Полночный поцелуй

Music: First part – David Nevue – Green Sleeves Flashback – EXO-K – HISTORY (매일밤 Every Night ver.) End part – Simon Curtis – I Hate You

Общежитие U-Kiss, 13 июля 2012 года. Приблизительное время – 18:00. – Хён, а теперь объясни: что это было ночью? - Донхо отстранился от Илая и серьезно посмотрел на него, его глаза хоть и были красными от слез и уставшими от слишком насыщенной ночи, но сияли непоколебимой уверенностью узнать все прямо здесь и сейчас. - Эм, сон? – Эллисон еле подавил в себе едкий смешок: ситуация была серьезнее некуда, времени развлекаться совершенно не было, но почему-то по всемирному закону подлости хотелось хохотать и биться в истерике от захватывающих тело спазмов. - Рассказывать-то нечего, - он обреченно опустил голову и нервно покрутил пальцами серьгу в хряще. - Но ты же сказал, что Ксандер-хён разговаривал с тобой в баре… То есть, это он заварил всю эту кашу? Он знает, что происходит? – макнэ спрыгнул с кровати и сел на корточки, положив руки на колени старшему. Он смотрел на него так серьезно, что разница в три года между ними совсем была незаметна, ведь младший всегда мог быть намного мудрее своих хёнов-раздолбаев. – Кашу? Ха, не думаю. Это скорее можно назвать заварушкой, бредом, кульбитом фантазии, недосыпом или чрезмерным употреблением энергетиков, но есть одно "но": ты не пьешь Ред Булл. Насчет Алекса… Не знаю я! – закричал Кёндже после непродолжительной паузы, взмахивая руками и почти не задевая кончик носа младшего. Тут же его ладони были обхвачены мягкими пальцами и положены обратно на колени; макнэ ласково смотрел ему в глаза и успокаивающе поглаживал напряженные венки, вспухшие под кожей. - Прости, – прошептал Ким, глупо улыбаясь в ответ, слезы всепоглощающей беспомощности собрались в острых уголках его глаз и готовились скатиться по щекам, падая на гладкий паркет, - все слишком сложно. И я чувствую, что это совсем не конец. Тобой это не ограничится… - Ты сам как? – Кёндже провел пальцами по глазам и два раза легонько шлепнул себя по щекам. – Ну… Я понимаю, что тебе, наверное, противно знать, что я в курсе происходящего. - Да нет, так даже лучше, - Донхо наклонил голову вбок так, что челка закрыла его глаза; руки макнэ, лежавшие все это время ладошками вверх, чуть подрагивали, словно пропускали сквозь себя разовые разряды тока вольт так в двадцать. - Зачем ты снова плачешь? – мягко спросил старший, схватив его под подмышки и потянув к себе колени. Удобно усадив малыша, он обнял его и стал раскачиваться из стороны в сторону, поглаживая его по спине. - Я ничего не могу с этим поделать. Хён, ведь он… Моя любовь к нему – все, что у меня есть. Я не хочу осознавать себя пустым, - Шин бормотал слова сквозь рыдания, уткнувшись в плечо Илая. "Не хочу, не хочу, не хочу!" – кричало сознание младшего, понимая, что это конец: возможность тихо любить лидера исчезла, улыбки в его сторону остались без надобности, как и помощь по мелочам, и сдерживание себя в колкостях. Теперь кто-нибудь другой будет по ночам вставать и поправлять ему съехавшую к краю кровати подушку, кто-нибудь другой купит его любимый чай, кто-нибудь другой развеселит его, кто-нибудь другой попросит покатать на спине, кто-нибудь другой… "Как помочь малышу? Чем? Что сказать?" – думал Ким, прижимая к себе заходящегося в кашле Донхо. "Наша встреча в последнее время это совпадение или неизбежность?" – он вспомнил их песню с альбома Tick Tack и мысленно улыбнулся: вспоминать чужие партии в плохие времена стало его своеобразным кредо, которое так или иначе отражало бы сложившиеся обстоятельства. Прокручивая песню в голове, он не заметил, как макнэ перестал плакать и уже спокойно сидел у него на бедрах, водя пальцем по его груди. - Я не знаю, как вести себя с ним, - фраза младшего вывела Эллисона из оцепенения. - Аналогично, - хмыкнул он в ответ. – Я знаю только одно: я обязан разобраться с этой хренью, что творится ночью. - Ну-ну, хён. Мы вместе с этим разберемся, хорошо? Даже не думай возражать, я не приму отказа! – Донхо задорно подмигнул ему и слез на пол: он прекрасно понимал, что эта котовасия, происходящая во сне, приносит хёну больше страданий, чем может казаться на первый взгляд. "Чужая душа – потемки". Этот двадцатиоднолетний блондин всегда прятал свои проблемы и улыбался, даже веселый Эйджей не мог похвастаться таким оптимизмом из ниоткуда. Поэтому стоило хоть на минуту забыть о том, что произошло, и постараться поплыть по течению. – Может, ну их, эти сумки? Тишина. Пьянящая, режущая уши, пугающая гладь неколеблющегося воздуха рассеялась под потолком, клоня в сон. Диффузия страха и ярости, так и оставшаяся в гостиной, тонкой струйкой вылетала из открытой форточки на улицу, смешивалась с толпой и оседала на плечах людей. В маленькой комнате на одноместной кровати лежал Илай, обнимая свернувшегося в калачик макнэ. Старший прижимал острый подбородок к его макушке и ласково поглаживал сопевшего "щеночка" по спине. Он не следил за временем, которое, возможно, шло слишком быстро для них; Шин после недолгого разговора лег на кровать и уснул, пока Эллисон разбирал свои вещи. Киму было очень комфортно вот так просто лежать рядом и ощущать спокойное дыхание малыша. "По крайней мере, я за ним слежу". Незаметно для себя он широко улыбнулся и крепче прижал к себе мягкого макнэ. Тот причмокнул губами, но не проснулся, лишь просунул руки между собой и репером и скрестил их у груди. "Настолько беззащитный", - проскользнуло в мыслях у Илая, когда он вновь посмотрел на опухшие веки младшего, на его сухие губы и на мелкие, едва проявляющиеся морщинки на лбу. Внезапно за стеной послышались громкие шаркающие шаги по паркету, распахнулась чуть прикрытая дверь, и в комнату, прихрамывая, зашел лидер. - Методом жеребьевки мы решили, что я буду жить с вами, но в большой комнате. А здесь Хун и Эйджей, - его обычные прищуренные глаза стали невероятных размеров после того, как он заметил копошение около повернутого в его сторону лица Илая. - Кто-то смерти захотел? – сонно потянул "щеночек", приподнимаясь на кровати и убирая челку с лица. Эллисон встал на пол и демонстративно повернулся спиной к старшему. - А, это всего лишь ты. - Повежливее, макнэ, - с особой агрессией в голосе сказал Сухён, не отрывая злого взгляда от приподнявшихся плеч репера. - Аккуратнее со словами, а то я решу, что до тебя плохо доходит, - Илай презрительно посмотрел на него через плечо и, повернувшись, присел на подоконник со скрещенными на груди руками. - Ну, раз жеребьевка решила, то нет смысла отнекиваться, ведь так, хён? – Донхо лег на живот и заболтал ногами в воздухе, всем своим видом показывая, что его не волнует сложившаяся ситуация. Зато внутри него с каждым сказанным словом росло кричащее негодование, ведь он прекрасно понимал, что лидер сам попросил Хуна и Джесопа об услуге. И то, что они были против, все равно не остановило этого самодура. - Собирайте вещи и переезжайте. На все про все даю десять минут, - бросил старший напоследок и, осторожно наступая на пятки, вышел из комнаты. Илай посмотрел на макнэ, который так и продолжал спокойно лежать и надувать по-хомячьи щеки, и прыснул в кулак. - Эй, ты чего смеешься? – возмущенно спросил Шин, бросая на хёна недоуменный взгляд. - В тебе спит великий актер, - засмеялся в голос Кёндже и пошел собирать недавно разложенную одежду. - Я в курсе, - пробурчал младший и отвернулся к стенке. "Только почему-то мои способности не помогают мне..." – Ну, кто будет спать наверху? – Илай стоял подбоченясь и взирал на второй ярус их кровати. Донхо смело прыгнул на жесткий матрас нижнего яруса и упал на спину, задумчиво смотря в потолок. – Я высоты боюсь. – Высоты боится только Кисоп. Харе придуриваться, – фыркнул Эллисон и лег рядом с макнэ, заведя руки за голову и закрыв глаза. – Ты спать хочешь? - Немного, - младший зевнул и посмотрел в окно, отмечая для себя, что уже скоро станет темно. – Предлагаю вздремнуть часок-другой, - сказал он, но на предложение никто не ответил: Кёндже уже спал с мечтательной улыбкой на лице, вновь превращая нагнетающееся напряжение в легкую дымку уюта. Flashback. Сеул, Корея, 16 апреля 2011 года. Приблизительное время – 21:00. "Наше солнце печально зашло, ничего не осталось, кроме тоски по тебе", - Илай тихо напевал под нос, стараясь успевать записывать за собой. Слова новой песни эхом отдавались в голове и ложились прочной стеной, словно бетонные плиты, на чистое полотно разума. "Искусство незыблемо", - подумал он и напоследок очеркнул конец фразы. Убрав тетрадь в один из ящиков тумбы, он провел рукой по шее и размял плечи. "Все равно ребята не оценят мои тексты", - хмыкнул он. Время тянулось тягуче как мед, пока Эллисон ждал своей очереди в ванную: проиграв в "камень-ножницы-бумага", Кёндже опять стал последним, кто примет ванну. Решив посидеть на диване, он рассчитывал быстро забежать в комнату после макнэ, который был третьим в очереди, но как только прилег на мягкую софу, тут же крепко заснул. Кевин вышел из теплого душа, прикрывая за собой дверь в ванную комнату. Полотенце, накинутое на плечи, впитывало капающую воду со светло-пшеничных прядей волос, растянутая майка и пижамные штаны были немного влажные от пара, скопившегося после долгих водных процедур. Сладкоголосый вокалист сел за высокий стол и сделал глоток кофе, налитого и оставленного одиноко покоиться в маленькой чашке. Блаженно прикрыв глаза, он вслушивался в ритмичное тиканье часов и качал головой в такт. Его тут же подхватила всплывшая в памяти мелодия, и он чуть слышно стал подпевать чистому английскому голосу в его сознании: "And when the night is cloudy, there is still a light that shines on me. Shines until tomorrow, let it be". На диване кто-то закашлял, чем заставил Сонхёна вздрогнуть и повернуть голову в сторону источника шума. Из-за высокого подлокотника виднелась темная рыжая макушка, которая дважды повернулась в разные стороны, шебурша тканью обивки, и снова упала на подушку. Кевин неслышно встал со стула, на цыпочках подошел к уже засопевшему парню и запрыгнул на него, удобно устраиваясь на глубоком изгибе его поясницы. Лежащий заворчал в полудреме, но скидывать того не стал. Ву сразу же стало скучно от такой безмолвной покорности, он близко наклонился к уху своей жертвы и легонько подул, заставляя тело под ним покрыться от прохлады мелкими мурашками. - Кевин! What’s going on?! – Илай резко открыл глаза и, повернув голову так, чтобы видеть своего мучителя, зло посмотрел на него. - Ничего особенного. Ты спишь, я тебя бужу. Ты же хочешь сходить в душ? - мужская версия Джессики невинно улыбнулась, вытянув глаза в щелочки, и растянулась на его спине, прижимаясь щекой к горячей коже под футболкой. - Ох, - только и оставалось вымолвить реперу. "Прекрасный экзекутор". Эти сладкие пытки начинались каждую ночь, когда Эллисон засыпал в гостиной: Кевин молча забирался ему на спину, совершенно не заботясь о том, тяжело человеку под ним или нет, и будил его разными способами, порой даже слишком изощренными для "ангела U-Kiss", заставляя его отправляться в удобную кровать под теплое одеяло, естественно, всего лишь из-за заботы о непутевом согрупнике. - Долго будешь валяться? – Сонхён шлепнул по руке Илая и нарочно заерзал на нем, пытаясь растормошить, потому что краем глаза заметил, что голубь собирается вновь уснуть. "Ничего его не берет. Ленивец, сбежавший из зоопарка. Будто никогда не спал до этого". - Встаю-встаю, - Кёндже повернулся на бок, подмял под себя Кевина, разворачивая к себе лицом, и обнял его правой рукой, уткнувшись носом в его шею. На лоб тут же попали капли уже холодной воды с довольно длинной челки вокалиста. – От тебя персиком пахнет. Несколько минут старший молча лежал без движения, лишь шумно вдыхал воздух и бессознательно гладил того по спине, пока твиттероман не ткнул его в живот тонким пальцем. - Я замерзну тут спать. Пойду я в комнату, а ты иди, ванная свободна, - Кевин выполз из-под тяжелых рук репера и мягко зашелестел тапочками по гладкому паркету. Эллисон тяжело вздохнул, открыл глаза и посмотрел в окно на, казалось бы, неменяющуюся темноту за окном. Очередная ночь, запутавшая его, верно подходила к концу, не принося ему никакой надежды. Общежитие U-Kiss, 13 июля 2012 года. Приблизительное время – 20:30. - Чего разлеглись? А ну, встали! – сквозь сон услышал Илай громкий голос, принадлежащий лишь одному человеку, и проклял его в сотый раз за день. - Повежливее, хён, - сквозь зубы проговорил он и повернулся на другой бок, утыкаясь носом в плечо макнэ. Тот уже не спал, а лишь безразлично смотрел на лидера, прислонившегося к стене и минут пятнадцать разоряющегося на тему дармоедства в группе. - У нас сегодня фанмитинг, а вы только и делаете, что спите! - кричал он и отчаянно жестикулировал руками. - Я понимаю, что вы устали, но войдите в мое положение! Я сплю в три раза меньше, при этом отвечаю за вас, как за себя, а в ответ получаю такую черную неблагодарность. Ну, будьте же людьми! От его пылкой речи Илаю захотелось рассмеяться в подушку, но всего лишь на секунду. Он вмиг принял сидячее положение, сцепил пальцы рук, болтавшихся между колен, в замок, и его лицо стало предельно серьезным. - Донхо, вставай. Мы действительно сегодня отбились от рук, - глаза макнэ полезли на лоб, когда он увидел, что Эллисон поклонился лидеру, прижав руки к бокам, и официально извинился за их столь детское поведение. Все бы выглядело вполне искренне, если бы не тот факт, что всего пару часов назад они дрались "невесть из-за чего или кого", по словам группы. Сухён опешил от кардинального изменения, как настроения, так и отношения к нему Кёндже. - Я..э..я.. - пролепетал он. - Быстро собирайтесь и поехали на запись! - нервно крикнул он и прихрамывая вышел. - Ты чего, хён? - макнэ подошел к нему и недоуменно посмотрел на репера. "Еще чуть-чуть, и я увижу чертей", - подумал макнэ, увидев плещущуюся ярость в радужках карих глаз. - Его бесит нормальное отношение, понимаешь? Он просто ждет, как бы найти повод, чтоб турнуть меня из группы. А если я буду его "слушаться" и "уважать", то его планы будут рушиться со скоростью постройки Вавилонской башни, - Илай дьявольски улыбнулся и пошел к зеркалу уложить недавно подстриженные волосы. "Кому еще тут нужно стать актером? Странно, что в Autumn Destiny ему не дали главную роль", - искренне удивился младший и удрученно поплелся искать в своем завале одежды хоть одну немятую рубашку. "Интересно, а как они собираются объяснять сегодняшнюю драку менеджеру?" – задавал этот вопрос про себя каждый член группы, не участвовавший в инциденте, придавая собственную окраску этим мыслям, предполагая, что сегодня эта неразбериха исчерпает себя. И только лидер понимал, что здесь творится что-то неладное: он мысленно поставил себе галочку "расспросить Донхо" и снова ойкнул от резкой боли в ноге, тут же проклиная Эллисона на чем свет стоит. В это время репер увидел в зеркале, как покраснели его уши. "Давай, продолжай меня ненавидеть, пока есть за что", - его губы растянулись в отвратительной глумливой улыбке, а в глазах появился нездоровый блеск: кто знал, что Кёндже по натуре такой мстительный?