе и лижет его в щеку. Мокро, мерзко и совершенно добродушно. Блондин охает, вновь зовёт пса по имени и хватает его за шею, наконец оттаскивая от Куроо. Тецуро думает, что его выражение лица бесценно, потому что Яку начинать откровенно ржать. Придурок. — Извините. Боже. Он никогда себя так не ведёт. Лейко вообще людей сторонится и уж точно их не облизывает, — блондин держит собаку и неверяще смотрит на Куроо, — Немыслимо. Немыслимо. Очень подходящее слово для этой ситуации. Куроо кашляет: — Всё… Всё нормально. Бокуто протягивает ему руку и, о, точно, он же всё ещё сидит на земле: — Знаешь, бро, когда я говорил про «залезть», я имел в виду не добермана.  — Простите? — блондин (нужно наконец узнать его имя!) приподнимает брови. — Нет, он, я! — Куроо поднимается, отряхивает джинсы и смотрит в прекрасные глаза напротив. — Неважно! Не обращай внимание! Как тебя зовут? Яку от смеха начинает хрюкать. — Эм. Цукишима. — Цукишима! Всё нормально! — Куроо мысленно хлопает себя по лбу. Так, нужно сказать что-то получше этого. — Ладно. — Я совершенно не могу винить твоего добермана за облизывание, — Блять, стоп, что ты несёшь? — всё-таки это наша третья встреча, неудивительно, что он решил перейти на вторую базу. Блондин (Цукишима!) смотрит на него как на идиота, цепляется за поводок сильнее, а потом переводит взгляд на Яку, который уже лежит на капоте и издаёт странные звуки, мало похожие на смех. Кажется, сегодня вечером они опять сядут на кухне у Куроо, только уже с чем покрепче, потому что, если первое впечатление было сомнительное, то второе… Да. Пиздец. — Так, эм, — Цукишима достаёт из кармана платок и протягивает Куроо, — вытрите лицо. — Господи, это лучшее отмщение за все твои подъёбки, Куроо! — Яку отлипает от машины, утирает слёзы и кивает блондину. — Огромное вам спасибо, просто огромнейшее. — Яку, заткнись, не мешай им, — Бокуто тянет его к себе и начинает идти в сторону кофейни. — Мы за кофе, Куроо. Он уводит сопротивляющегося Мориске и оставляет их с Цукишимой и его доберманом одних. — Извини за это. — А. Ничего страшного, — Цукишима кивает и смотрит на притихшего Лейко. Куроо обречённо вздыхает. Это всё просто ужасно. Ему хочется сказать что-то. Что-то нормальное: предложить сходить за кофе вслед за ребятами, спросить про добермана, ещё раз извиниться. Ещё больше хочется убежать к себе в квартиру, как в прошлый раз, упасть на кровать и жалеть себя. Он уже собирается просто уйти, попрощавшись, как Цукишима кашляет и говорит: — Вы, кстати, обронили наушник. — Что? — В прошлый раз. Когда Лейко на вас набросился. Я увидел наушник и решил, что он ваш. Хотел отдать, но вы уже убежали. — А. Я просто. Я в тот раз бегал. Я уже года два бегаю в том парке. — О, вот как. — Да. Да. Как раз искал место без людей и собак, потому что, хоть ты и не поверишь, они меня ненавидят и постоянно пытаются загрызть, — Куроо показывает свои руки и хмыкает, — Так что да, я долго искал такое место. — А почему вы просто не купили себе беговую дорожку? — Это… Серьёзно? Пожалуйста, не говори Яку, что ты это сказал. Цукишима недоумённо кивает и поправляет очки: — Хорошо. — И, может, выпьем кофе? И я тебе объясню всю ситуацию, — он надеется, что прозвучал не жалко. — Эм. Куроо-сан? — Тецуро кивает, — Я только оттуда и, на самом деле, мне уже пора. Оу. Блять. Стоило догадаться, что блондин поддерживал разговор чисто из-за вины перед ним. Куроо кивает, фальшиво улыбается и, Боженька, ты мудак, он не заслужил всего этого. — Но я каждое утро гуляю с Лейко в том парке, так что, можем встретиться завтра там, — Цукишима насмешливо улыбается и наклоняет голову. — Если вас, конечно, не пугает Лейко. Его? Куроо Тецуро? Пугает какая-то собака? Что за бред? — С удовольствием. Дома он заслушивает несравненную Сию, читая всё про доберманов, а ещё гуглит, любит ли Сия собак. Судя по её роликам в помощь бездомным животным: да, любит.