Пианино

Дилан пришёл в себя буквально на следующий день. Его глаза были ясны, а лицо спокойно. Для него наступил очередной рабочий день, а вчерашнего будто и не было. Но незначительные последствия всё же остались: ещё некоторое время доктор мало и коротко говорил и не желал никого видеть. Томас почему-то тоже вёл себя подобным образом. Он был спокойным и холодным, перестал отвечать на вопросы. Всё вернулось к тому, с чего началось. Однако Дилан окончательно пришёл в себя гораздо быстрее, чем подопечный. Возможно, всё дело было в работе, в которую доктор окунулся с головой. Томас же пытался найти утешение в музыке, но та не приносила ему должного умиротворения. Этот взгляд Дилана, его касание, в котором чувствовалась сила и принуждение… Всё это не давало парню покоя, вороша воспоминания и начав мучить изнутри. Как раньше. Он думал, что избавился от гнёта, когда поселился в этом светлом доме. Но, похоже, ему суждено испытывать эти мучения вечно. Мало того, Дилан так же продолжал смотреть на него этим испытующим, разгорающимся взглядом. Да… Томас знал подобный взгляд. Знал, что в нём заключалось, знал, чего на самом деле хотел доктор. Возможно, Дилан сам ещё не понимает этого, но Томас точно знает, к чему это всё приведёт. Один из дней в больнице выдался особенно тяжёлым. Сразу несколько плановых операций продержали Дилана до самой ночи. Он вернулся домой лишь после полуночи и старался как можно бесшумнее дойти до своей комнаты. Томас ложился достаточно рано, но доктор постоянно проверял его наличие в спальне. Подойдя к его комнате, врач тихо приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Парень был на месте. Облегчённо выдохнув, Дилан хотел уйти, но уловил, что что-то не так. Парень чересчур громко дышал, хотя обычно его дыхание было бесшумным. Его тело постоянно подрагивало, он цеплялся одной рукой за одеяло. Приглядевшись, Дилан заметил, что Томас весь вспотел. Его глаза были зажмурены в напряжении, а губы постоянно кривились. Похоже, ему снился сон. И не очень приятный. Доктор прошёл в его комнату, но перед кроватью остановился, решая, будить его, или нет. Взгляд скользнул по рукам. Ладонь одной руки не просто сжимала предплечье другой. Пальцы раздирали кожу до крови, бессознательно шевелясь. Дилан схватил его руку и дёрнул вверх. Парень мгновенно открыл глаза. Доктор даже сказать ничего не успел, как Томас порывисто набросился на него, опрокинул на пол и ударил. Дилан, ошеломлённый таким внезапным поведением, пропустил первый удар, но когда Томас замахнулся второй раз, он перехватил его руку. — Что с тобой? — смотря в распахнутые глаза, полные ярости, спросил доктор. — Ты не узнаёшь меня? Томас около минуты пытался взять себя в руки. Потом выдернул свою ладонь из пальцев Дилана и вновь стиснул кулак. — Что ты пытался сделать со мной? — прошептал Томас. — Ничего. Ты во сне неосознанно ранил себя. Я хотел это прекратить. Кажется, тебе снился плохой сон. Ты до сих пор не можешь успокоиться и руки холодные. Что это был за сон? — серьёзно спросил врач. Томас замер, смотря сквозь мужчину. — Тебя это не касается, — одними губами шевельнул он. Его тело едва заметно дрожало. — Это был сон о прошлом? — не слушая его, продолжал Дилан. Парня начало трясти сильнее. Его руки похолодели ещё больше. — Я же сказал: это тебя не касается, — его голос опустился до шёпота. — Тебе лучше рассказать. Станет намного легче. Ты столько лет держишь это в себе! — призывающее воскликнул Дилан. Томас внезапно расслабился. Слез с мужчины и обессилено прислонился к кровати. — Я не могу об этом говорить кому-либо, — тихо произнёс он. Дилан потупил взгляд, не зная, как лучше поступить в этой ситуации: продолжать давить и заставить высказаться, или не наступать и оставить всё как есть. — Твоя рука… Нужно обработать рану, — опомнился врач, поднимаясь на ноги и отправляясь за аптечкой. Когда он вернулся Томас всё также сидел на полу, ссутулив плечи и смотря куда-то в сторону. — Ты совсем не почувствовал боли? — перевязывая его предплечье, спросил Дилан. — Нет. Я не чувствую боли. Уже давно, — разглядывая свою руку, ответил Томас. — И знаю, что это ненормально. — Тереза тоже об этом говорила. У тебя очень высокий болевой порог, — убрав аптечку, Дилан сходил на кухню. И через пару минут приготовил успокаивающий чай на сонных травах. А возвращаясь, снова застал Томаса, сидящего на полу и прислоняющегося к кровати. — Не хочешь ложиться? — протягивая ему чай, спросил Дилан. Тот качнул головой, согревая ладони о горячий бокал. Потом молча выпил весь чай и забрался на кровать, отворачиваясь от Дилана. Доктор, держа пустой бокал в руках, стоял возле кровати, смотря на светловолосый затылок. Потом сел на неё. Несколько минут прошли в молчании. Потом Дилан всё же решился продолжить начатый разговор. — Они… твои родители били тебя? — тихо спросил он, скосив глаза на опекаемого. Парень легонько сжался, подтягивая колени к животу. Он ответил не сразу. — Не только, — уловил его ответ Дилан. — Отец… отчим не только бил. Дилан вздрогнул, развернувшись к Томасу. Его глаза расширились от ярости. — Неужели!.. — Мне тогда было всего одиннадцать. Я не мог его остановить. А когда сопротивлялся, он душил меня, грозясь окончательно убить. Мне было больно, очень больно. Но всё, что я мог делать — это терпеть боль. Я терпел. И дошёл до того, что совсем перестал её чувствовать. И не только её. Когда родители погибли и меня отправили в детдом, я понял, что вообще ничего не могу почувствовать. Ни радости, ни огорчения, ни злости, ни ярости, ни привязанности. Я не хотел, чтобы на меня смотрели и прикасались ко мне. Ужасное мерзкое ощущение наполняло меня, когда кто-либо делал это. Но со временем на меня перестали обращать внимание и подходить ко мне. Я не был нужен никому, и мне никто. Одной проблемой стало меньше. — Твои родители… Это ты убил их? — когда Томас замолчал, сжимая себя руками, спросил Дилан. — Мне ты можешь сказать. Я не буду осуждать тебя за это. — Чтобы ты снова отправил меня к той ненормальной? — усмехнулся Томас. — Ты был ребёнком. Даже признайся ты тогда, всё равно ты бы не понёс уголовного наказания. Потому что дети не осознают смысл убийства, — Дилан отвернул голову, прокручивая в руках бокал. — Я не знаю, что тогда произошло, —голос Томаса изменился, стал более открытым. — Единственное, что я помню, что в ту ночь я отлично выспался. Больше ничего. — Что ж, я не записываю тебя в убийцы. Может быть, это и правда была случайность, — вздохнул Дилан, посмотрев на парня. — В любом случае, я тебе верю, — мягче добавил он. Томас снова дрогнул и стиснул себя сильнее. — Ты… Из-за тебя я начал вспоминать об этом чаще, — холодно прошептал он. — Что? Почему? — удивился доктор, внутренне поёжившись. Что он сделал не так? — Потому что я постоянно чувствую твой взгляд. Ты смотришь на меня, как… на мясо. Думаешь, я не вижу? — с угрозой спросил он. Дилан не смог ответить, виновато опустив голову. Он-то думал, что парень действительно ни о чём не догадывается… — Если продолжишь так смотреть, то я уйду отсюда. А если что-нибудь попробуешь сделать, то убью тебя, — с ненавистью в голосе предупредил Томас. Дилан поднялся с кровати. — Прости. Обещаю, что впредь не буду на тебя смотреть. Вообще. И уж тем более прикасаться. После того, что ты рассказал, мне и самому скверно стало. Не хочу стать новым чудовищем для тебя, — искренне произнёс врач. Руки Томаса расслабились, перестали обхватывать корпус и упали на кровать. Он больше ничего не сказал, а Дилан, бросив прощальный взгляд, тихо вышел из его комнаты.