Чернила под кожей

Исак на секунду забежал домой, чтобы закинуть портфель, и сразу же вышел, потому что буквально через полчаса он уже должен быть у Эвена, а до самого салона ему нужно идти около сорока минут. Что ж, он просто ускорит шаг, так что ничего плохого произойти не могло. Он так думал. Исак шел вдоль улицы и смотрел на дома, вглядывался в названия улиц и понимал, что в первый раз он шел с невероятным страхом в салон, а сейчас просто несется туда. В тот день он нарочито медленно делал шаги, словно вот-вот он свалится с ног от изнеможения. Теперь такого чувства и в помине не было, даже ощущалась некоторая легкость в груди, потому что он знал, что ни Крис, ни Эвен не относятся к нему с каким-то негативом. Это успокаивало и придавало уверенности в себе. Вообще-то, он уже замечал за собой, что ему становилось легче высказываться без сомнений и смущения. Это было для него самым настоящим подарком, поскольку он уже давно пытался стать обычным. Какая разница, что помогло ему, для него главным был результат, и, пусть даже Исак двигался крохотными шажками, он продвигался вперед, и только это имело значение. Он поправил свои очки на носу и вздохнул. Парень стоял перед маленькой лестницей у входа в салон. Почему-то было чересчур тихо, хотя обычно музыка доносилась из открытого окна, но Исак даже не подумал об этом. Подросток зашел в помещение и сразу свернул по коридору в салон, почти дошел до него, когда услышал всего два голоса — Криса и еще один незнакомый. Он встал на пороге и постучал по косяку, уведомляя о своем присутствии, но, стоило Шистаду взглянуть на него, как тот нахмурился и отложил машинку на стол. — Привет, — неловко произнес младший, сконфуженный такой реакцией, но все же не отступил и не попытался сбежать. — Привет, — сказал Крис, — а ты чего тут? — следом спросил он, вставая со своего места. Девушка на кушетке тоже приподнялась и взглянула на неожиданного гостя, однако особо не одарила его своим вниманием и практически сиюминутно легла обратно. Она посмотрела на татуировку на руке, раз уж выдалась такая возможность. Шистад же кинул на нее взгляд и убрал руку, когда та потянулась прикоснуться к ней. — Эвен говорил… эм, что я должен сегодня прийти, — неловко запинаясь, сказал мальчик и шагнул одной ногой за порог, словно ограждая себя от всех остальных в этой комнате. Реакция Криса почему-то только добавляла нервозности ему. — А он не писал? Исак помотал головой. — Ясно… — заключил Шистад и улыбнулся в следующее мгновение. — Просто Эвен заболел, так что пришлось отменить все его записи. Прости, он, наверное, тебя просто упустил. Ему наверняка жаль, что тебе пришлось тащиться сюда, но он правда не сможет сегодня, — Шистад сочувствующе ему улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря, что в данном случае он не мог ничего исправить. — Оу, окей, — он поджал губы и опустил взгляд в пол. Его плечи чуточку опустились, и теперь он выглядел куда более грустным, чем раньше. — Тогда… Эвен позвонит мне? — Конечно, прости за все это, ладно? — Да нет, я… ничего, все в порядке, — произнес Вальтерсен, не двигаясь с места, хотя и Крис своим взглядом выражал просьбу уйти и не тревожить их. — Но… эм… — тот вскинул брови, но Исак не решался договорить. «Но ему ничего не нужно?» Довольно глупо было бы спрашивать подобное, когда у Эвена под боком всегда был Шистад, готовый помочь в любой момент. Вальтерсен отвел взгляд в сторону и вздохнул. — Нет, ничего. Пусть… поправляется, наверное, — с грустью в голосе произнес мальчик и развернулся, готовый наконец попрощаться со старшим и все же уйти. — Я передам ему это, — Крис улыбнулся и похлопал его по плечу. — Пока. — До встречи.

***

Исак открыл своими ключами дверь, и первым, что он услышал, было тихое бормотание со стороны кухни. Он не горел желанием с кем-либо разговаривать, поэтому тихонько разулся и прошмыгнул к себе в комнату, надеясь, что его приход никто не обнаружил. Парень быстро скинул с себя толстовку и лег на постель, подкладывая под голову свою любимую синюю подушку. У него не было желания брать телефон или ноутбук с собой, так что ему оставалось лишь лежать и смотреть в стену напротив себя, находя узор на обоях довольно интересным. Конечно, он мог бы позвонить Акселю, чтобы не оставаться наедине с собой, но тот уже сказал, что, раз Исак первым его променял на Эвена, сам он начнет приводить в действие план по заполучению Камиллы. Что ж, Исаку немного больно, но и с этим мало что можно поделать. Даже если в теории он бы признал, что Аксель действительно нравится ему, то ничего дальше этого и не зашло бы. Просто остановилось бы тяжким грузом. Они, в конце концов, оба парни и отношения между ними явно не заладятся после признания Исака. В первую очередь потому, что Аксель абсолютный натурал. И ему нравится девушка… К тому же отношения между парнями в принципе намного сложнее, чем у обычных пар: они не смогут открыто выражать чувства, будет трудно признаться всем в своей ориентации, практически невозможно будет поддерживать свою любовь, когда окружающие станут гнобить и высказывать гомофобные мысли. По крайней мере, так думал сам Исак (а думал он немало про это в последнее время). Еще и Эвен отменил запись, заболел, хотя еще пару дней назад чувствовал себя превосходно. Даже странно. Обидно только, что это произошло именно сегодня, поскольку именно на их разговор Исак надеялся. Точнее, Эвен бы точно отвлек его от мыслей о том инциденте в раздевалке и Акселе, как делал это всегда. Но здесь уже ничего не поделаешь, да? Раз Найшейм заболел, то ему лучше отдыхать, так он быстрее придет в форму. Еще немного подумав, он все же достал телефон из кармана толстовки и открыл диалог со старшим. Исак (15:28): Привет. Я просто хотел спросить, как ты? Надеюсь, ты скоро выздоровеешь. Даже не думая, он отправил это и откинул телефон подальше, чтобы руки не тянулись стереть сообщение. Хотя желание так поступить было сильным. Однако в этом ведь ничего такого не было, они друзья, а друзья интересуются самочувствием друг друга, вот так. Исак прикрыл глаза и поправил съехавшие очки на переносице. Ему следовало бы их вовсе снять, но он не смог бы сейчас, подавляя лень, встать с кровати и положить их в футляр. Вместо этого он прикрыл глаза. — Исак! — в его комнату резко открылась дверь, отчего тот испуганно подорвался. Но на пороге стоял лишь Юнас в фартуке. Исак издал смешок. — Что? — Ты голодный? — Вальтерсен с готовностью кивнул и улыбнулся другу в ответ на его улыбку. Васкес жестом позвал его на кухню, так что тот медленно поплелся за ним, сел на свое место и взял в пальцы вилку. Старший поставил перед ним тарелку с макаронами. — Приятного аппетита. — И тебе, — благодарно произнес мальчик. Между ними была абсолютная тишина, прерываемая лишь стуком вилок о тарелки. Такое уютное мирное молчание. Юнас параллельно еще время от времени глядел в свой телефон и проверял, вероятно, уведомления. — Твой отец спрашивал, как ты, — как бы между прочим сказал Васкес, обращая внимание младшего на себя. Исак посмотрел ему в глаза, напрягаясь, но в следующий момент отвел взгляд и облизнул губы. — Мне все равно, — нарочито безразлично произнес он, откладывая вилку в сторону и вставая со своего места. У него было время уйти, пока Юнас не начал снова читать нравоучения на тему того, что отвечать родителям — его обязанность. — Да подожди ты, я не собираюсь ругать тебя, — словно прочитав его мысли, ответил Юнас, разворачиваясь к другу. — Я… — Вальтерсен замешкался и опустил виновато голову, словно он не имел права думать так о друге. Тем не менее он не сдвинулся с места, не решаясь уйти или остаться. Парень сглотнул и повернулся к Юнасу. — Давай, садись обратно, — Васкес потянул его за руку снова за стол и улыбнулся ему подбадривающе. Вальтерсен вздохнул и вернулся. — Я сказал, что ты в порядке. И что ты задерживаешь плату за квартиру, — он издал смешок и увидел в глазах напротив благодарность. — Спасибо, — парень ковырялся вилкой в тарелке, но не ел. Аппетит как-то пропал, но обижать друга своим пренебрежительным отношением было бы некрасиво. — Я бы не смог сам написать, — он поджал губы, но даже это маленькое пояснение было ни к чему для Юнаса: он и так знал, что тот бы не смог переступить через себя и попросить денег у того, кто разрушил их семью. Собственно, наверное, он немного понимал его, хотя и не мог полностью перенести подобную ситуацию на себя. — Я знаю, — уверенно сказал старший и подвинул его тарелку ближе к Исаку. — Ешь, иначе больше не стану готовить для тебя. — Хорошо, — усмехнулся Исак и последовал этому небольшому приказу. Теперь атмосфера между ними была немного тяжелее, но даже при этом им было комфортно. Не так, как хотелось бы, но это хоть что-то. — Ну, раз уж я заговорил об отце, — начал было Васкес, снова привлекая внимание младшего к себе, и тот был немного раздражен, потому что тема следующих его слов была уже ему ясна. Впрочем, только дурак не догадался бы. — Давно ты навещал свою мать? — и вот эта фраза окончательно сломала комфорт их общения. Вальтерсен сразу же словно возвел стену вокруг себя и смотрел жутко безразличным взглядом. — Месяца два назад, — произнес он и выпрямился. — Не думаешь, что пора бы снова сходить к ней? — тот отрицательно помотал головой. — Леа говорит, что Марианна беспокоится из-за того, что тебя долго нет. — Мне все равно. — Исак. — Что? Раз Леа так тревожится, то может хоть раз в год приехать в Осло и проверить нашу мать, — с видным раздражением сказал младший и отложил снова вилку. Вставать он не стал, но и есть уже категорически не было желания. Он не уходил, потому что Юнас все равно придет к нему в комнату, так что это попросту не имело смысла. — Леа просто не может… — Нет, она просто не хочет, — отрезал парень, сложив руки на груди. — Если бы она хотела, то нашла хоть один выходной, чтобы приехать сюда. Знаешь, очень легко строить из себя мать Терезу, находясь за много километров отсюда, — Вальтерсен рвано выдохнул и отвернулся. Он редко так говорил с кем-либо, но для него тема семьи (как и она сама) была абсолютно невыносима. Из-за его семьи он прочувствовал всю сладость выражения о том, что семья не определяется кровью. — Окей, может, и не хочет, — согласился Юнас, но лишь потому, что Исака очень трудно переубедить в чем-то, что касалось родственников. Конечно, он и сам не особо желал оправдывать Леа и возражал Вальтерсену лишь из-за того, что раньше они с Леа были лучшими друзьями. Однако он не понимал отношение Исака к собственной маме, ведь его семья, можно сказать, была эталоном счастливой семьи. Но он не осуждал друга. Он никогда этого не делал. И младший был почти ему благодарен. — Но к маме все же стоит сходить, — настойчиво продолжил он, замечая, как тот закатил глаза на его слова. — Мне и так хорошо живется. — Исак, прекрати, — строже сказал он, совсем чуть-чуть поднимая на него голос, но сделал это в основном потому, что иначе парень бы просто не услышал его. Вальтерсен поежился и виновато посмотрел на него, сжимаясь. Это был запрещенный прием, ведь тот не переносил, когда на него повышали голос или и вовсе кричали. А незначительное повышение голоса его друга в сочетании со строгим взглядом и нахмуренными глазами вообще подавляли в Исаке все эмоции и оставляли только страх. — Если ты боишься, то я могу сходить с тобой. Давай? — Ладно, — согласился парень, прекращая весь спор с другом. И выглядел при этом как обиженный и раздраженный котенок. — Вот и хорошо, — улыбнулся парень, слыша в ответ лишь бормотание Исака, который был явно недоволен таким раскладом вещей. — Тогда завтра и навестим твою мать. — Может, не завтра? — А у тебя есть планы другие? — Нет, но чем позже, тем лучше… — Да хватит, твоя мать не настолько страшная, чтобы задвигать ее на последний план, — снисходительно произнес старший. — Ну-ну, — вздохнул он. Больше нечего было говорить, ведь Юнас все уже решил и сделает абсолютно все для исполнения задуманного. Это даже немного бесило, если честно. — А как день в школе? Почему ты один так рано? — Что за допрос? — Просто интересуюсь. — Я хотел пойти к Эвену, но он заболел, так что… пришлось вернуться, — объяснил Вальтерсен, вставая из-за стола, чтобы налить им обоим чай. Юнас развернулся к нему и вскинул брови. — Что? — Такое разочарование в голосе. — Я всего лишь хотел с ним поговорить и наконец закончить татуировку, — оправдал себя Исак и, включив чайник, повернулся к Юнасу. Тот вскинул брови, но ничего не произнес. Вообще-то, это было чем-то новым — то, что Исак довольно быстро кому-то доверился. Конечно, насколько знал Юнас, Исак и Эвен были знакомы около трех месяцев, но даже так этого было мало. К Юнасу он привыкал около года, хотя до того, как Леа уехала, они довольно часто виделись друг с другом. Эскиль же добивался доверия с его стороны полгода, но его заслуга состояла в том, что он влезал в личное пространство самого Исака, тем самым заставляя того понять, что Эскиль ему друг. Хотя в итоге из-за этого же Вальтерсен чувствовал с его стороны скорее отцовскую любовь, которой ему так не хватало. — О чем поговорить? — Просто так, — он пожал плечами и вздохнул. Не говорить же Юнасу, что Найшейм своей обычной болтовней снимает у него стресс. Эвен в принципе большую часть времени говорит, а Исак лишь тихо слушает и успокаивается. — Правда? А я не сгожусь для этого? — Юнас усмехнулся, но как-то по-доброму, и из-за этого Вальтерсен ощутил, насколько же тот взрослее его. Во взгляде друга он видел лишь снисхождение, что одновременно смущало и успокаивало. Он и так знал, что Юнас не осудит. Наверное. Но Васкес глядел на него, как взрослые смотрят на попытки подростков разобраться в себе. Терпеливо выжидая, пока Исак все же хоть слово скажет, Юнас не посмел отвести от него взгляд. — Я… не знаю, — наконец произнес Вальтерсен. Чайник издал сигнал, и это послужило тому отмазкой для того, чтобы он отвернулся. — Просто он как-то мыслит по-другому, поэтому мне хочется его слушать, говорить с ним. — Ладно, я не давлю, — понятливо кивнул. — А почему не зовешь тогда Акселя? — У него свидание. — Что? Правда? — его глаза округлились, и он удивленно уставился на Исака. Хотя он и мог увидеть лишь напряженную спину младшего, образ того дополнял и нервный стук ложки о стенки кружки. — Ага. — И как ты? — Я рад… в смысле, эм, я рад, что у Акселя появится кто-то, кем он будет дорожить и… кого будет любить, — Исак произнес эти слова сбивчато. Юнас сожалеюще поджал губы и опустил взгляд. Господи, да никто не поверил бы в слова Вальтерсена. Он и без слов понимал, что тому больно из-за этого. Но сам Исак не признается в этом. Ведь он отрицает чувства к Акселю. — По тебе не видно, — высказался парень. — А ты уверен в этом? Может, ты просто неправильно понял его? — Нет, он довольно ясно сказал мне, что влюбился с первого взгляда. Она идеальна для него, — нотки грусти все же проскользнули в его голосе, но Юнас не стал сильно акцентировать на них внимание, потому что если он начнет придираться к Исаку, то тот попросту сбежит и ничего больше не расскажет. — В общем-то я больше слушал его, пока не… эм, — он остановился, понимая, что чуть не рассказал о произошедшем в раздевалке, и судорожно начал соображать, что можно было бы сказать другое. — Пока мы не разошлись по домам. — Ты что-то скрываешь, — констатировал факт старший. Исак взял в обе руки кружки, подошел к столу и поставил их, пододвигая одну из них к другу. — Нет… это просто пустяк, правда, — Вальтерсен закусил губу, но, только заметил это за собой, сразу же перестал. Не дело жаловаться Юнасу, давить своими проблемами на друга, ведь так? Он сжал в руках свою кружку и отпил крохотный глоток, обжигающий его горло. Васкес смотрел проницательным взглядом, и младшему хотелось поскорее уйти от него, потому что, казалось, Юнас и сам мог бы просто прочитать его. — Расскажешь, что за пустяк? — Нет, там… там правда не о чем беспокоиться, — Исак изобразил улыбку, и у него это почти получилось. В конце концов, он знал, что его друг уж точно не станет давить на него расспросами, Юнас скорее подождет, пока тот сам все осмыслит и придет поделиться переживаниями. И это нехило успокаивало. — Окей, но, если что, расскажи мне, ладно? — Вальтерсен кивнул и расслабленно выпустил кружку из своих ладоней, переставая пользоваться ею как щитом. — А насчет Акселя? — А что? Разве сейчас хоть что-то будет иметь смысл? — Ты прав, но мне кажется, что Аксель выбрал бы скорее тебя, чем кого-либо. Ты же такой миленький, — пародируя Эскиля, произнес Юнас, заставляя младшего рассмеяться. Видимо, он выполнил свою роль — избавил Исака от ненужных мыслей, и только это имело значение. — Эм… а ты чем занимался сегодня? — Я съездил к маме, но это очень скучная история о том, как она раздавала мне нравоучения, — он усмехнулся. — Что намного интереснее, Эскиль позвонил мне и попросил купить мороженого из-за того, что его бросил парень. Но я купил немного больше, так что мы можем съесть его до прихода Эскиля. Хочешь? — Хочу, — часто закивал младший, готовый хоть в одиночку съесть пару килограмм этого мороженого. Он обожал его, с этим ничего не поделаешь. — А когда придет Эскиль, мы сможем урвать и у него немного, пока будем и его успокаивать. Да? — Однозначно, — рассмеялся младший. Вот за это он и любил Юнаса — тот не давит и дает почувствовать себя нужным, хотя и говорит обыкновенными фразами. Но этого более чем достаточно. Он был счастлив даже так. Когда в конце вечера он вернулся в свою комнату и взял свой телефон, среди уведомлений был лишь один пропущенный звонок от Эвена и короткое сообщение: Эвен (17:53): Привет. Прости, что не предупредил, но в ближайшее время мы не сможем встретиться.Мне очень жаль, что тебе пришлось тащиться в салон просто так.