Я приду к тебе с клубникой с декабре.

Звучные завывания ветра откладывались ярким фонтаном чувств того, кто на данный момент пробирался по почти занесенным дорожкам неожиданно снежного Петербурга. Вьюга била в глаза множеством снежинок, выстраивая из себя своеобразные узоры на угольных ресницах, светлые голубые глаза упорно выискивали фигуру в темноте самого нужного окна. Он натянул на щеки жесткий воротник пальто, натянул на обсохшие губы и покрасневший нос топорный от холода шарф и двинулся назад. Все, чего сейчас хотелось : это горячего домашнего борща и крепкого кофе. В желудке неприятно осел кусок голода, что разносил с каждым движением все больше слабости. Потертое пальто было неким прикрытием, внутри два вязаных свитера и растянувшееся, подчиняясь властному времени, полосатая майка. Помнится, он оставил ее со своих морпех-дней в армии. "Три года отбатрачил, а под конец гребанное колено. Уже на войне был готов помереть, зад подстрелят и готов. А сейчас что? Да ничего Никакого виличия не видится. Ветеран, поднаврали все газеты" - крутилось в голове непрерывной вьюгой, точно такой же, что и сейчас рвано пыталась сорвать с него шапку. Еще только восемь, а уже темно. Под ноги смотреть бесполезно - везде снег. Перейти Мойку в пять минут не составляет труда для него осенью, а сейчас целых десять. Это уже считается для него помешательством. Остановился лишь тогда, когда кучер, окрикнувший его нелестными обзываниями, уподобился старому времени. Он проводил своими тускло-голубыми глазами этих мощных зверей, коней. Из ноздрей валил пар, а цоканье отдавалось набатом в висках. Странно выглядил этот старик за тройкой на фоне дорогих иномарок. Переходит дорогу и скрипя армейскими сапогами ныряет в освещенный желтым, кривым фонарем переулок. Здесь снега меньше всего, можно илти быстрее, а в голову снова лезет старый разговор. Сегодняшний вечер не обещал ничего хорошего, просто потому что погода была припаршивая, настроение уподобилось погоде, а потом и его здоровье. От жара спасла стопка водки и пересоленый куриный бульон полуслепой соседки Агафьи. А там и до поправления не далеко. До мрачных мыслей и его пыхтения от горечи на языке отрывает тихое мяуканье. Останавливается не сразу, лишь чувствует что-то легкое на своем черном, тяжелом ботинке. - Привет, приятель. Тоже тебе холодно, да? - охрипший от кашля голос раздается еле слышным эхом между этими высокими, старыми зданиями. Маленький рыжий кот скребет замерзшей лапкой по его растянутым тускло-зеленым штанам, мелко подрагивая от каждого дуновения ветра в этой узкой полоске между массивом домов. - Ну и откуда ты здесь, скажи? Выкинули тебя, да? Я вот, тоже, выкинутый. Ладно, давай со мной, дружище? Вместе не так страшно, да? Вот, и мы с тобой как похожи, лапа у меня тоже болит, - на его лицо невольно натягивается улыбка, он убирает со лба прядь белых волос, сует ее под шапку и взяв этот замерзший комок на руки, сует себе под пальто, укрывая уши пушистого шарфом. Он не знает когда он перестал дрожать и даже оживишись, начал благодарно лизать светлую щетину мужчины своим шершавым языком. Сам не заметил, как ноги привели его в старую-добрую дыру, в полуразвалившийся подпольный бар "бродячий пес". "Ироничное название для постоянных посетителей" - усмехается мужчина про себя и толкает тяжелую деревянную дверь от себя. Здесь он может расслабится, поесть на халяву, а после не беспокоится о том что его рано утром выкинут отсюда. Спускаться по винтовой лестнице каждый раз оказывается для него проблемой. Скрипучие ступени наровят сломаться под весом мужчины, да и колено его сгинается, так сказать, через раз. На стрельную боль и щелчки он относился уже как само собой разумеющемуся - сам виноват, вот и терпи. От запаха алкоголя и как всегда вкусного пюре с сосисками в желудке осел приятный осадок, разум взбодрился, и войдя в зал, одним движением скинул с себя шарф на полную одежды вешалку. Окинул взглядом зал, и остановился на полной женщине в фартуке, пока та не увидев его в дверях, радостно не замахала. Слишком много на сегодняшний день приятных моментов, ему льстило что она вспомнила о нем, подруга с села, как-никак. - Лука! Эй, Сева, Лука вернулся! Наливай! - крикнула она крепкому мужчине за баром, и тот, сразу же оторвавшись от записей, теплой улыбкой кивнул на стул. Шапку полетела к шарфу, и он остался лишь в потертом пальто. - Мне и молока налейте, теплого, в миску, - проговорил он, прижимая к груди шебуршившийся комок и попутно карабкаясь на высокий стул, стараясь не волновать больное колено. - Ты ж молоко ненавидишь, бой! Ну ладно, так и быть, и тебе привет! - звонкий голос раздался из глубины кухни, и тут же оказался рядом вместе с миской. Метеор, он всегда называл эту девочку так. Вот два дня назад он был здесь, и волосы ее в тусклом свете отливали черным. А она вон, уже малиновая и с широкой улыбкой слегка кривоватых зубов улыбается ему. - Да это не мне. Вон, увязался, прохвост, - он вытаскивает из пол пальто маленького рыжего котенка, и поставив на стойку, наблюдает как тот принюхивается к горячему молоку. - Вон как. А красивый, подлец! Видно, приглянулся ты ему. Вон, тоже штопанный, - та полная женщина констатирует, усмехаясь и с удивительной ловкостью ставит поднос с едой уже парню. - А то, вон и лапа, и хвост, и глаз, - на стойку с хлопком ставится стопка, что виднеется такой маленькой по сравнению с рукой друга. Беззлобно смеется Сева, напоминая ему о прошлых боевых годах. А то! И глаз у него штопанный, и колено, да и хвост бы был у него, тоже бы наверняка такой же. Он проводит взглядом Карлу, что так радушно за свой который раз кормит мужчину своим вкусным тряпьем, огинает взглядом тонкую фигуру Ритки, что уже увлеченно разговаривает с друзьями в дальнем углу, а после и Севу. Начиная есть, он так же смотрит, будто думая что он убежал за быстрым, неаккуратным лаканием кота рядом с ним, а после и на Севу. - А ты изрядно поседел, старик, - говорит Лука, а рука Севки опустилась на ершовую спинку кота, разнося неуклюжими движениями кровь по лапкам и брюху. Он, в отличии от многих здесь присутствующих, на ветеринара учился! Да только вот подпортили ему репутацию на войне, вернулся на год позже после Луки, тоже штопанный да седой, зато вон, спокойно живет тут, не тужит. - А то как. Тебе вон это не грозит, весь белый будто зимой облизанный, - смеется он, дивясь как животное это не кинулось на него, пока тот его трапезу прервал. - Да вот, облизанный, зато нелюбимой ею. Пока шел сюда, все глаза залепило. - фыркнул он, резко повернувшись на чихнувшего зверя, отправляя очередную ложку пюре с сосиской в рот. - У тебя вон, кот, заболел. Дам тебе капли, два дня пусть с едой поест, да глядишь там и выздоровеет. - он подвинул на стойку бутылек, а после отошел сменить диск на DVD. Устали уши от вечного Михайлова. Он спокойно кивнул и начал доедать, иногда поглядывая на рыжий комок шерсти. И куда он с ним? Самому есть нечего, последнии деньги с экспедиции маме на операцию отдал. Вон, живет только добротой Карлы, Ритки да Севки. Через месяц опять улетит за датчиками следить, да данные сверять, а животным туда нельзя, больно холодно. Замерзнет. От раздумий на этот раз спасла тяжелая, но теплая рука женщины неожиданно упавшая на его плечо. В ушах тихой мелодией звенел уже какой то попсовый старый эстрадник, и первую часть вопроса он точно не расслышал. Видимо, благодаря еще не вышедшему из гипноза разуму. Понял одно : его спросили о нем. -… Ну что, ты сегодня опять к нему?- он как-то невольно стушевался, сжался, скрипнул зубами до выступивших желвак и лишь кивнул. - Спасибо, у тебя как всегда вкусное пюре с подливом, - решает он перевести тему и широко улыбается ей, подавая вычищенный поднос от еды. Кот тоже уже давно наелся, спрыгнув на колени своему спасителю и пристраиваясь в удобной позе под боками его пальто. - Ну а то, ты всегда приходишь голодный как волк! А ведь готовишь даже лучше меня! - он невольно дергул плечом и опустив в себя пару стопок, решает уже на хмельную голову продолжать путь. Мутный взгляд канит в разбитых, когда-то подаренных ему его мертвым отцом, часах и тот вспохватывается. Окидывает взглядом маленькое помещение со старой деревянной отделкой, вылизывает каждый сантиметр потертого стола или подкосившихся ножек одного из стульев. Мажет неясным взглядом по серым стенам, а потом и по друзьям. Кричит громкое "Спасибо!" и выходит за двери. Скоро он уедет и целый месяц не сможет так тепло посидеть в уютной обстановке, но сейчас ему нужео навестить человека. По винтовой лестнице подниматься еще тяжелее чем спускаться, особенно когда по дороге нужно аккуратно засунуть в тепло комок шерсти, нормально натянуть шапку и замотаться в шарф. Выходит скомаканно, но выйдя на улицу, он понимает что не так плохо. Ему даже теперь так тепло. Найти ближайший магазин не составляет труда, он ходил через эти переулки сотни раз, и когда наконец он выходит на улицу полную ярких огней, непроизвольно улыбается. Ныряет в поток людей и через время наконец оказывается в теплом магазине. Выходит оттуда через долгих 20 минут, еоту уже не терпится вылезти, но он каждый раз унимает его резкими "будешь рыпаться - выпущу на улицу и больше не заберу". Сует в карман пластиковую коробку и продолжает путь. По дороге в Петербурге всегда встречаются интересные люди. Вот, к примеру, стоит девушка перед мольбертом и пишет. Надо же. В такой холод, еще и маслом. Он еще оборачивается на нее, очерчивает хмельным взглядом ее молодое сосредоточенное лицо и отворачивается. Он часто теперь так делает, просто чтобы проверить. Два года назад он бы с совершенной точностью начал клеить ее. Блондину с тусклыми голубыми глазами мало когда отказывали и ему это льстило. Вот, он уже топчется у подъезда, пытаясь привести свои лохмы в порядок, но оставляя идиотскую мысль, заходит. Пара пролетов и он стучит дверь, с замиранием сердца ждет знакомого голоса, и когда дверь распахивается, раздается заспанное с улыбкой : - Я ждал. Улыбка натягивается на замерзшее, захмелевшее лицо в самой идиотской версии. Его не было неделю, и в последний раз он пообещал кое-что. - Я пришел к тебе с клубникой в декабре, как и обещал,- сует руку в карман и протягивает прозрачную ванночку с крупной клубникой ему в руки. Он трет пальцами свой глаз, пытаясь отогнать сон, а после осознания, утягивает его в квартиру за шарф и закрывает дверь с нежной улыбкой на лице. Нет, они не целуются разъяренно, так, будто не видели друг друга вечность. И не так, в исступлении, желая поскорее начать трахаться. Лука нежно касается такими же как у него губами его - обветренными, и легко сминает те, пока Мишка снимет с него шапку с шарфом. Неожиданно для обоих из под его пальто раздается резвое " мряяяяув" - Это что еще за крокодил у тебя под курткой, а?- смеется Миша, привычно распахивая знакомое пальто в стороны и видит повисшего рыжего кота на двух свитерах его любовника. - О как оно, оказывается. Рыжий, да? А Лука лыбится широко, отдавая Мишке всю любовь. Он аккуратно крутит его в руках и когда тот взглянул в огромные черные глаза зверя, тот, повисший в теплых больших ладонях, провел языком по губам. Они смеются и кажется мало ли надо для счастья? Маленький рыжий кот, два взрослых мужчины, знающих друг друга до мозга костей долго. Служивших вместе, работающих вместе, на Севере. Вместе живущих в уютной двуспальной квартире. Вкусный ужин и ночью скучающая любовь. Лука уже и вовсе позабыл о своей недавней болезни и тоске по матери, дому, вкусной еде и квартире. Они повздорили, было паршиво, но сейчас все хорошо. Когда пальцы Мишки перебирают белоснежные кудри Луки, когда Лука оглаживает такую же по телосложению грудь как у него, когда оба накрываются теплым сентипоновым одеялом и засыпаютв обнимку. Что может быть не так, казалось бы? Да ничего. И даже лежащий в голове Мишки кот был правильнее всего на свете. И плевать что скоро они улетят на Север и будут работать на износ в разных секторах, плевать, что будут видеться только за ужином в крепком небольшом железном домике, и в трейлере ночью. Через сам месяц, они снова встретятся в их уютной спальне, Лука снова, впредь своему святому имени, будет приставать к Мишке как подросток пока тот готовит, а кот будет отжирать пузо благодаря его щедрости. А пока нужно спать. Через два дня надо торопиться на вокзал, а там уже на перон. Кота оставим Кларе, оба не удивятся что когда они приедут, он станет огромным, как мини-слон, но ничего. Все будет.