Я постараюсь стать лучом света в вашем царстве тьмы

      Последующие дни протекали довольно напряженно: дети продолжали капризничать, ни Итачи ни Саске не давали о себе знать, Акиха-сан, как и Какаши просто молча поддерживали меня, забирая детей на прогулки, а мне конкретно рвало на части голову от поведения Итачи. Я искренне не понимаю, как можно ставить долг шиноби выше клана, выше семьи, выше собственных детей, тем более, когда уже тем, кому надо знать – в курсе всего происходящего. Как можно продолжать волноваться за мир во всем мире, когда ты видишь, что в это же время у тебя под носом причиняют вред твоим близким? Я не понимаю, что вообще происходит. Я впервые чувствовала, и понимала, что веду себя не нормально и становлюсь похожа на истеричку, но сделать ничего не могла с этим: мои нервы дали сбой и я просто часто срывалась на всем, чем только можно, с трудом сдерживая себя от детей, а их плач и капризы по поводу отсутствия предметов их обожания, еще сильнее убивали меня. Слова «папа» и «дядя» я была не в состоянии слушать постоянно. Боги, да лучше бы вы вообще не приходили тогда. И все это моя вина. Вот это тебе расплата, Минада, за то, что влезла туда, куда не стоит, и сделала то, что привело к тому, что сейчас имеем. А тут, ко всему, пришли новости о смерти Асумы и убийстве Орочимару. Но мне уже стало абсолютно все равно. «Прости. В следующий раз»… Да что б ты провалился, Итачи! Как ты не понимаешь, что следующего раза может и не быть?! Не знай я всего, решила бы, что ты бежишь от проблем таким образом. Тебе проще спасти весь мир, убив себя, чем жить дальше со своей маленькой семьей, обретя возможность искупить свою вину, воспитав новое поколение. Но нет, ты бежишь, стараешься убежать, что бы о тебе все забыли как о герое, а помнили лишь врага, злодея, убийцу, негодяя. И сейчас, когда ты знаешь, что тебе уже не удастся поиграть чувствами Саске, ты снова убежал, все еще пытаясь что-то там сделать.       Пребывая в своих мыслях, я уже второй час упорно колошматю дерево, от чего кожа на костяшках уже содралась, а руки болели, но этого я не чувствую. Ай, к черту все это! Грудью я уже не кормлю мальчиков, да и молока у меня почти нет, Какаши с Акиха-сан забрали сегодня детей на весь день – захотели с ними сходить куда-то, поэтому идите все в черту. Эти мысли довели меня до бара, где сидели Цунаде и Джирайя. Это я удачно зашла. Точно, это ж Джирайя сейчас собирается отправиться на смерть свою! Надо поговорить – может удастся переубедить его. Хотя… судя по тенденции, которая у меня наблюдается, мне еще никого и ни разу не удалось переубедить: что Фугаку-сама с Микото-сан, что Итачи, даже в Саске я теперь не уверена. Видимо, судьба у меня такая – наблюдать, как все мои попытки хоть что-то изменить разбиваются о стены вдребезги.       - Приветствую вас. Можно присоединиться?       - Минада? А Исаму и Минору где?       - Не беспокойтесь, Цунаде-сама, они под надежным присмотром, а у меня состояние, хоть волком вой. Наливайте.       - А тебе уже можно? Я слышал, что у тебя двое детей. – Джирайя как-то по-доброму улыбнулся, и, видимо, попытался пошутить, увидев мое выражение лица.       - Уже можно, Джирайя-сама. Уже все можно… - Стоило стопке оказаться возле меня, как я залпом выпила ее, подставив для следующего наполнения. Настроение было отвратительным. Впервые чувствую себя как в старые добрые времена еще в том мире.       Тогда такое состояние души у меня было по умолчанию, и напиться мне хотелось изо дня в день. Я сломалась… и это уже факт. Семнадцать лет контроля, надежд, присутствие духа и самообладания полетели в трубу. Но я так больше не могу. Пусть кто-то скажет, что я слабая – говорите, но я не робот, и во мне тоже есть негативная сторона. Я не могу оставаться двадцать четыре на семь в прекрасном настроении и не подвергаться тяжелым мыслям. А тут я просто вижу, как человеку, которого я люблю, ради которого так много пережила и пыталась делать все возможное для его блага, просто плевать. Ему главное только то, что он решил сам сделать.       - Слушай, Минада, может не стоит тебе пить? Подумай, что Итачи скажет, если увидит тебя такой…       - Да пошел он! Прошу прощения. – Не дождавшись, пока Джирайя нальет мне новую порцию алкоголя, я просто взяла рядом стоящую, и так же осушила ее до дна. После этого, ни Джирайя ни Цунаде не спросили меня и не попросили остановиться, а просто болтали на разные темы. Я слушала их истории из жизни, про их миссии, про то, как они изменились за это время. Черт, они действительно, невероятная парочка. Они подходят друг другу. Достаточно охмелев и осмелев, соответственно, я решила все-таки сказать Джирайи, что думаю о его миссии. – Джирайя-сама, знаю, это вообще не мое дело, и все мои слова никем и никогда не воспринимаются серьезно, но, пожалуйста, не рискуйте слишком сильно на предстоящей миссии. Возьмите с собой кого-нибудь.       - Переживаешь за меня, Минада-чан? Неужели понравился тебе? – Обожаю эту черту в Джирайе – он всегда старается шуткой приободрить человека.       - А то. Но, больше не вы лично, а ваши книги. Я их еще не читала, но наслышана, и будет большой трагедией, если у них не будет продолжения. – Я и сама уловила, как мой голос предательски сорвался. Алкоголь – это сильный депрессант. Возможно, мое поведение сейчас выглядит крайне безответственными - я не ищу никакого понимания и сопереживания, но все это просто настолько сильно накипело внутри меня, что в итоге сорвалась. Не сказать, что я выпила много, но на фоне накопившегося стресса, он ударил по мне со всей силы, что в итоге меня двое из Легендарной Троицы несли под руки домой, в то время как я еле волочила ноги.       - Цунаде-сама, Джирайя-сама, ну почему так все происходит?! Я никого не смогла спасти! Никого не переубедила, не остановила! Почему Итачи такой эгоист?! – Я билась в истерике, ревела, абсолютно не скрывая своих эмоций и мне было абсолютно все равно, что сейчас мы находимся посреди улицы, и на нас многие прохожие смотрят. Избитые руки болели и все еще несколько кровоточили, а на предложение Цунаде вылечить их, я ответила отказом.       - Минада-чан, предлагаю пари. Поставь на то, что я умру и тогда Итачи не вернется. Играть будет Цунаде.       - Почему, Джирайя-сама?       - Потому что Цунаде всегда проигрывает.       - Тогда я уж лучше поставлю на собственную смерть, и тогда Итачи вернется. – Сдается мне, что я сейчас сморозила какую-то глупость, но в моем состоянии и не такое ляпнешь. Мои слова ужасно фонили безнадегой и отчаянием.       - С чего это, Минада-сан?       - Потому что может быть хоть моя смерть заставит его задуматься. Ладно, мне пора домой.       - Мы проводим. Ты еле на ногах стоишь.       - Главное, что стою. Да и не настолько я пьяна. До дома я дойду в любом состоянии – уж я себя знаю. А вы, Джирайя-сама, послушайте меня. Возьмите с собой кого-нибудь. Не умирайте, когда вы так нужны всем.       Я не стала больше что-либо говорить или слушать, мои слова вообще были чем-то вроде простого размышления вслух или словесным поносом, если угодно. Учить кого-то жизни, а тем более, как поступать, и тем более такого шиноби, как Джирайя, я не намерена. Это только его право: слушать меня или нет. Тяжело знать так много и не иметь возможности рассказать об этом. Хотя, сейчас я думаю, что лучше бы изначально ничего бы не помнила о дальнейшем ходе развития. Все это причиняет слишком много боли, и стоит мне кому-то довериться и открыться – сталкиваешься с тем, что никто не хочет принимать другую точку зрения. Всем и так комфортно. Когда я оказалась дома, дети уже спали, и с ними находился Какаши, который спал по привычке, на кухне. Заходить к малышам я не решилась, так как мне кажется, это уже слишком. Лучше я до утра протрезвею, и потом уже их поцелую в их носики прекрасные. Не хочу, что бы они меня видели такой и чувствовали как от меня пахнет алкоголем. Тихонечко пройдя в свою комнату, я уже хотела упасть на кровать, но столкнулась с неожиданным теплым препятствием на своем пути, которое меня еще и удержало от падения, крепко схватив за руку.       - Ты что вытворяешь, Минада? – О, да, этот голос узнаю среди тысячи. Это недовольство, этот негатив, эта гроза семи морей.       - Что я вытворяю? Ничего не вытворяю, Саске. Это к тебе больше вопрос уместен. На кухне Какаши спит, а ты тут приперся. Что надо?       - Ты почему опять напилась? Я вернулся в Коноху, как и обещал, собирался отнести письмо-прошение о моем возвращении Цунаде-сама, и, придя домой, застаю, что тебя нет, и ты еще и пьяная.       - Прекрати читать мне нотации! Все, блядь, такие умные! Все знают, как жить правильно и что делать! Ну, так валите! Достали все, достало всё!       - Где Итачи? – По голосу Саске было понятно, что он в гневе, если не хуже.       - Не смей мне упоминать его имя! Видеть его не желаю, как и слышать! – Вот теперь и Саске услышал мой рык и крайнюю степень озлобленности.       - Посмотри на меня! Минада, сейчас же! – Я вертела головой, закрывала глаза, прятала взгляд от Саске, кричала, по сути, и плакала. Какаши точно проснулся, просто не заходит и решил предоставить всю сладость расправы надо мной Саске. А мелкий схватил меня за плечи и продолжил требовать, что бы я посмотрела на него. В какой-то момент, он меня довольно сильно встряхнул, что я все-таки открыла глаза и столкнулась с его черным взглядом, который, на удивление, не осуждал меня, а пытался найти причину моего поведения, и разобраться с этой проблемой – спокойно выяснить, что произошло. – Что случилось? Я говорил Итачи, что бы он остался в Конохе. – Уже спокойнее и тише спросил Саске.       - Значит решил, как обычно, отмахнуться от нас и сбежать. Ничего удивительного. Ай, Саске, больно. – Я успокоилась немного, не ощутив целенаправленного гнева на меня, но то, что Саске был весьма рассержен – оставалось неоспоримым фактом.       - Передай это письмо Пятой. – Мелкий сунул мне письмо в руки, и уже собрался убежать. А я вдруг неожиданно испугалась. Испугалась того, что он пойдет убивать Итачи все-таки. Проблема была в том, что я тоже зла на Итачи, но смерти не желаю. Я люблю его и хочу вернуть. Черт, я как собака на сене: и сама злюсь сильно, и зла не желаю ему.       - Саске, стой! Куда ты собрался?!       - Верну этого идиота в семью. И заставлю его извиняться перед тобой на коленях. – Давно я от голоса Саске не вздрагивала несколько в ужасе. Такой холодный, гневный, кажется, сейчас само солнце замерзнет от его слов. Однако, именно это меня отрезвило, как ничто, лучше. Я не хочу их битвы, не хочу, что бы они покалечили друг друга.       - Пожалуйста, только не убей его.       - Не проси невозможного. И не смей пить больше алкоголь. У тебя растут дети – о них думай. – Через минуту его и след простыл. В то же время в комнату зашел Какаши, что стало понятно по звуку открывшейся двери.       - Я доложу Цунаде о произошедшем. – Без всяких посторонних и слащавых речей о том, что все будет хорошо, голос Какаши подействовал успокаивающе. Кое-как я смогла взять себя в руки. – Надо послать команду на поиски Итачи и Саске.       - Какаши-сан, могу я вам дать совет? Пошлите две группы с интервалом по времени и в разные направления. Вторую группу направьте в древний храм клана Учиха, но по возможности так, что бы это не было слишком очевидно. – Все правильно, нужно собраться и взять себя в руки. Сейчас нет времени для того, что бы быть в депрессии слишком долго. Спасибо, Саске. Не знаю, понял ли ты это или нет, но твои действия и слова заставили меня собраться. Я не поворачивалась к Какаши, продолжая смотреть на небо, а точнее, на луну, которая уже давно сияла на небе.       - Я передам это Цунаде. Ложись и проспись.       Когда в результате из взрослых я осталась одна, поняла, что теперь точно не усну, да и алкоголь начал выветриваться уже. Саске, что ты затеял? В любом случае, письмо я читать не буду – пусть с этим разберется Цунаде. До самого утра я проходила по квартире, витая в собственных мыслях, которые были обо всем и ни о чем одновременно. На сердце было тревожно. Я не знаю, что теперь ждать от Саске. Похоже, я снова совершила ошибку. Не получается у меня жить нормально в этом мире – постоянно сделаю так, что в итоге еще хуже становится. Когда солнце взошло, я услышала, как проснулись мои маленькие чертяки – они встали в своих кроватках и начали звать меня, поэтому пришлось быстро привести себя в порядок, насколько это было возможно после ночи без сна и с похмелья, и пришла к ним в комнату.       - Доброе утро, мои любимые. Надеюсь, вы хорошо поспали? – Минору сразу протянул ко мне свои ручки, широко улыбаясь. Исаму больший любитель самостоятельности, поэтому переодев его, сразу опустила на пол – пусть ползает. А Минору меня из своих объятий так просто не отпустит, поэтому придется завтрак им готовить с ним на руках.       - Папа… - Все как всегда: увидев изображение Итачи, Минору начал повторять это слово и разглядывать цепочку на своей шее – подарок Итачи. Хоть она и велика ему, но снимать наотрез отказался. Хорошо, что Исаму этот подарок не волновал – он больше был в поисках меча Саске.       - Папа, папа… Убежал наш папа. И дядя следом хвостом махнул. – Сама чувствую, как грустно я это произнесла, но ничего поделать не могу. В последний месяц эта атмосфера царит в нашем доме постоянно.       - Папа убежаль. – Минору повторил мои слова про Итачи, что вызвало легкую и едва заметную улыбку. Что касается Исаму, то он больше был расстроен тем, что нигде не было меча Саске и его самого, в принципе, поэтому он ползал и ходил с надутыми губками и иногда психовал. И что только за мысли могут быть в их маленьких головках?       Весь сегодняшний день я провела со своими детьми сама. Не хочу упустить из-за своей же депрессии их новые открытия и достижения. Вместе мы учились рисовать картинки, черточки, геометрические фигуры, ходили на прогулку и я читала им книгу – ту самую, о путешественнике, что когда-то, уже очень давно, Саске показал мне. Совсем немного, не сильно, но мальчики отвлеклись от своих страданий по родственникам и начали веселиться и радоваться прекрасному дню. Письмо же я отдала Какаши сразу после нашего небольшого разговора ночью и прихода Саске. Во время прогулки уже вечером, когда мы уже собирались вернуться домой, возле меня появился шиноби, что мгновенно вызвало настороженность, так как обычно не этот человек отвечает за доставку информации от Хокаге. Где-то внутри души что-то неприятно сжалось, чувствуя, что это не к добру. Да и то, как смотрит на меня этот шиноби, мне не нравится.       - Минада-сама, Хокаге просит вас немедленно зайти в комнату допроса.       - Причина?       - Неизвестно. Сказано лишь, что срочно и это касается Учиха Итачи. – Мы оба смотрели друг на друга недоверчиво и даже как-то враждебно. Его голос не внушал доверия, а сказанные им слова фонили ложью. Цунаде знает, что я всегда, при любых обстоятельствах, немедленно не появлюсь. Сначала я должна быть убеждена в безопасности детей, а потом уже приду. Плюс, место, куда меня зовут. Это точно не то место, куда я хотела бы вернуться или находиться рядом. А еще, «касается Итачи»? Такого быть не может. Мне не нравится это все, очень не нравится. Да и сейчас ей должно быть не до разговоров со мной – у нее дел по горло, если не больше. Да и как это так: «Причина не известна»? Что-то здесь не так…       - Буду через два часа. Свободен.       - Цунаде-сама сказала, что это срочно…       - Свободен. Я все сказала. – Что это за злобный беглый взгляд сейчас был брошен в мою сторону? Может ли это быть для меня ловушкой? Может, и возможно даже не для меня одной, но и для детей. Их нужно обезопасить. А они как чувствуют мое состояние: начали немного капризничать, знают, что я их не смогу оставить в таком случае. Кто меня может вызывать? Данзо мертв. Значит, Старейшины? Что б им пусто было, дряхлые старики! Так, кажется, сейчас Акиха-сан в больнице помогает. Только ей я могу доверить мальчиков.       С этими мыслями мы пошли потихоньку до места назначения. Все это время я чувствовала, как мальчики не особо хотят отпускать меня, особенно Исаму. Эта маленькая копия Итачи походит на него не только внешне, но и поведением: он часто молчит и предпочитает наблюдать за всем происходящим, даже когда занят своими делами. Вот и сейчас, он словно понимает, что что-то не так, просто молча выполняет то, что я прошу, да и мой взгляд говорит сам за себя. Его мои дети видят впервые: сосредоточенное, без тени улыбки, брови сдвинуты к переносице, а уголки губ опущены. Я знаю это свое выражение лица. Найдя нужный кабинет, мы без приглашения вошли. Акиха-сан редко, когда с пациентами в своем кабинете сидит. Она больше экстренный врач и должна быть всегда готова к неожиданным случаям и внезапным операциям.       - Акиха-сан, здравствуйте. Простите за срочность – посидите с мальчиками.       - Что-то случилось?       - Одно дело… Цунаде вызывает. Только прошу вас, не оставляйте их совсем без присмотра. Они всегда должны быть рядом с вами. На всякий случай… - По лицу Акиха-сан было заметно, что ей не нравятся мои слова и тот подтекст, который был вложен.       - Мне лучше пойти с тобой. Исаму и Минору оставлю на Какаши.       - Нет, останьтесь с детьми, пожалуйста. Это важнее. Какаши сейчас наверняка занят. – Для меня важна безопасность моих детей, чем моя собственная, поэтому рядом с ними должен остаться тот, на кого побоятся напасть в любом случае, и Акиха-сан – лучший вариант из всех, на случай, если это все же ловушка и мое нутро меня не обманывает.       - Поняла. – Когда я уже хотела уйти, меня за руку поймал Минору.       - Мама…       - Все хорошо, мои милые. Я скоро вернусь. Слушайтесь тетю Акиха и все будет хорошо. – Поцеловав их в носики, я посмотрела в их глазки. Сколько же в них было грусти… они явно не хотели меня отпускать, словно чувствуют, что что-то не так. Крепко-крепко обняв их, я поспешила на выход.       Еще есть время, я успею. Добежав до дома, я, даже не снимая обувь, влетела в свою комнату в поисках снаряжения. Давно не виделись, мои друзья. Надев доспех поверх своей водолазки, прикрепив меч и натянув перчатки, посмотрела на себя в зеркало. Странно… даже чем-то Мадару-сама напоминаю, хоть и отдаленно. Пора идти. Не знаю, что там будет, но если это ловушка – пусть лучше в нее попаду только я.       Ненавижу это место: везде сырость, темнота, грязь… но, все очень тихо, я бы сказала, слишком тихо. Такое ощущение, словно все куда-то делись – ни одного человека, ни единого стража не заметила на своем пути. Вот и она, комната допроса. Сейчас я уже не сомневаюсь – это точно ловушка, и я иду в нее. Будь здесь Цунаде, были бы и другие шиноби из АНБУ или джонины, знакомые мне, но тут никого. Зачем я только иду туда? Да ответ прост, по сути: я хочу закончить свое собственное дело, свершить свою собственную маленькую месть. Из тех четверых, что были причастны к гибели и страданию моей семьи, двое еще живы и дышат, а это непростительно. А сейчас то, что они меня, по сути, думают, что я полная дура, раз не знаю, что это ловушка, еще сильнее злит меня. Тем более, не все же перекладывать на плечи Акиха-сан, Какаши, Цунаде-сама, Саске, Итачи… Я сама заварила эту кашу – сама же и должна ее расхлебать. Толкнув скрипучую тяжелую дверь, и пройдя внутрь, сомнений не осталось никаких: кроме Старейшин там были еще люди в масках АНБУ, человека четыре. Ни Цунаде, ни Шизуне, ни даже этой нелюбимой Сакуры…       - Похоже, вы не умеете по-другому сводить счеты со своими врагами. Только так, изподтишка, заманивая людей вот в такие места и нападая всем скопом. Какие же вы жалкие… И вы называете себя шиноби? – Мой голос был наигранно надменным – в этом я отдавала себе отчет. Мне их не одолеть все, тем более честно, для этого у меня нет ни опыта, ни способностей. Но если мне удастся их вывести из себя, хотя бы немного разозлить, то, возможно, что-нибудь я и смогу сделать.       - Если знала, что это – ловушка, почему пришла? – Старик первым начал диалог. У него со старухой всегда такая игра была: «Добрый и злой полицейский».       - Вы правы, как вас, не помню-сан. Я могла бы рассказать об этом Акиха-сан, могла бы пойти лично к Цунаде-сама и все выяснить, могла бы вообще никуда не пойти и остаться с детьми дома. Вариантов было много. Но я решила, что если поступлю так, то такие паразиты, как вы, не оставите мою семью в покое. Поэтому я закончу это прямо здесь и прямо сейчас.       - Да как ты смеешь?! Мы – паразиты? Итачи уничтожил весь свой клан, Саске стал отступником, ты убила Данзо, ваш клан собирался устроить переворот…       - Заткнитесь. Немедленно. Ваши слова, не более, чем блеяние овец перед волком, попытка скрыть свой страх за маской защиты деревни. Жалкие ничтожества. Надо было Мадаре-сама уничтожить эту деревню еще тогда, в самом начале, когда только понял, что это за дерьмо получается из его светлой мечты, взять клан в охапку и свалить. – Мне все это порядком надоело. Гнев кипел во мне и бурлил словно магма в вулкане. Я была готова разорвать их в клочья и не важно, что будет дальше.       - Ни Саске, ни Итачи никогда не вернутся в деревню, а ты и твои дети никогда не станут шиноби Конохи! Взять ее! – Старуха отдала приказ отряду АНБУ, которые даже не стали колебаться даже на миг.       - Вот она, слепая преданность Конохе. – Успокойся, Минада, соберись и вспомни все, чему учила тебя Акиха-сан во Дворце Лорда Феодала. Ничего, все шиноби убивают, все шиноби – убийцы, вопрос лишь в том, за что и почему убивают, и на чьей стороне оказываешься по итогу. Кровь – лишь теплая жидкость, густая краска, не более, крик – лишь фальшивое пение неопытного певца, звук падающих тел – лишь уроненный мешок с песком. Я не позволю никому угрожать моим детям или моей семье в целом. Ничего, один раз уже убила, а как говорится: «один раз – не пидрас, второй раз – как в первый раз, ну а в третий раз – как в прошлый». Боги, до сих пор помню эти все фразочки из того мира. Даже улыбку это вызвало. Один взмах меча, и я услышала этот пронзительный крик от одного из АНБУ, не мешкая делаю еще один выпад – еще один крик. Стараюсь не смотреть на происходящее, уводя взгляд куда-то в сторону, хотя чувствую, что кровь уже заляпала мне одежду. Что поделать, меч я всегда держу в идеальном состоянии, и на моей стороне факт того, что для них я – всего лишь гражданская. Это сыграло с ними злую шутку. – Ну и ну. И это АНБУ Конохи? Элитный спецотряд быстрого реагирования? У вас явно проблемы с информацией.       - Как ты…? Ты же не шиноби, почему ты умеешь сражаться? – Удивление стариков было непередаваемо, таких глаз на выкате я давно не видела.       - Вы многого обо мне не знаете, но вы, видимо, и не пытались прознать, чем я занималась все это время. Теперь поздно.       Однако, дальнейший бой, если так это можно назвать, оказался намного сложнее. Оставшиеся АНБУ были уже не такими простыми противниками, поскольку теперь они были настроены серьезно. Разница в силе и опыте была слишком очевидной, вот только сдаваться было не в моих планах. Туловище спасал доспех от серьезных ранений, но вот ноги и руки – они знали, куда бить, что бы, по крайней мере, обездвижить меня, и у них это получалось. Я вся была в порезах, но еще держалась. Я не настроена здесь умирать – это точно, хотя мои руки, ноги и лицо уже покрыто синяками и ранами, кровь течет тоненькими струйками, а сама я задыхаюсь.       - Как долго ты еще будешь сопротивляться? – С трудом поднявшись по стене, после того, как меня ударной волной от взрывной печати отшвырнуло в сторону, из моего рта текла струя крови, однако, даже это не сломало меня.       - Пока дышу и жива, буду сопротивляться. – А потом случилось то, что я не могла предположить вообще никак. Неожиданно, в этом темном месте, где с трудом можно разглядеть людей, и то только благодаря очень тусклым лампочкам, я начала слышать новые крики, а потом прямо мне под ноги упал труп Старейшины.       - И как только такая как ты смогла прожить так долго? – Этот голос кажется мне очень знакомым, но приглушен чем-то, возможно, маской. Голос мужской, но точно не Итачи, и не Саске, и не Какаши. Кто же? Ответ не заставил себя ждать. Оранжевая маска со спиралью привела меня в ступор куда больше, неожиданно появившись прямо передо мной, чем эти твари, которые сейчас лежат на полу и луже собственной крови.       - Кто бы мог подумать, что ты сам явишься в Коноху? Чем обязана такой чести? – Мое состояние сейчас весьма жалкое, учитывая, что я весьма потрепана, но это же не значит, что я должна совсем расклеиться?       - Не уверен, что мы встречались раньше. Какая жалость… я надеялся увидеть гения стратегии и тактики, а не потрепанную девчонку.       - Ну, уж извини, что не оправдала твоих ожиданий. Фишка это моя такая. Однако, спасибо, что избавился от этих мразей. – Момент, и я была прижата за горло к стене, возле которой до сих пор пыталась стоять на своих двоих. Хватка очень сильная - это совсем не похоже на то, как Итачи держал меня за горло в гостинице, лишь делая вид, что душит. Обито не жалеет сил, настроен крайне враждебно, и шаринган лишь тому доказательство.       - Мне было любопытно взглянуть, кто смог так нарушить мои планы насчет Саске и Итачи, и я разочарован. Ты не стоишь того, что бы тратить на тебя много времени. – Резко я почувствовала боль в области левого плеча, от чего мои глаза широко распахнулись, а затем комнату заполнил мой крик. Боль невозможно было сдержать в себе. Ремни, что держали доспех на плечах, порвались и он упал с грохотом вниз, а потом и я сама полетела, сильно ударившись головой о пол. Я не чувствую своей руки и не хочу даже смотреть в ее сторону. Вместо этого, я старалась смотреть на Обито. – Придется сказать Саске, что его любимая сестра погибла от рук Старейшин в Конохе. Интересно, как сильно гнев заполнит его? Как сильно он захочет отомстить?       - Ты не посмеешь… я не допущу этого. Саске не будет мстителем, как ты этого хочешь. – Надо молчать про детей и про мою осведомленность о нем. Если хоть что-то из этого он узнает, то проблемы будут еще серьезнее.       - Не шиноби, но все еще способна держаться в сознании? Жаль, что ты всего лишь гражданская. – Еще одно резкое движение со стороны Обито, и еще один приступ резкой боли пронзил мое тело, а точнее, область живота. Кровь еще сильнее полилась изо рта, я просто стала захлебываться ею. Сознание потихоньку стало меня покидать, когда до моих ушей дошел звук взрыва, вышибленной двери и лязга оружия.       - Минада! Открой глаза, слышишь?! Не закрывай глаза! – Этот голос… такой родной, теплый. Я знаю его, я хочу услышать его еще, увидеть лицо этого человека, но я боюсь. А вдруг это лишь мое воображение? Чувствую, как меня аккуратно подняли на руки и мы куда-то стали очень быстро передвигаться. Руку… совершенно не чувствую, тело болит, во рту привкус метала. От избытка крови начинаю кашлять. Кое-как набравшись смелости, я все-таки открыла глаза. Черный плащ с длинным воротом, черные волосы в хвосте, черные глаза, устремленные вперед, губы вытянуты в тонкую полоску и сжаты, руки сильно сжимают меня.       - Итачи… - Голос такой тихий, наверно, он меня и не услышит.       - Молчи. Скоро будем на месте. Держи рукой рану и не закрывай глаза.       - Прости… умирать… не хочу… - Так тяжело говорить, когда сил почти нет и кровь во рту. – Как… дети?       - Не умрешь. Обещаю. – Это заставило меня улыбнуться. Даже сейчас он продолжает говорить вещи, в которых уверен, но над которыми он не властен. И все же это, хоть немного, но облегчает боль: его слова, его присутствие, его тепло. Я сама чувствую, как жизнь медленно покидает меня, но я не хочу. Я хочу жить, хочу радоваться жизни, хочу увидеть своих мальчиков, увидеть, как они повзрослеют, станут шиноби, потом чунинами, станут элитой Конохи. Хочу увидеть и обнять Итачи и Саске, расцеловать первого и затискать второго. Я столько ошибок совершила в своей жизни. Кто бы мог подумать, что однажды я так буду относиться к своим детям. Где-то на фоне слышны звуки взрывов, но они так далеко. Интересно, что сейчас происходит? Только Обито явился в деревню по мою душу или это полномасштабное нападение Акацки?       - Минада?! Что случилось?! Осторожно кладите на носилки! Срочно в операционную!       - Состояние критическое! Подготовить аппарат для переливания крови и искусственной вентиляции легких! Пошлите за Шизуне-сан! Сакура, Ино – ассистируете мне! Итачи – остаешься снаружи! – Голос Акиха-сан я услышу и узнаю среди всех – она как гром среди ясного неба, когда зла или командует подчиненными. Состояние критическое? Все настолько плохо? Не хочу. Чувствую, как по щеке покатилась слеза. В надежде, что хоть кто-нибудь возьмет мою руку, тяну куда-то в сторону.       - Мама… мама… мама… - Что тут делают Исаму и Минору?! Итачи, уведи их, пожалуйста! Им не нужно знать, что со мной что-то случилось! Они не должны этого видеть! Они слишком маленькие, что бы видеть, как их маму всю в крови везут куда-то. Боги, пожалуйста, только бы у них это не осталось в памяти. Это были мои последние мысли перед тем, как мое сознание улетучилось, а я провалилась в небытие.       Мое пробуждение было совсем не из приятных. Все тело ужасно ломило, слабость, и отсутствие каких-либо сил открыть глаза. Так, я дышу, хоть ко мне до сих пор прикреплен аппарат искусственной вентиляции легких, но это означает только одно – я жива. Стоило мне совсем немного пошевелиться, как все тело пронзила боль. С большим трудом открыв глаза, я увидела белый потолок. Опять больница. Но сейчас меня это больше радует, чем огорчает. Кто-то держит меня за руку, причем, видимо, очень долго, потому что она уже даже вспотела. Переведя взгляд вправо, на стуле я увидела Итачи, который спал в таком сидячем положении, склонив голову, но руки моей не выпуская. Неужели, он все это время был здесь? Плащ оставлен на спинке стула, да и в целом вид у него несколько помятый. Сколько же дней я без сознания, и сколько дней он здесь находится, что даже не почувствовал, что я проснулась? Совсем слегка я пошевелила пальцами в попытке погладить его руку, как Итачи резко дернулся и посмотрел на меня. В его взгляде было и удивление, и шок, и радость, и волнение. Кое-как отодвинув маску, я смогла вздохнуть сама полной грудью. Левая рука очень медленно поднимается и шевелиться, но работает, и то хорошо.       - Я вернулась. – Итачи был не в состоянии что-либо сказать и все так же продолжал смотреть на меня, поэтому первой подала голос я. А потом я просто не успела понять, что произошло, потому что Итачи крепко сжал мою руку, а из его глаз потекли слезы. Хоть его лицо и было спокойным и не выражающим каких-то явных эмоций, кроме удивления, но эти слезы стали доказательством всего. Я не могла не радоваться его присутствию. Одно это перечеркнуло все плохое, что успело произойти за это время. Одно его присутствие в этот момент прогнало всю тьму из сердца.       - С возвращением. – Совсем легкая улыбка, сдвинутые брови и закрытые глаза, из которых продолжают идти слезы, сказали больше, чем он мог бы выразить словами. И я его понимаю.       - Сколько я была без сознания?       - Неделю.       - Что?! Так долго?! А дети?! Как Исаму и Минору?! – Я начала волноваться. Безопасность детей для меня превыше всего и если с ними хоть что-то случилось, я точно за себя отвечать не буду. От этого я попыталась резко встать и тело мгновенно ответило отказом на столь заманчивое предложение, как бодрство. От боли мои глаза расширились, а я стала учащенно дышать, что бы не закричать от боли.       - Все хорошо, с ними все хорошо. Они с Акиха-сан, Какаши-сан и Саске. Лежи, твоему телу нужен покой. – Итачи остановил мои попытки встать, придержав меня за плечи, и уложив обратно в кровать. В его взгляде было столько заботы, теплоты и нежности, что сопротивляться ему не имеет никакого смысла. А еще… уют и спокойствие. Однако, что-то в его взгляде было не так – он был несколько другим.       - Итачи, что-то случилось? У тебя взгляд какой-то другой.       - Мы поменялись глазами с Саске и начали процесс лечения.       - Саске тоже здесь?       - Да. Он сейчас дома с мальчиками. Минада… прости меня. Прости, если можешь. – Итачи, ты все еще держишь мою руку, крепко сжимая ее. В его голосе была горечь, обида, возможно даже разочарование в самом себе.       - Тебе не за что просить прощения, Итачи. Я никогда и ни в чем не винила тебя, и сейчас я счастлива, что ты рядом и начал лечиться. Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь. – Я так давно хотела дотронуться до его щеки, нежно провести по ней. Он такой теплый, мягкий.       - Ты спасала меня все это время.       - Не помню, что бы я прикрывала твою спину на миссиях и ходила за тобой хвостиком. От меня больше нервотрепки и проблем, чем помощи. – Я? Спасала его постоянно? Это звучит забавно, учитывая, кто из нас шиноби и кто вечно попадает в проблемы. Это рассмешило меня немного и заставило улыбнуться сильнее.       - Именно это и заставляло меня жить каждый день. Я боялся этого, старался убежать, заставлял себя думать о себе как о злодее, но каждый раз в голове возникал твой образ и мысль: «Что она учудит на этот раз?». Ты несносна, но без тебя невозможно. Без твоей улыбки темно,…       - «…без прикосновений холодно, а без ее звонкого смеха чувствуешь себя глухим. Она – сплошная проблема, но без нее невозможно». Я знаю, что тогда это был ты. Тебя я узнаю всегда даже без особых техник шиноби. – Итачи сначала удивился, но затем улыбнулся и приблизился ко мне. Нежный, сладкий поцелуй ответил нам на все вопросы, которые только могли возникнуть в голове. Впервые я почувствовала, что теперь все будет по-другому. Нет больше предателя, нет больше отступника и преступника S-класса Учиха Итачи. Есть только Учиха Итачи, шиноби Конохи, гений клана и заботливый отец, который теперь будет рядом в любой момент жизни своих сыновей. И, кем бы он ни был для общества, для меня он - любимый мужчина, честный, порядочный и благородный шиноби, тот, кого я полюбила очень давно и ради которого была готова совершить невозможное.       Мы без умолку болтали порядка двух часов. Вернее как, больше говорила я, не смотря на все его просьбы меньше напрягаться, но мне так хотелось рассказать ему, что было и что происходило. Я рассказывала ему про Исаму и Минору, какие с ними случались забавные ситуации, как они Какаши иногда едва до обмороков не доводили, как Исаму назвал Сакуру дурой страшенной и прочее-прочее. По Итачи было видно, что он сожалеет, что так много пропустил в своей жизни в погоне за своими какими-то личными представлениями и целями, но улыбался и внимательно слушал. Потом он и сам стал рассказывать, чем занимался все это время, где был и какие места посетил, каких людей встречал и как проходили дни с Кисаме в напарниках. По началу он боялся и рассказывал как-то медленно и с неохотой, взвешивая каждое слово, опуская какие-то ситуации по типу преследования или убийства. Возможно из-за того, что боялся, что я не пойму. И зря так думает, ведь я не маленькая, и прекрасно понимаю все это. И даже так, мне все равно, кого и сколько он убил. Он – шиноби, и с этим ничего не поделаешь. Я знала, кого полюбила. Но это не повод отказываться от него, а даже наоборот, нужно поддержать. Итачи – пацифист, и для него все это очень тяжело, и именно поэтому ему нужна поддержка, нужен тот, кто поймет и не станет упрекать в этом. Поэтому, видя мою увлеченность его рассказами, он постепенно стал раскрываться и рассказывать более оживленно. Нам столько нужно наверстать за все это время. Он выглядел очень уставшим из-за перенесенной операции и присмотром за мной, но так и не покинул палату.       Спустя какое-то время, в дверь постучали и медленно начали заходить. Те, кого я увидела, сделали меня самой счастливой сейчас. Увидев меня, Саске так и остался стоять в проходе с мальчишками на руках, как вкопанный. И радость, и облегчение, и удивление – Саске так много может эмоций испытывать и показывать, если захочет.       - Здравствуй, мелкий. Я вернулась. – Сдерживать улыбку было бы бессмысленно и бесполезно. Минору сразу потянул ручки ко мне, хотя мы были еще далеко друг от друга.       - Мама, мама. – Оказавшись у меня на кровати, Минору сразу начал тереться головой о мою шею, снова зарываясь в волосы, а Исаму просто лег на меня. Я даже боли не чувствовала, хотя она определенно была, но о какой боли может идти речь, когда беспокоишься за своих детей и счастлив их видеть живыми, здоровыми и невредимыми?       - Как ты? – Саске как всегда – пытается строить из себя всего такого серьезного и холодного парня с каменным лицом, а на деле смотрит куда-то в сторону и ухмыляется. Мы с Итачи переглянулись и улыбнулись. Для нас это так забавно.       - И это все, что ты хочешь мне сказать, Саске?       - Я тебе много чего хочу высказать, но не при детях.       - Правильно. Именно поэтому, иди сюда, мелкий. – Я медленно подняла свои руки, вытянув для объятия. Похоже, левая рука будет долго восстанавливаться, но это не страшно. Еще какое-то время Саске продолжал косо смотреть на меня, а потом глубоко выдохнул как-то обреченно и обнял в ответ.       - Дура…       - Ага. Я тоже тебя люблю.       Мы провели вместе почти весь день. Врачам пришлось делать процедуры Итачи и мне прямо у меня в палате при всех, потому что никто не хотел меня покидать. Исаму и Минору снова оккупировали своих родственников. Исаму приставал к Саске, а Минору пытался что-то лепетать Итачи. Все это настолько растрогало меня, что я слегка расплакалась от счастья. Когда Акиха-сан с Цунаде-сама пришли проверить меня, сильно удивились такой толпе, но выгонять никого не стали. От них я узнала, что Обито явился по мою душу после того, как Итачи и Саске не устроили мировую разборку между собой, а лишь после небольшой стычки отправились в Коноху, и обо мне услышал в ходе их разговора. Он же и убил Старейшин, поскольку были препятствием на его пути. Его удалось прогнать из деревни, но с ним не покончено. Так же Цунаде сказала, что благодаря свитку с заболеваниями клана Учиха и способами их лечения уже, хоть и совсем немного, но удалось остановить болезнь. Хотя до полнейшего выздоровления еще далеко, но процесс уже пошел и, самое главное, он сам согласен лечиться. Конечно, Итачи и Саске еще многое придется обсудить, и обида сразу не уйдет никуда у Саске, но небольшой сдвиг наблюдается. По крайней мере, они сидели и довольно спокойно общаются. А еще, как оказалось, проблем у меня чуть больше, чем я изначально решила. Моя нога сильно повредилась от ранений, и какое-то время мне придется ходить с тростью, а вот функции руки восстановятся быстрее, раз я уже могу ею двигать, хоть и медленно. Но, честно, все это такая ерунда. Главное, что мои любимые рядом, а все остальное можно пережить.