Пианино

Зачем он согласился на это? Зачем снова позволил впустить в свою жизнь сомнения и перемены? Зачем тогда протянул руку и остановил этого врача, которого совсем не знает? В больнице находиться невыносимо. Но на шумной улице ещё невыносимее. Быть окруженным людьми. Ему нельзя допускать подобного. Иначе снова случится то, что случается каждый раз… Нужно сбежать. Вот только до, или после концерта? Лучше после, когда этот странный доктор потеряет бдительность. Не хочется его втягивать во всё это. Пусть и дальше спасает жизни тем, кому они нужны. — Томас? Мы уже пришли. Вот твоё место, — спокойный голос заставил его очнуться от своих мыслей. Они находились в отдельной ложе. Вокруг никого не было. Кроме него. — Тебя не устраивает место? Я подумал, отсюда будет лучше всего видно, — озадачился мужчина, замечая, что парень встал как вкопанный. Но после его слов резко сел. В какой-то степени Дилану было слегка жутковато находиться с ним наедине. Потому что он не знал, что может быть в голове у самоубийцы. Весь концерт он смотрел не на пианиста, а на Томаса, отмечая его состояние. Парень, вновь будто остекленев, безотрывно уставился на сцену. Его лицо не меняло своего выражения и было мрачным. После антракта, когда классическая музыка сменилась романтической, он расслабил плечи и закрыл глаза. Губы слегка кривились, вот только Дилан не мог понять — от наслаждения или от отвращения. Но, опустив глаза, доктор увидел, что ладони, до этого спокойно лежащие на коленях, оживились. Пальцы быстро перебирали невидимые клавиши практически в том же темпе, что звучал на сцене. Он знает это произведение? Наконец, когда пианист поставил последний аккорд, Томас усмехнулся и открыл глаза. Они странно горели, будто он решился на что-то. На несколько мгновений безжизненность из них ушла окончательно, а потом они вновь стали спокойны и отрешённы. — Тебе понравилось? — когда зрители выходили из театра, поинтересовался Дилан. — У тебя весь концерт было такое лицо, будто ты продолжал сидеть в больнице, а не в зале. Парень снова не ответил, идя с опущенной головой. О чём же он думает? Если он начал выходить из своей депрессии, то почему не говорит? Или тут дело в другом? Когда они прошли половину пути и вышли на безлюдную улицу, Томас внезапно остановился. Дилан, погружённый в свои терзающие мысли, прошёл ещё несколько метров, но заметив, что парня рядом нет, испуганно начал озираться по сторонам. — Томас…? Тот стоял под фонарём и прямо смотрел на мужчину. Дилан от его недоброжелательного взгляда тоже остановился. Что-то не так. — Вижу, тебя сильно мучают вопросы, — прозвучал тихий хрипловатый голос. У Дилана пробежал холодок по спине. Неужели заговорил? — Я не собираюсь на них отвечать. Ни тебе, ни ей, — продолжил Томас, не сходя с места. — Мне понравился концерт, но не более. В больницу я больше не вернусь, благодарить тебя за спасённую жизнь тоже не стану. Она — моя, и я распоряжаюсь ей как хочу. Больше не вставай у меня на пути, — он коротко вздохнул и шагнул в темноту. — Стой! — Дилан рванулся за ним и схватил за тонкую руку. Парень казался ему довольно хрупким. Но внешнее впечатление было обманчивым. Томас так ловко ударил его под дых, что Дилан поневоле выпустил его руку. Но сил у парня всё же было не так много. После потери крови и психиатрической клиники у него поминутно темнело в глазах и сбивалось дыхание. — Бежишь? Куда ты бежишь? Снова к смерти? — выпрямляясь, яростно прошипел Дилан. Томас побледнел. Его тяжёлый взгляд вновь был устремлён на доктора. — Тебя это не касается. Зачем ты вообще лезешь в мою жизнь? Что тебе от меня нужно? — ощетинился он. — Мне? Ничего. Мне ничего от тебя не нужно. Просто хочу, чтобы ты вернулся к жизни, — тихо ответил Дилан, вновь стараясь приблизиться к нему. — Вернулся? А к чему возвращаться? Не было никакой жизни. А остальные твои слова — ложь. Людям всегда что-то нужно от других. А если нет, они просто равнодушно пройдут мимо, — бесстрастно произнёс Томас. Его глаза потемнели ещё больше. — Может кто-то и проходит, а я не могу просто так бросить чужую жизнь, — Дилан продолжал сокращать расстояние между ними. — Ты уже выполнил свою работу. Тебе заплатят за это деньги. Ты спасаешь людей за деньги… — голос Томаса растворился в порыве ветра. Он попытался снова сбежать, но внезапно из-под земли выросла Тереза и быстрым движением что-то вколола ему в плечо. — Далеко не убежишь, — упав на землю от резкого толчка парня, весело выкрикнула она. И действительно, сделав несколько шагов, Томас начал оседать, а потом рухнул, лишившись чувств. — Тереза, что ты… — Дилан подбежал к парню, спешно проверяя пульс. — Я проследила за вами. Так и думала, что он попытается сбежать, — довольно произнесла психиатр, поднимаясь с земли и отряхиваясь. — Но зачем надо было вкалывать ему что-то? Я бы и сам смог остановить! — Не волнуйся, это всего лишь снотворное. Быстродействующее. А парень-то — не промах. С сознанием у него всё в порядке. Сдаётся мне, в молчанку он с нами не от душевной боли играл. Может, он с самого начала планировал свой побег? — задумалась она, пока Дилан поднимал Томаса с земли. — Он не любит людей. Считает, что любые связи построены на корысти, — грустно произнёс врач, перехватывая тело парня двумя руками. — Это естественно. Он не был нужен родителям, затем своим сверстникам. А потом внушил себе, что и ему никто не нужен. И от одиночества решил покончить с собой. Всё просто, — пожала плечами Тереза. — Клади его в мою машину. — Снова отвезёшь его в больницу? — хмуро спросил Дилан. — А куда же? После того, что мы здесь слышали, ему трудно будет продолжать играть в молчанку. Думаю, теперь дело пойдёт быстрее, — произнесла она, пока Дилан укладывал больного на заднее сиденье и пристёгивал ремнями. Доктор села на место водителя, Дилан на переднее сиденье. — Значит, есть вероятность, что он может выйти оттуда, — пробормотал Дилан. — Такой занятный парень… Не говорил, не говорил, а теперь будто бы здоров, — по дороге сказала Тереза. — Вероятность есть, но просто так я его отпустить не могу. Во избежание рецидива и для контроля ему нужен опекун, пока не будет достигнута полная дееспособность. Обычно этим занимаются родственники, но если у него никого нет… то пусть пока посидит у меня. До полного выздоровления, — заулыбалась Тереза. — Как бы он всё по-своему не решил, — прерывая её намерения, вздохнул Дилан.