кудесников было пять

крушение — только исток конца. с тех пор были тучи как из свинца, луч солнца теплом целовать сердца не мог, не желал, не смел. мир пыльно вздохнул, покорился тьме, и если б остался цел, … но востоком его заправлял сам Смерть с огромной своей ордой: от рыка дрожала земная твердь, сходил с гор покров седой, их когти умело кромсали плоть, бесился огонь в глазах, клыки в муку кости могли смолоть, а в гривах клубился страх. Смерть бледен, печален и вездесущ, как ангел, и свят, и строг. и слуги несли ему сотни душ в кровавый его чертог. на юге, где ветер игрив и свеж (он друг корабельных рей), владений Чешира лежал рубеж, и все же его мудрей в окрестностях было и не сыскать, в трудах с головы до ног. смеркалось, светлело, и вот опять день новый шел на порог. тогда наш мудрец на правах волхва обряд проводил такой: цветное стекло обращал в слова умелой своей рукой, а север со свежестью тех лугов, и живописью равнин кудесником третьим взят под покров и ревностно им храним. вся в западных звездах морская гладь и жар золотой песка достался тому, кто мог разогнать косматые облака. и сердце, биением затаясь, волшебнику отошло: он в центре миров обретает власть, он там, где робеет зло. разруху и войны решив пресечь, все споры свести на нет, кудесники в миг оставляют меч, и их озаряет свет: они впятером возрождают суть и каждый из них готов бесстрашно навстречу судьбе шагнуть, ожившему смыслу слов. и истину вместе нести другим, позволить и им понять. шли годы, менялись друзья, враги. кудесников было пять.