Пианино

День за днём Дилан становился всё настойчивее, а Томас всё уступчивее, совершенно не замечая за собой подобное. Поняв, что теперь может спокойно прикасаться к пианисту и изредка целовать его, доктор решил идти в наступление и добиться своего полного права на эти лакомства. Он действовал осторожно, не резко, выстроив в голове простой план по «приручению». Однако Томас был ещё тем упрямцем, поэтому план растянулся на две недели. Но Дилан был терпелив и даже если получал отказ или гневный посылающий взгляд, на следующий день он начинал с того момента, на котором закончил. И, как правило, реакция уже была гораздо мягче. Томас поддавался всё больше, не чувствуя опасности со стороны своего опекуна. Хоть тот и был настойчив, но дальше поцелуев и объятий не заходил. Порой Томас даже чувствовал, как Дилан напрягает руки, запрещая им блуждать по телу пианиста, которое в момент поцелуев было невероятно беззащитным. Скорее всего, именно это и подкупило парня, который будто в благодарность разрешал к себе прикасаться. Однако он постоянно думал о складывающейся ситуации. Вечно целовать Дилан всё равно не сможет, да и поцелуи от раза к разу становятся всё раскрепощённее. Сначала были просто мягкие и осторожные прикосновения к губам. Потом их нерешительные движения и лёгкие касания языков. А теперь Дилан чуть ли не задушить его хочет, смыкая губы на целую минуту, а то и на две, а языком проводя по всему, до чего только может достать. С каждым разом ему всё меньше хватает этого. И определённо когда-нибудь грань будет пройдена. Вот только кто её нарушит первым? Проводя за фортепиано всё свободное время, пианист думал об этом. Руки сами скользили по клавиатуре, а он порой даже не слышал, что играл. Некоторые произведения, которые он хорошо знал, уже игрались на автомате — пальцы сами чувствовали, какие клавиши нажимать, а мысли в это время могли быть где угодно. Под такие пьесы очень здорово размышлялось. Сначала Томас даже подумать не мог, во что может вылиться ситуация с Диланом. А теперь только об этом думал и чуть ли не ждал, когда перевозбуждённый доктор набросится на него. Стоит ли пересечь черту и пройти через это испытание на прочность? Как это отразится на нём? Не будет ли ещё хуже, чем сейчас? Все эти вопросы, сумбурно толкающиеся в голове днём при игре, разлетались, как только наступал вечер, и Дилан возвращался домой. И первым делом он шёл не ужинать. Похоже, доктор нашёл себе альтернативный источник питания. — Всё, хватит… — тяжело дыша, прошептал Томас, пытаясь расцепить руки, которые сомкнулись вокруг его тела. — Ещё один поцелуй. Последний. Обещаю… — тихо отвечает Дилан, проводя дыханием по его затылку. — Ты уже пять раз так сказал. Больше я не куплюсь, — Томасу удаётся вынырнуть из-под его рук и подняться на ноги. А заодно и лицезреть вид обидевшегося ребёнка. — Целую неделю ты только и делаешь это. Приходя с работы, намертво обхватываешь меня, сажаешь на диван и начинаешь целовать. А потом заканчиваешь вечер в душе. Думаешь, я не знаю, какие грязные дела ты там делаешь? — устыдил он Дилана. — От одной мысли выворачивает. Ты ведь думаешь обо мне в это время! — парень немного разошёлся, но быстро взял себя в руки, замечая, что Дилан совсем поник. — После того, как ты разрешил прикасаться к тебе и целовать, мне просто сносит голову, — признался доктор. — Никогда такого не чувствовал. А ты? Неужели ты совсем ничего… — он поднял на парня свои карие глаза. Теперь Томасу стало жаль его ещё больше. — Это приятно, но не более. Я лишь согреваюсь, когда ты обнимаешь меня и целуешь. Я тебя сразу предупреждал, что ничего не могу почувствовать. Поэтому я… — он запнулся. Потом нахмурился, смотря в сторону. Губы медленно изогнулись, затем расслабились. — Теперь я бы мог пойти дальше, наверное, — внезапно произнёс он. — Но, боюсь, ты не сможешь получить от меня того, на что надеешься. Ожидания просто не оправдаются, — он вновь скривил губы. — И меня до сих пор трясёт от мысли об этом. — Тогда не думай об этом, — Дилан сжал его ладонь своей и приподнёс к губам. — Но в тоже время я хочу сломать этот барьер, что удерживает нас на расстоянии. Хочу уничтожить свой страх и не зависеть от него. Хочу стереть прошлое в настоящем… — смотря вдаль, прошептал парень. — Томас, — неровно выдохнув, Дилан быстро поднялся на ноги. — Раньше я даже и думать о таком не мог. Все дни и ночи были наполнены лишь одним кошмаром. У меня не было других мыслей. О чём бы я ни думал, они всегда уходили и возвращались к прошлому. Я не знал, как вытащить себя оттуда. Лишь на несколько часов мог раствориться в музыке, отдохнуть там. А потом всё возвращалось вновь. Но теперь, встретив тебя, я подумал — может, у меня получится изменить жизнь и вырваться из прошлого? Только Дилан открыл рот, как Томас перебил его: — А может, всё станет только хуже. Тогда снова придётся возвращаться к нулю и начинать всё с начала, — он отвернулся от мужчины и хотел уйти, но Дилан, схватив его за плечи, снова обнял. — Обо мне не волнуйся. Мои чувства, желания… они не должны тебя беспокоить. Забудь о них. Забудь обо мне. Думай только о том, что тебе нужно. Что тебя успокоит и поможет обрести новую жизнь, — страстно прошептал он. — Ты будто и правда влюблён в меня, — проронил Томас. Дилан лишь крепче стиснул его, чуть кривя губы от боли. — Эй, я ведь ещё тот эгоист. Опасно говорить мне такие слова, — чувствуя, как тот пытается сдержать всё внутри себя, продолжил Томас. — Если бы ты был конченным эгоистом, вряд ли бы заметил мои чувства и мою боль, — остро произнёс врач. Томас склонил голову. Сейчас он должен принять решение, потому что Дилан, как бы ни хотел, без его согласия ничего не сделает. А хочет ли этого сам Томас? Чего вообще он хочет на самом деле? Близости с Диланом или преодолеть свои страхи? Конечно, второе. Он не испытывает к мужчине тяги или хоть что-то подобное страсти. Просто ему с ним… Спокойно. Уютно. Хорошо. Но он не хочет его. Он даже не знает, каково это — желать другого. Это ощущение искоренили из него вместе с другими чувствами. Вместе с болью. Но если он теперь не чувствует боли, чего тогда вообще бояться? — Я хочу… попробовать, — медленно произнёс Томас, чувствуя, как позади замер Дилан. Потом резко повернул голову. — Не надейся, что это будет полноценный половой акт, — едким голосом заговорил подопечный. — Ты просто сделаешь это со мной. Если я скажу — стоп, то ты остановишься, на каком бы этапе не находился. Я не жду от тебя никакого удовольствия, и ты тоже не жди. Я тебя предупредил, — расцепив его руки, Томас прямиком направился в душ. — И что же это такое будет? — рассеянно пробормотал Дилан. — То не делай, это не делай. Не жди, не надейся. И заканчивай в самом разгаре. Ты точно эгоист, — в итоге вздохнул он.