Кошка

— Они снова выгнали меня! – кричал на всю улицу потрепанный Грелль Сатклифф. Он не так давно посещал поместье Фантомхайв, где живет его любимый демон, который опять изрядно попинал жнеца и выкинул обратно на улицу по приказу маленького, ничего не знающего про любовь графа. Жнец снова отчаянно брел по улице, бурча что-то себе под нос. Весь он был абсолютно помятый: прическа его не имела прежней идеальной формы, криво сидела, впрочем, как и полюбившийся плащ Мадам Рэд, дужка очков вывернута и позволяла им съезжать в любой бок так, что приходилось их ловить. Грелль свернул по извилистой улочке в парк. Это был один из кратчайших путей в его лондонскую квартиру. Он шагал не торопясь. Пусть он и выглядел сейчас не важно, но понаблюдать за началом зимы он был только рад. Снежинки медленно кружились в воздухе и падали прямо у его ног. Завораживающее зрелище. Опустив голову вниз за очередной снежинкой, те самые любимые красные очки, слетели с его глаз и ударились об асфальт, доламывая себя окончательно. Его взгляд вяло проскользил в предположительное место нахождения вещи и наткнулся на нечто серое. Это был довольно объемный серый шарик, из которого ещё пока не ясно виднелись коричневые точки. Грелль медленно поднял сломавшиеся очки, но с ещё целыми стеклами, и взглянул на существо, сидевшее прямо перед ним. Это была кошка. Серого цвета, но с ещё мелкими коричневыми пятнами чуть выше правого глаза и ещё мелкими на спине. Острые ушки её слегка подергивались от шуршащего в них острого ветра. Это серое создание смотрело пристально на жнеца своими необыкновенно яркими глазами. Сперва, довольно сложно определить их цвет. Сначала, казалось, что они были цвета яркого оранжевого янтаря, но после, если хорошо приглядеться, то можно было решить, что её глаза имели цвет запекшейся крови, которую уже не раз приходилось видеть жнецу. Кошка подошла чуть ближе, и можно было различить всю красоту её в немного тусклом свете фонаря, стоящего как раз в этом странном парке. Она не смотрела жалобно в глаза, как многие её бездомные коллеги, напротив, она как бы вызывающе глядела на жнеца, якобы он должен был взять серую скиталицу к себе домой. Грелль был тоже не промах, да и брать себе домой животное, чтобы заботиться о нем, как о своем собственном ребенке или члене семьи, было в тягость. Он двинулся прямо в нужном ему направлении, слегка руками придерживая очки. Кошка, вероятно переборов свою гордость, неспешно двинулась за ним. Тонкие кошачьи шаги были не слышны жнецу под быстрым топотом собственных каблучков, единственных не пострадавших в гардеробе. Мелкие снежинки падали ещё медленнее, легонько укладываясь на теплые губы Сатклиффа. — И всё-таки великолепная погода сегодня! – шепотом произнес он и сбавил скорость. Он как бы вдумчиво гулял по безлюдному парку, вдыхая холодный воздух, быстро проникавший в теплые легкие. Он начал ловить ртом холодные белые хлопья. Как и все прекрасные актёры, он тоже был ребенком и проявлял своё истинное не наигранное ребячество только тогда, когда оставался один, как сейчас. Грелль по-детски улыбался и никто не мог ему этого сейчас запретить. Он раскинул руки в стороны и, как последний псих, начал кружиться вокруг себя. Он любил снег больше всего на свете и считал его одним из чудес света, возможно, даже самым главным… Вскоре, очки без особой поддержки, в свободном полете улетели и стукнулись о подозрительную и безвкусно-зеленого цвета лавочку, упав прямо на мокрые и холодные доски сиденья. Жнец остановился, переставая кружиться. Конец плаща же, нагнав хозяина, ударился о плечо, останавливая свой ход, после чего, небрежно стряхнув теплую алую ткань, Грелль медленно направился к скамейке. Кошка, всё так же гордо шедшая за безумцем, наконец нагнала его. Сатклифф снова положил на свой аристократический носик очки, хотя сейчас они были мало похожи на те самые любимые очки, которые он надевал только в особых случаях, например таких как поход проведать любимого к Фантомхайву. Хотя, на его бы месте, любой нормальный жнец, надел бы, что-нибудь более надежное, чем хрупкие очки с тоненькими дужками. Он снова величаво взглянул на надоедливую кошку. Скорее всего, это вправе она на него так смотреть, чем она себе не отказывала. Грелль фыркнул от неподобающего статусу взгляда животного и снова двинулся по направлению к своему дому. Серое существо тоже двинулось за ним, но жнеца это уже мало волновало. Волновало больше его тело, которое теперь уже просилось в тепло. Дойдя до нужной квартиры и достав ключ из правого кармана , он открыл деревянную дверь, которая слегка поскрипывала. Сатклифф посмотрел вбок. Кошка всё ещё стояла рядом с ним, смотря в его зеленые глаза своими большими и яркими. Она не стремилась побыстрее вбежать в теплую и уютную квартиру жнеца. Нет, она ожидала решения. Готов ли был Грелль принять её? Готов ли он заботиться о ней, хотя бы какое-то время?... — Тоже мне аристократка… — жнец фыркнул и вошёл в помещение первым, всё ещё придерживая дверь. Он снова обернулся, наблюдая за животным, которое не спускало с него взгляд. – Идёшь? – он слегка улыбнулся. Казалось, кошка понимала его и при этих словах ступила своей лапкой на теплый и освещенный пол квартиры, а потом и вовсе вошла. Грелль закрыл скрипучую дверь и принялся разуваться в прихожей, пока животное осматривало помещение. Квартира сама по себе была не большая, а скорее всего маленькая. Когда войдешь, сразу обращаешь внимание на огромное зеркало размером со стену, пусть даже оно и расположено слева. Разувшись в прихожей, можно повернуть куда вздумается. Если пойти направо, то можно быстро впечататься в тонкую стену и разбудить соседей, если налево — попадешь в кухню, если прямо — в спальню, а если направо и ещё направо, то заглянешь в ванну по масштабам большую, чем прихожая в разы. Ванна — это самое любимое место времяпровождения жнеца. Справа расположено еще одно зеркало и умывальник. Чистенькое зеркальце обвешано вокруг разными полочками, на которых в хаотичном порядке располагались различные средства по уходу за милым и ангельским личиком актрисы. Ну да Бог с ним с этим зеркалом, оно все равно не главное... По приходу в ванную сразу же можно заметить саму ванную, в разы отличающуюся от всех, что когда-либо можно представить в таких квартирах. Грелль вложил в неё всю годовую зарплату и она по его мнению того стоила. Она внешне ни чем не отличалась, ну разве что вызывающим красным цветом и золотыми ножками. Все бы ничего, но она была огромна. Примерно 3-4 нормальные среднестатистические ванны... Она была напичкана всем тем, от чего так плющило жнеца. Ну да хватит о ней. Попадая на кухню, ничего необычного не видно потому, что на ней время Сатклиффу проводить некогда, да и не зачем, готовить он всё равно не умеет, а всяческие попытки научится, приводили лишь к замене тоненьких и практически не заметных взору красных штор. Раньше Грелль хотел быть космонавтом, затем домохозяйкой, ну и вроде как согласился на актрису. Вся "бытовуха" располагалась слева от выхода, а небольшой дубовый стол стоял справа, в компании одинаковых по стилю стульев. Спальня! Еще одно место особенно полюбившееся жнецу, где можно отдохнуть после работы и придумать новую отговорку про опоздание. Напротив большой, как уже можно догадаться, красной двуспальной кровати, одиноко стояло большое трюмо, с разбросанной по его полочкам косметикой. Слева от кровати, рядом с дверью, одиноко стоял большой дубовый шкаф, еле сдерживавший объем вещей, находящихся в нем. Справа от кровати была дверь на балкон, на котором можно было полюбоваться ночными видами столицы Англии, погрезить о том, чего не успел сделать, придумать новую отговорку начальнику и прочее. В принципе, вся квартира была функциональна, и Грелль пользовался ей на всю катушку. Он потихоньку раздевался и проходил в ванну, расстёгивая на себе рубашку. Соблазнять он мог кого угодно, даже себя и никогда не отказывал себе в таком изощрённом удовольствии. Он определённо любил себя, это было заметно даже невооружённым взглядом. Он никому не позволял нагружать себя работой и, если представлялся удобный случай, спихивал её на других. Попутно думая о мелочах, Сатклифф уже мило скинул на пол свою белоснежную рубашку и начал любоваться на своё отражение в зеркале, укладывая на одну из полочек побитые очки. Зубы всё целы, под глазами нет усталых мешков, на теле ни царапинки. Вероятно, пострадала только одежда. — Себастьянчик был так добр ко мне сегодня. – сказал жнец вслух. Ну конечно, после двух попыток вежливого выпроваживания Сатклиффа из поместья, а потом уже третьей с применением силы, жнец всё-таки соизволил удалиться. Видеть демона живым и невредимым Грелль обожал, да ещё и наблюдать за тем, как другие работают — всё это вводило его в пучину лёгкого возбуждения. И, как всем известно, просто сидеть на месте и наблюдать жнец не выдерживал меньше секунды и, поэтому он сразу же при удобном случае вис на шее у любимого. Вспоминая сейчас всё это, жнец не жалел ни о чём. Напротив, он собирался ещё пару раз наведаться к любимому в гости и признаваться в любви до тех пор, пока демон наконец не растает и страстно не поцелует его. Грелль улыбнулся своему отражению в зеркале и легонько дернул ухом, когда услышал довольно громкое мяуканье. Он совсем забыл про кошку. Поставив ванну набираться, он пошёл искать непутёвое животное и, как он и предполагал, нашёл её на кухне. Она пыталась найти что-либо съедобное на относительно пустой кухне. Увидев вошедшего жнеца, она снова взглянула в его глаза и мяукнула. Самопровозглашённая королева кошек взглядом и мяуканьем как бы приказывала покормить её. Ему не было смысла сейчас спорить с тем, кто на каком месте стоит, он бы всё равно остался в проигрыше. Он ведь хозяин дома. Грелль открыл верхний шкафчик и, пошуршав немного, достал оттуда кусочек вяленой рыбы, мило оставленный полной соседкой взамен взятой соли, и потянул его кошке. Она понюхала яство. Жнец же положил кусочек на пол и принялся набирать воду в блюдце. Кошка обнюхала странно пахнущий кусочек рыбы и отошла. — Вегетарианка значит. – буркнул он и поставил блюдце туда же на пол. Воду же пила кошка с каким-то особым удовольствием. Грелль начал искать что-либо вкусное или хотя бы съедобное в своих полочках. Единственное, что он нашёл, был кусочек шоколадки и пакетик сливок. Он нерешительно протянул кошке, заботливо отломанный им кусочек шоколадки. Та в свою очередь понюхала его и стала облизывать, а после и вовсе съела. Жнец удивился. Он давно не видел таких кошек: привередливых к еде, но в то же время с такой довольной мордашкой трескающих шоколад. На его лице медленно появлялась искренняя улыбка, с которой он наблюдал за таким прелестным существом как это. У него никогда не было домашних питомцев, да он и не пытался их заводить. Он никогда не считал их такими милыми, как описывало большинство кошатников в нашем отделе. Они говорили, что коты приносят удачу в доме, а собаки помогают находить души в работе. Как они это делали было бесполезно узнавать — Сатклифф всё равно их не слушал и находил такие разговоры не интересными. Он легонько погладил мурлыкающую кошку по серой шерсти на спине, после чего она заурчала чуть сильнее. Шерсть была такая мягкая. Вероятно, она совсем недавно на улице и жила у каких-либо богачей. Она была умна и ценила каждое мгновенье проведенное в тепле пусть даже с таким непутёвым хозяином как Грелль. Он отвлёкся от милого питомца и услышал шум воды. Вспомнив про ванну, он побрел туда и, наконец раздевшись полностью, погрузился в теплую воду. Находиться в этой огромной ванной доставляло ему неописуемое удовольствие. Он часто думал здесь. Жнец хоть и вообще чаще всего предпочитал не думать и действовать по интуиции, но в этом месте к нему приходило осмысление всех его безумных поступков за весь день. Он прикрыл глаза, слегка касаясь своими длинными ресницами нижних век. Бывало, когда он в таком состоянии засыпал и просыпался только на утро. Однако, он уже отвык от этого и кое-как перебирался в спальню, мгновенно заснув. Тут он услышал странный глухой звук. Грелль не обратил на него внимания, но после к нему на ободок ванной прыгнула серая принцесса и странно взглянула на пену в ванной, а потом и на самого жнеца. Он улыбнулся ей, обнажая свои великолепные треугольные зубки. Он знал, что коты по природе своей не любят воду и начал наблюдать за её поведением. Сперва, она продолжила смотреть на мелкие лопающиеся пузырьки, после – легонько дотронулась лапкой до пены и, не удержавшись, плюхнулась в ванну со странным криком, уже мало походившим на мяуканье. Жнец забеспокоился и принялся вытаскивать бедное барахтающееся животное из воды. Он поставил мокрую перепугавшуюся кошку на пол и по-настоящему засмеялся. Она была такая милая и выглядела так забавно, что невозможно было сдержать улыбку. Она мало походила на кошку и стояла как неведомая мокрая зверушка и немного благодарно смотрела на спасителя. Грелль накинул на несчастное животное белое полотенце и начал жмякать кошку, не сдерживая улыбки. На него нахлынуло чувство глубокой нежности к этому существу, которое благодарно урчало от немного болезненных прикосновений жнеца. Он вылез из ванной, вытер себя и кошку. Потом взял всё ещё мокрый серый шарик на руки и двинулся в спальню. Она так мирно сидела на его руках, что он умилялся ещё больше. Затащив пушистое существо в спальню, он бережно уложил его на теплые вещи на другой стороне кровати, а сам стал переодеваться в полюбившуюся ему маленькую красную сорочку. Кошка наблюдала за ним и не мяукнула ни разу, покорно и величаво восседая на тёплых вещах жнеца. Он улегся в мягкую кровать и, сказав животному: «Спокойной ночи!», положил алую голову на белоснежную подушку, укрываясь одеялом. Сон пришёл быстро и как всегда незаметно. Грелль уснул, а кошка через несколько минут тихонько подошла к хозяину и улеглась под боком. Так и уснула. Утром Сатклиффа разбудило нечто, лизавшее его собственную моську. Он нехотя открыл глаза, когда шершавый язык бродил по его правой щеке. Он чуть не выговорил имя демона, когда спал, так как в своих фантазиях он представлял, что Себастьян будит его утром именно так. Жнец снова взглянул в большие звериные глазки и крепко обнял кошку, как свою любимую игрушку. Она недовольно мяукнула, а после, поддавшись руке Сатклиффа, легонько гладившей её, заурчала. Он снова улыбнулся, вдыхая странный аромат, исходивший от животного: шампуня смешанного с запахом шерсти. Грелль поднялся с кровати и пошёл снова в ванную. Кошка ходила за ним по пятам, даже в ванную она ходила с ним и обвивала его ноги, касаясь коленок мягким хвостом. После они прошли на всё ту же кухню и доели вдвоем ту самую шоколадку, только он вместе с кофе, а она – со сливками. Он даже пустил её на стол и кормил с рук. Она, вероятно забыв о своей гордости, повиновалась Сатклиффу. Это немного напомнило ему собаку, однако потом она «потребовала» почесать ей животик. Он исполнил и, легонько коснувшись губами ушка, потянул. Она заурчала, а после высвободила ушко из хватки. Он заулыбался и слегка вздрогнул, когда услышал стук в дверь. Поднявшись со стула и оставив недопитый кофе на столе, он, вместе с увязавшейся кошкой, подошёл к двери и спросил: — Кто там? — Это я, Грелль. – послышался до боли знакомый бархатный голос. Жнец не поверил своим ушам, но отворил дверь, чтобы убедиться. На пороге стоял в своем обычном костюме дворецкого Себастьян и держал в руках своих косу смерти актрисы, нарочно забытую в поместье. Взгляд его скользнул по удивленному лицу жнеца, потом по талии, слегка прикрытой алой сорочкой, а после, проскользив по стройным ногам, уставился на милое серое существо у босых ног. Самообладание и контроль потеряли всякую силу над демоном и он, кинув в жнеца косой, вошёл в квартиру и принялся тискать серо-шерстную принцессу. Сатклифф схватил свою любимую подругу по работе и слегка ошарашенно уставился на демона-дворецкого. Себастьян гладил кошку не так как прочие люди, кошатники, не так как жнец, а как-то по-особенному, пытаясь что-то узнать и получить удовольствие. — Что вы так смотрите, Сатклифф? – с легкой насмешкой произнес демон, прерывая молчание и заглушая урчание кошки. — Эм… — Грелль замялся. Утром он был всегда не в настроении и не готов играть ни одну из его ролей. — Она прекрасна, Грелль. Где вы её нашли? – снова спросил завороженный красотой демон. — Я? – оживился жнец. – На улице. — Интересная находка, Сатклифф… — протянул Себастьян и, поставив прелестную зверушку на пол, приблизился к жнецу. – Вы не отдадите её мне? Сердце восторженно забилось от постепенного приближения демона так, что мешало дышать и приходилось рывками брать воздух, наполняя лёгкие. Себастьян прижал жнеца к стене и прошептал, приблизив своё лицо к довольному и слегка удивлённому: — Отдадите, Сатклифф? — А что мне за это будет? – проворковал жнец, прижимаясь ближе к демону. — Что захотите. Только пореальнее, пожалуйста. – он видел, что Грелль уже хотел заикнуться о ребенке. Из-за дополнения к такому вызывающему предложению он слегка поник, но всё же так же вызывающе посмотрел на демона. – Подумайте, Сатклифф, ведь вам она будет в тягость. Вам даже кормить её нечем… Он был как всегда прав. Жнецу и вправду было нечем кормить это привередливое к еде животное. Зарплату он получал небольшую, но содержать даже такую квартирку ему было трудно, не говоря уже о таком нескромном пополнении в семействе. На одних шоколадках коты не держатся, а покупать нечто дорогое для кошки, а самому есть каждый день еду простолюдинов его не устраивало. Однако, расставаться с такой милой и обаятельной кошкой было очень трудно. Пусть он и сначала не хотел её брать, пусть они и дня не прожили под одной крышей, но она подарила ему искреннюю улыбку и вряд ли кто-то смог бы ещё раз сделать подобное. Но он не мог не заботиться о ней и поэтому считал, что ей нужен теплый кров и хорошая еда с хорошим хозяином. Он считал, что кошатник из него никудышный, пусть у него и возникла такая странная привязанность к питомцу, да он и не хотел превращаться в таких же «ненормальных» сотрудников с животными. И ещё, он до сих пор оставался ребёнком. Пусть только одна неосторожность и он мог вспылить, снова выкинуть её на улицу не задумываясь, а потом ходить и искать куда запропастилась его маленькая принцесса. Все эти мысли с трудом заставили всё же принять решение. Он придвинулся ближе к демону и крепко ухватил его за шею, шепнув: — Всё, да? — Всё, Грелль. – Себастьян легонько ухватил лицо жнеца и приблизил к себе. — Возьми меня… — томно прошептал Грелль и прикрыл глаза. – Побудь со мной… Демон сам себе улыбнулся и прильнул к слегка приоткрытым губам жнеца, страстно их целуя, легонько покусывая. Грелль не стал сопротивляться и говорить что-то о настырности демона, он просто отдался этой сказке. Он был рад, что наконец получил желаемое, но и огорчён из-за того, что за такую цену. Демон, казалось, хотел впечатать несчастного в стену, уж так сильно прижимал его и так страстно целовал, вероятно не замечая, что делает. Он спустился ниже, начиная ласкать и легонько покусывать шею, заползая рукой под алую сорочку, дотрагиваясь до теплого тела жнеца своими холодными пальцами. Сатклиффа охватила приятная дрожь, и он стал, томно вздыхая, произносить имя любимого, вздрагивая при каждом прикосновении. Демон потянул его на себя, обхватывая за талию. Себастьян дотянул его до спальни и уложил на кровать, нависая сверху. Жнец обхватил его за шею и притянул к себе. Демон поддался и стал медленно стягивать тонкую атласную сорочку с плеч жнеца, целуя каждый обнаженный участок тела. Грелль извивался под сильным телом и потихоньку развязывал чёрный галстук, после чего откинул его в сторону. Себастьян кинул туда же сорочку и слегка приподнялся, чтобы расстегнуть рубашку. Жнец потянулся и начал помогать дворецкому справиться с одеждой. После демон повалил Сатклиффа обратно, откидывая ненужные вещи в кучу, и снова начал ласкать фарфоровое тело жнеца, раздвигая его ноги. Жнец пытался восстановить своё уже давно сбитое дыхание, но тщетно. Себастьян ещё раз страстно поцеловал леди и начал медленно входить. Сама леди вцепилась в теплые плечи демона и пыталась так же страстно отвечать, несмотря на боль. Войдя наполовину, он начал двигаться, а самопровозглашённая актриса – приглушённо стонать. Демон ускорился, пока Грелль всё повышал голос и всё сильнее впивался ногтями в плечи, до крови расцарапывая их. Себастьян не сдержался и застонал в унисон, от нахлынувшего наслаждения. Сатклифф кричал всё громче, царапал сильнее и тоже не сдержался. Выгнув спину и вскрикнув, он кончил, утопая в чём-то похожем на нирвану. Демон же, сделав ещё несколько толчков, кончил тоже и вышел, укладываясь рядом с тяжело дышащей и довольной актрисой. Дышали оба настолько сбито, что, казалось, им не хватит воздуха всей комнаты, чтобы спокойно вдыхать его. — Я люблю тебя… — сказал Грелль, слегка отдышавшись. Он потянулся к руке Себастьяна. Не увидев никаких возражений, жнец робко взял за руку демона. — Странный вы, Сатклифф. – вдруг сказал он, сжимая тоненькую руку жнеца. – Сами знаете, влюбляться в демона бессмысленно и бесполезно. — Как жаль, что ты, Себастьянчик, не любишь меня. – печально произнес он в ответ демону. На что дворецкий улыбнулся и поднялся с кровати, одеваясь обратно. Грелль промолчал, ему не хотелось говорить бессмысленные слова, чтобы хоть на пару минут задержать разговором демона, да и сами слова не хотели вырываться из груди, кроме одной заезженной как пластинка фразы «Я люблю тебя». Он понимал, что ответить взаимностью предмет воздыхания не мог и не желал. Однако, надежда умирает последней, и Сатклифф сдерживая себя в руках, понимающе отпустил демона, вместе с кошкой туда, где им обоим было бы хорошо. Периодически такое великодушие просыпалось в сердце жнеца, а после на долгое время угасало, после великодушно-содеянного он всегда сожалел. Обо всём сожалел. О каждом мгновении, не доделанном или недосказанном. О каждом невысказанном чувстве. О каждом неверном поступке. Он отпустил их обоих, пусть и сам потом, рыдал, лёжа на алой кровати, как последний ребёнок в мире взрослых. * Прошло две недели. Жизнь Грелля была как всегда монотонна. Работа, дом, одиночество, сон. Он завел привычку сидеть на кухне, за чашкой не крепкого кофе, и думать. Кофе был больше чем-то символическим, чем функциональным, да и мысли были о работе, о доброй соседке, о всяких мелочах жизни. Он ел не больше шоколадки в день и был бледен. На работе он улыбался и как всегда дурачил всех сотрудников, показывая, что ничего не происходит и не происходило вовсе. Никто не знал об истории с кошкой. Даже проклятый Ти Спирс, который вечно сверлит взглядом непутёвого сотрудника, и тот не догадался. Грелль всё время пытался себя занять. Он даже попросил работу у начальства, лишь бы ничего не вспоминать. Странно, но именно этот случай отложился в его голове и не давал покоя. Он постоянно спрашивал себя о том, всё ли он сделал верно, что забыл, что бы можно было ещё попросить, но не приходил к единому ответу. — Две недели так. – думал Сатклифф. – Слишком скучно. Не стоит об этом больше думать. – он крутил в своих бледных руках белую чашку кофе, из которой пыталась вылиться жидкость и запачкать недорогой столик. Жнец вздохнул. – Нужно куда-нибудь сходить, сегодня же праздник. Рождество как-никак. Странно, но праздновать людские праздники он обожал. Он поздравлял всех сотрудников отдела с профессиональным праздником, с Новым годом, дарил валентинку Ти Спирсу (в виде себя разумеется), и хотя тот тот всегда отказывался, но Грелль не унывал. Однако, он никогда не праздновал Рождество. Стоило бы попробовать. Сатклифф поднялся со стула, оставив кофе на столе, и начал быстро собираться. Куда пойти он уже решил, но что туда надеть он не знал. Надев на себя нечто непримечательное, он вышел из квартирки, а затем из дома. На улице стояла любимая погода жнеца – снег. Снежинки медленно спускались вниз, вытанцовывая различные неповторимые танцы. Они завораживали взгляд, не отпуская до самого конца. Казалось, бесконечно можно смотреть на них. Двинувшись по неровной улице Лондона, он глядел в серое небо, рождающее такие чудесные снежинки. С каждой минутой их становилось всё больше и больше, что очень нравилось Греллю. Он вышел на более оживлённую центральную улицу и пошёл по направлению к тому месту, где не бывал никогда. Как он дойдет до него, его не волновало. Люди толкали его и спешили по различным магазинам, не замечая перед собой ничего. Они с утомлёнными лицами несли накупленное, чтобы купить ещё или донести домой, где их ждёт дорогой человек или любимая семья. Таковой у жнеца не было, и поэтому он никуда не спешил. Он медленно продвигался по улице, заглядывая в разукрашенные витрины. Всё-таки Рождество было одним из главных праздников в Англии, но как его отмечают Грелль не знал, да и ему было всё равно. Он свернул за поворот и оказался на узкой безлюдной улочке. Пройдя её молча, он наступил в белоснежный сугроб и, улыбнувшись, упал в него спиной. Он закопал свои алые волосы в снег, улыбаясь, брал холодный снег в теплые руки так, что замерзали кончики пальцев. Хорошо, что никого не было там. Он вряд ли кого желал увидеть, да и увидевший посчитал бы его больше чем странным. Через несколько минут он поднялся, отряхнулся и покинул это безлюдное место. Он снова вышел на широкую улицу, после чего встал на цыпочки и попытался найти нужное ему место. Он нашёл его взглядом и побежал к нему, слегка расталкивая людей. Почти добежав до места, он остановился и вновь задумался. — А можно ли жнецу бывать в церкви? – Грелль едва не произнёс это вслух. Он пропустил по заснеженной дорожке одну бедно одетую девушку. Она приветливо улыбнулась ему и попросила пройти с ней, если он в церковь. Жнец, кивнул головой и пошёл рядом с девушкой. Её каштановые волосы, были покрыты теплым шерстяным платком, туго завязанным на шее. Она остановилась у ворот, поклонилась и покрестилась. Грелль решился повторить и прошёл за девушкой дальше. Зайдя в помещение, он сразу поднял голову вверх. Он много слышал о красивых росписях в церкви и пытался представить себе, как это могло быть. Теперь он это увидел. Он присел на деревянную скамью и принялся разглядывать каждую фреску. Ему нравился этот успокаивающий душу запах, тянущаяся песня церковного хора, немного монотонный говор священника. Во всё это он не вслушивался, но они приносили какую-то особенную атмосферу этому помещению. Так хотелось уснуть в этом спокойном и уютном месте. Но этим он бы вероятно оскорбил прихожан, поэтому Сатклифф медленно пробрался к выходу. Он как-то интуитивно повторил то, что делал на выходе и с ласковой улыбкой посмотрел на купол здания, а после двинулся обратно домой. Он был доволен тем, где побывал и надумывал сходить туда ещё. Им овладело какое-то душевное спокойствие. Ему и правда казалось, что фраза «всё будет хорошо» имеет смысл. Жнец свернул с главной улицы и оказался у того самого парка. Он решил вновь заглянуть туда. Высокие деревья были занесены снегом, впрочем, как и всё находящееся в парке. Он гулял по заснеженным улицам и, как и тогда, вдыхал холодный воздух, выдыхая белый пар. Он чихнул несколько раз. — Заболел… — подумал Грелль и всё-таки направился домой. Ветер задул в лицо, окончательно растрепывая его алые волосы. Он услышал легкое шуршание у себя за спиной и мгновенно обернулся. Перед собой он никого не увидел, но стоило взгляду чуть опуститься на землю, как перед ним снова стояла та самая принцесса, которую он так сильно полюбил за один день. Она сидела как тогда. Всё было как в тот самый день, две недели назад. Дежавю. Он быстро подлетел к кошке и крепко обнял её. Она узнала своего бывшего хозяина, который был так рад встретить её снова. Он обогревал её теплом своего тела, вдыхая такой приятный запах её шерсти, поглаживая её виляющий хвост. Сатклифф был готов заплакать от счастья. Казалось, всё так, как должно быть. Казалось, что именно таким должно было быть его Рождественское чудо.