Я продиктовала названия таблеток и мазей, которые нужно найти в аптечке. Джейс, на удивление, реагировал мгновенно. Судя по звукам, искал он с особым усердием.
— Что за херня вообще произошла? За тобой тянулся кровавый след, — усмехнулся он.
— Там не было… — я откашлялась, хрипло втягивая в себя воздух. — Рюкзака?
— Нет, — беспечно произнес он.
— Там был телефон и кроссовки… — прошептала я, закрывая глаза. В голове все плыло. — У меня температура, — шепот какой-то невнятный. И слова липнут на язык, путаются, душат, обматываясь вокруг шеи.
— Тихо, это вообще нихера не значит, поняла меня? — неожиданно рявкнул Андервуд. «Что ничего не значит?» — путалось в голове. — У тебя отбиты ребра и висок, а ты говоришь о кроссовках? Какая же ты дура.
У меня не ворочается язык. На ум сразу приходят ужасные картины повешенных или утопленных людей с огромными распухшими синими языками. И мне кажется, что я умерла. Или умираю. Но мы все умираем. Такое противное чувство. Меня будто переломали. Переломали и запихивают в плотный мусорный пакет. Я отчаянно хватаюсь за пустоту, но я парализована. Борьба лишь в моей голове. Все это лишь в моей голове. От мыслей становится плохо. Поэтому я привыкла вытравливать оттуда все. Выбивать этих стервятников ударами о грушу. Ударами моих кулаков о чужие тела. Но сейчас меня лишили этого. Сейчас с меня содрали мой панцирь. Я — слизняк.
Я могу лишь бороться с темнотой. Она накатывает, душит, тащит в свои объятия. Но я знаю, каких монстров она таит, поэтому держу глаза широко распахнутыми. Стеклянными. Взгляд мертвеца.
— Когда вообще твой врач припереться соизволит? — раздраженно спросил Джейс, с грохотом ставя коробку с медикаментами на пол. — Только попробуй помереть, поняла меня? — угрожающе прорычал он. — Воскрешу и все дерьмо из тебя выбью.
— Можешь приступать, — выдавила из себя я.
Холодная мазь. Такая пронзительная, леденящая. И холод по всему телу. Я без футболки. Совершенно точно. Голова гудит, чувства возвращаются волнами. И я точно хочу вернуться в вакуум. Со стоном приподнимаюсь, отползая чуть подальше, подминая под себя одеяло и подушку. Разлепив глаза, осматриваю плачевные последствия. Синяки после пятницы немного зажили, но новые расцвели ярче, чем я ожидала.
— Блять, у меня ведь бой в пятницу, — простонала я.
— Ты ебанулась? Кто на тебя вообще поставит, идиотка? Приползешь, тебя попинают. Макс сразу вышвырнет. Не шевелись, — последнюю фразу он сказал неожиданно сосредоточенно и мягко. — И куда ты поперлась с температурой, — снова зашипел он, дотронувшись до лба. — Не думал, что ты себе
все мозги отбила.
— Завались.
Дверь хлопнула. Наконец-то. Я несколько раз моргнула, фокусируясь на Тео. Главное…
— Все в порядке, — прохрипела я. Тео замер, смотря то на меня, то на сидящего рядом Джейса. — Это не он…
— Ты на тренировке была? — быстро спросил мой друг. — Кто это сделал? — голос ровный, спокойный.
Я знала, что он отключает эмоции, когда затрагивается его профессиональная сторона. Знала, что он привык видеть меня побитой. Знала, но каждый раз было немного обидно. Глупо, конечно. Я заметила это впервые. Слишком ощутимый контраст с Джейсом, которого буквально трясло прямо сейчас.
— Кто это сделал? — настойчиво повторил Тео.
— Это было не в зале, — проговорила я. Силы постепенно возвращались, как и дикий стыд за то, что меня уложила на лопатки какая-то пьянь. — Опять на лестничной клетке кто-то поселился.
— Почему не поехала на лифте?
— Он застревает, — проговорила я. — Все окей. Я пропущу эту пятницу и…
Кого успокаиваю, если волнуется только Андервуд? И то, лишь из-за того, что я могла откинуться до того, как объясню Тео, что он не виноват. Да и спор еще не закончили.
— Субботу никто не отменял, — призывно произнес Джейс, похлопав меня по плечу. Я чуть задохнулась от боли, смаргивая непрошенные слезы.
— Лекса… — медленно произнес Тео. — Могу я вышвырнуть его прямо сейчас?
— Мы говорили об этом, — натянуто прохрипела. — Джейс, можешь съебаться куда-нибудь? Нам поговорить надо.
— Это значит, что если ты не найдешь, как исчезнуть, я помогу тебе, — грубо фыркнул Симмонс.
— Да без проблем, чуваки, — нарочито сильно хлопнул меня с Тео по плечам. — Минут пять хватит?
— Съеби, — повторила я.
Когда дверь хлопнула, я поежилась.
— Что такое? — спросил Тео. — У тебя температура? Почему вообще пошла, если знаешь, что тебе плохо? Я же говорил, что малейшее ухудшение состояния может быть плачевным.
Снова этот докторский тон. Поучительный.
— Ты не доктор Симмонс тут. Ты Тео, окей? — вздохнула я. — Можно я буду ходить на практику с тобой? Я не хочу сидеть в квартире с ним, — сморщилась я.
— Ты ведь можешь гулять или ходить в зал…
— Хоть иногда, — нахмурилась я. — Почему у тебя дежурства так часто? Чаще, чем у остальных. Ты даже не тренируешься.
Тео мотнул головой, резко сжимая мою руку. Я перевела на него взгляд.
— Тренировки не так важны, как учеба. Я дерусь, чтобы учиться, а не учусь, чтобы драться. А ты, кажется, забыла об этом. Я видел курсовую. Что ты хотела сказать?
— Я хотела попросить тебя… — неуверенность? Что это за хрень со мной?
— Тебе следует поспать. Это самое логичное решение проблемы на данный момент.
— Значит, я проснусь с миллионами на счету и лучшим другом, который наконец будет общаться со мной чаще, чем с учебником анатомии?
— Боюсь, что просто температура спадет. А у тебя, видимо, бред, потому что учебник анатомии я не открывал слишком давно.
— Будущее медицины, — вздохнула я. — Значит, у тебя тоже завал с учебой?
— Не такой, как у тебя, но в целом… Я трачу слишком много времени на заработок денег.
— Но ты почти не бываешь в зале. Денег меньше не становится, — блефовала. Все свободные деньги мы клали на банковские счета, но никогда друг к другу в кошелек не лезли. Я не знала точно. — Чем ты зарабатываешь?
Тео мотнул головой, хмурясь. Он сжал губы и отодвинулся, проводя пальцами по волосам. Я попала в точку. Мне не нужно много слов, не нужно его подтверждение. Есть что-то, что он утаивает. И это было противно. Словно странное существо зашевелилось в животе, запуская липкие щупальца в горло. Ктулху?
— И? — проговорила я. — Ты будешь молчать? Я думала, что у нас нет секретов.
— Я тоже так думал, — он красноречиво посмотрел на разбросанную одежду Джейса. Я сжала губы.
— Я сказала тебе сразу, как узнала. Честно. И какого хера я оправдываюсь, если я даже не виновата ни в чем? Он нам заплатит, и мы потратим большую часть денег на стационар для твоей матери, блять, Тео!
Он выдохнул, покачав головой. Сжал челюсти и встал. Даже не упрекнул меня за ругательства. Это значит, что он слишком рассеян. Что за нахрен?
— Я смогу объяснить тебе чуть позже. Но я сам смогу обеспечить стационар. Я уже говорил, что тебе не обязательно все это делать. Пожалуйста, Лекси… — последнюю фразу он сказал уже тише.
— Слушай сюда. Мне похер, что скрывает Джейс. Реально похрен. Но ты… Ты — все, что у меня есть. И если окажется, что… Что я не знаю тебя… — я покачала головой, отворачиваясь.
Тео осторожно погладил меня по плечу, сжимая предплечье. Поднялся чуть выше и начал приглаживать налипшие на потную кожу волосы.
— Я тебе не врал. Просто не рассказал пока одну вещь. Она не касается тебя. Пока сложно рассказать.
— Хорошо, — выдохнула я. — Я просто хочу поспать, окей?
— Лекси, я правда не могу рассказать сейчас, — покачал головой Тео.
— И что тебе мешает? Я ясно дала понять: я хочу спать. Не трогай меня.
Я резко отвернулась и тут же пожалела. Мне на голову будто накинули целлофановый пакет: я задыхалась, а на глазах была мутная пелена. Не от обиды, а от боли. Мои ребра нещадно жжет. Я широко раскрыла рот и хватала воздух, задыхаясь. Не сейчас. Сейчас надо сохранить лицо, будто я в Клетке. Сделать вид, что мне не больно, и отключить чувства. Тео зашипел и коснулся моего плеча.
— У тебя больные ребра, идиотка.
— И без тебя в курсе, — прохрипела я, морщась.
— Дать обезболивающее?
— Я справлюсь без него.
После этих таблеток я чувствую себя просто отвратительно и болтаю всякую чушь. Настолько чушь, что Тео иногда даже стыдится рассказывать мне. Но даже то, что он пересказывает, доводит до дрожи. Таблетки не простые, я знаю.
— Тогда ты едешь в больницу. Я твой бред переживу, но ты уже сине-серая, — мотнул головой Симмонс.
— Мы уже не вдвоем тут живем, — напомнила ему я.
— Не беспокойся, я Джейса даже на порог не пущу ближайшие двенадцать часов. Могу не пускать вообще.
— Мы это только что обсуждали, заебал, — простонала я.
— Я бы тебя ударил сейчас, но ты и без того покалеченная.
— Спасибо, — я закашлялась.
— Выпей. Ты мне веришь?
Такие вопросы выводили из себя. Я не могла сказать «нет» в таком случае. Я послушно приоткрыла рот и чуть прикрыла глаза. Тео взял таблетку и поднес ее к моему рту. Я разомкнула губы. Симмонс положил таблетку между моих губ и чуть надавил на краешки рта, заставляя обезболивающее провалиться в рот.
— Не разгрызай, — его голос был хриплым. Я втянула в себя воздух и кивнула через силу.
Тео прокашлялся и поднялся. Кончики пальцев покалывало. Меня дико морозило, а кости будто ломало изнутри. Я зажмурилась, подтягивая к себе ноги. Трясет. Я наконец жмурюсь и проваливаюсь в бархатные объятия сна. Безумие.
***
Мир резко изменился. Будто стал ярче и светлее. Я такая легкая. Я парю вместе с кроватью. Улыбаюсь. Прекрасно.
Мою грудную клетку будто вспороли, выставляя на всеобщее обозрение мои внутренности. Я открыта. Мои эмоции не блокируются разумом, а мысли, точно мед, медленно и равномерно текут, обволакивая меня. Я бесконечна. Чертов космос. Я вобрала в себя столько чувств, что не хватает места. Разрываюсь от противоречивости.
Рядом со мной чертов ангел. Я тяну к нему пальцы, запускаю в золотые пряди, пальцы. Мягко. Невесомо.
— Это твой нимб? — спрашиваю я. — Он светится. И ты тоже.
Он молчит, а мои пальцы жжет. Так, наверное, бывает, если я прикасаюсь к божеству. Я чувствую его силу. Я вижу его ауру. Хочу попробовать на вкус, всего секунду. Разве я так много прошу? Тяну его на себя со всей силы, но ангел не двигается.
— Поцелуй меня, всего на пару секунд, — шепчу я, пытаясь сфокусироваться. Все такое размытое. — Давай.
И он поддается. Сначала останавливается в сантиметрах от моего лица. Я дышу тем же воздухом. Втягиваю в себя его вдохи, забираю больше, чтобы не задохнуться. Но все равно не хватает. Слишком жарко. Я хочу подняться, но я прикована к постели. Приоткрываю губы. Наверное, надо закрыть глаза. Наверное, он не хочет, чтобы я стала свидетельницей преступления. Ведь ангелы не целуют людей. Точно не тех, кто попадет в ад. Точно не тех, кто уже в аду.
И он целует. Сначала мягко, потом касается языком моей нижней губы, заставляя приоткрыть рот. Сразу отступает и закусывает мою губу. Я резко хватаюсь за его плечо и распахиваю глаза. Но передо мной нет ангела.
Черные кудрявые волосы. Вот же… Дьявол.
Я брыкаюсь, а потом все меркнет. Рассыпается на тысячу осколков, а я падаю. Падаю, чтобы разбиться на миллионы частей. Разлететься. Переродиться. Но падение бесконечно. Циклично. Я нигде. Я ничто.
***
Я разлепила глаза. Тело жутко болело, будто я проспала не меньше суток. Я ничего не помнила, но была уверена, что я не спала. И наконец мое тело чувствовало облегчение тоже. Хоть оно и болело, будто меня методично избивали ногами, температура спала. Но голова гудела. Я сморщилась и приподнялась. Чувствую себя крайне помятой. Судя по времени на телефоне, я и вправду проспала довольно долго. Больше двенадцати часов. Идти на пары уже нет смысла.
Я оглянулась по сторонам. Тео нет, зато Джейс развалился на нашем старом кресле-груше. Я встрепенулась, сжимая в руке край одеяла.
— Ты что тут делаешь?
— Живу, — просто ответил он, не отрываясь от телефона.
— Почему он запустил тебя?
— Мне озвучить официальную версию или то, что было на самом деле? — равнодушно поинтересовался Андервуд.
Я нахмурилась, мотнув головой. Комната опасно накренилась. Осторожно помассировала больные виски и сжала челюсти.
— Вот это да, у нашего пушистого зверька появились секреты, — протянул он, убирая телефон. — А ты ведь его на коротком поводке держишь…
— Да что ты несешь? Ну, давай. Скажи мне обе версии. Удиви меня.
— И что я за это получу? Тео договариваться умеет.
— Я тебя не побью.
— Ты меня и так не побьешь. И здоровая бы не справилась, а сейчас особенно.
— Ты видел мой рейтинг? Твои мотогонки ни в какое сравнение с этим опытом не идут.
— Я дрался в Клетке, если ты об этом. Сомнительное удовольствие.
— Потому что это не удовольствие. Мы буквально деремся за жизнь.
— Тогда попробуй ударить меня, — он поднялся с кресла и подошел прямо к кровати.
— Думаешь, я этого не сделаю? — разозленно спросила я и резко встала на ноги. Перед глазами калейдоскопом замелькали черные и фиолетовые пятна.
Я пару секунд оценивала ситуацию. Думала, лучше ударить ногой или рукой. Если я попаду ему между ног, это будет нечестно. Но кого волнует честность. Я чувствую, что он смотрит на меня. Без разницы. Я резко поднимаю колено, но оно врезается в его ладонь. Джейс скользит рукой чуть выше, сжимает ляжку, резко отводит ногу в сторону и толкает меня на кровать. Я больно бьюсь о пружины и морщусь. Когда я открываю глаза, он совсем близко. Я не чувствую, как он дышит. Между нами вполне поместилась бы ладонь.
— Черт, — прохрипела я.
— Пару часов назад ты назвала меня самим дьяволом, — слегка обиженно произнес Андервуд.
Он наклонялся все ниже. Медленно. И почему мое сердце так стремится пробить ребра? Почему я начинаю задыхаться и даже не замечаю, как затекают мышцы? Я хочу, чтобы он ушел, но не отталкиваю его. Какого хрена он так близко? Это все чертова игра. Конечно.
Но все же я хочу, чтобы он был чуть ближе. Я готова спорить, что он жует мятную жвачку. У него во рту будет вкус сигарет и мяты. Противный. Я поцелую и сразу оттолкну, потому что это — самый ужасный вкус на свете. А иначе и быть не может.
Но кто мог ожидать, что его губы будут на вкус, как апельсин?
